Безмолвная графиня - Сьюзен Поль

Эти слова рисовали графа Кардемора совсем в ином свете. Должно быть, этот человек действительно любил свою сестру, если не пожалел хлопот и даже слуг заставил овладеть языком жестов. Потому она без всякой опаски приехала в Лондон: Кардемор привил ей уверенность в себе.

– Разве не существует других методов для глухонемых? – спросил Грейдон. – Более приемлемых?

– В том-то и дело, что методы, годные для глухонемых, не подходят Лили, поскольку слух у нее потерян не полностью, она слышит звук собственного голоса и, как я уже говорил, ненавидит его. Она до такой степени переживает это, что моя невестка, леди Маргарет, настояла на том, чтобы нашли другой метод. После этого к нам приехал Чарльз Кассин, и сразу с Лили произошли впечатляющие изменения.

– Впечатляющие, – согласился Грейдон. – Так вы говорите, что у нее не полностью потерян слух? Я вообще не заметил, чтобы она была глухой. По-моему, она все прекрасно слышит.

– Она достаточно хорошо слышит. На левое ухо только частично, поскольку перенесла воспаление в юности. А правое ухо, кажется, не пострадало. Ее легкие тоже покрыты рубцами, хотя в меньшей степени. Она несколько раз перенесла воспаление легких и дважды была близка к смерти. Советую вам воздерживаться от разговоров на темы здоровья в присутствии Лили. Если она заподозрит, что вы считаете ее здоровье хрупким, она, скорей всего, разобьет вам нос, чтобы доказать обратное.

Грейдон едва подавил улыбку при этих словах Кардемора. Представить себе, как это милое создание подносит кулачок к его носу, без смеха было невозможно.

– Вы хотите покатать Лили и Изабель? – спросил Кардемор. – Здешние развлечения приводят их в благоговейный трепет. Кажется, Лондон произвел на девочек глубокое впечатление. Как бы то ни было, за ними нужно очень внимательно смотреть. Мне бы не хотелось, чтобы кто-то из них допустил серьезную оплошность.

Грейдон удивленно поднял брови.

– Если я вас правильно понял, теперь мне вменяется в обязанность опекать обеих дам? Кто следующий? Какой-нибудь троюродный брат из Брайтона, любитель лондонских злачных мест? Что еще придется мне делать, чтобы освободиться от моих долгов?

Впервые Кардемор увидел неподдельное удивление на лице Грейдона.

– С любителем злачных мест я справлюсь сам. Что касается Изабель, по-моему, я ясно сказал, когда мы впервые говорили на эту тему, что вы проложите путь и ей, и Лили в светское общество. В отношении Изабель больше ничего и не требуется. Впрочем, передайте вашему другу Долтри, который, похоже, вызывает у Изабель особое неудовольствие, что ему следует быть с ней поосторожней. Она намного опасней, чем кажется.

– По-моему, ваши предупреждения слишком запоздали, милорд, – сказал Грейдон. – Я тоже хочу предупредить вас кое о чем.

– Да? – со снисходительным интересом спросил Кардемор.

– Запомните раз и навсегда. Я вовсе не манерный светский щеголь, и вы только по недомыслию считаете меня таковым. Я сделаю все, что должен, чтобы облегчить леди Лилиан и леди Изабель путь в высшее общество. И приложу все силы к тому, чтобы ваша сестра осталась довольна своей поездкой в Лондон. Но я не стану делать это под давлением, ни вашим, ни ваших приспешников. Вы оставите меня в покое, чтобы я смог сдержать свое слово чести. В противном случае можете сжечь дотла Сан-Кэтирс, и мы будем свободны друг от друга.

– Хорошо сказано, – помолчав, ответил Кардемор. – Сам Веллингтон[1] не смог бы придраться. Что ж, держите слово чести, а я уже дал вам свое слово – слежки за вами больше не будет.

– Следовательно, мы пришли к взаимопониманию, – заметил Грейдон, кивнув. – Желаю вам хорошего дня, милорд.

Дверь кабинета закрылась, и Кардемор остался один. С минуту он молча перебирал свои бумаги, потом, отложив их в сторону, произнес:

– Выходи, Портер.

Потайная дверь распахнулась, и оттуда вышел человек, который занимался наружным наблюдением за Грейдоном.

– Вы удовлетворены, милорд? – спросил он.

Кардемор поднялся из своего кресла.

– Не разговаривай, Портер. Больно слушать. И садись, пока не упал. – Он подошел к окну и раздвинул портьеры ровно настолько, чтобы можно было бросить взгляд на улицу. – Удовлетворен ли я? Вполне. Он лучше, чем я ожидал. Возможно, он не тот человек, которого я предпочел бы видеть своим зятем, но он станет хорошим мужем для Лили, или ему придется горько пожалеть. – Усмешка тронула его губы.

Он повернулся к своему доверенному лицу. Тот сидел, обхватив руками раскалывающуюся голову.

– Я хочу, чтобы ты продолжал работать над планом похищения. Благополучие Лили – самое главное. Она никоим образом не должна пострадать. Можешь не церемониться с Грейдоном, но чтобы не было никаких серьезных травм. И сделай так, чтобы все причастные к этому понимали, что подозрение должно пасть на Сэксби. Я не хочу, чтобы Грейдон или Лили догадались, кто стоит за их непродолжительным лишением свободы. Никаких промахов. Никаких ошибок. Понятно, Портер?

– Понятно, милорд, – послушно ответил Портер.

Глава седьмая

Ночью, впервые за прошедшие три года, Лили, перед тем как уснуть, позволила себе помечтать о тех замечательных вещах, которые могли случиться с молодой девушкой, впервые приехавшей в Лондон на светский сезон. На нее произвела неизгладимое впечатление поездка по Гайд-парку в самом элегантном экипаже, который только можно было вообразить, в сопровождении джентльмена, красоту которого она не могла представить себе даже в самых буйных фантазиях.

Грейдон, расположившийся возле нее в элегантном экипаже, был неотразим в своих светло-желтых панталонах и темно-синем сюртуке. Сидя в расслабленной, почти небрежной позе, он ритмично барабанил длинными пальцами по трости и по-мальчишески смеялся над забавными историями, которыми его веселила Изабель. Лили было трудно поверить в то, что он находил эти истории такими интересными, но, видимо, это действительно было так, потому что его удовольствие и смех казались искренними. Он взглянул на нее, словно почувствовав на себе ее взгляд, и улыбнулся с живым интересом.

– Вам нравится эта поездка, леди Лилиан? Что вы думаете об этой сумасшедшей давке? – Он махнул рукой в сторону дорожки, забитой экипажами.

Поездка ей очень нравилась, хотя, по правде говоря, довольно глупо выставлять себя напоказ изо дня в день. С того момента, как они въехали в парк, их окликало и останавливало несчетное количество модников, ехавших верхом и в роскошных фаэтонах. Некоторые сидели в открытых колясках, самых разных размеров и разной степени элегантности. И все они сгорали от желания быть представленными Изабель и ей.