Мы помним и не забудем! - Александр Потылицын

«Прощайте, товарищи! Смерть палачам — наемникам англо-французского капитала!».

«Не падай духом, за тебя отомстят!» — отвечали ему товарищи.

С наброшенной на шею петлей Веселов успел крикнуть:

— Да здравствует Советская власть во всем мире!

Не довольствуясь тем, что казненный уже висит в петле, солдаты интервентов, исполняя приказ офицера, произвели залп по трупу повешенного.

«Освободительную» миссию и «помощь русскому народу» интервенты начали в Онеге, как и на Мурмане, массовыми арестами советских людей. В ночь с 21 на 22 сентября 1918 года в Онеге было арестовано семнадцать человек: семь рабочих, шесть служащих и четыре человека неустановленного социального положения.

В первые дни боев с интервентами на Онежском участке фронта в плен к интервентам попал раненый пулеметчик-коммунист тов. Герасимов. Он был расстрелян на судне в море. Этот акт дикой расправы «цивилизованные» палачи увековечили фотоснимком.

Жертвы зверских расправ интервентов и белогвардейщины над мирным населением не поддаются учету. О них сохранились лишь некоторые отрывочные данные, но и этих данных достаточно для того, чтобы иметь некоторое представление о страшных размерах разнузданного террора, чинившегося над советским народом «цивилизованными» англо-американскими палачами и их наймитами — белогвардейцами.

Пияльский волостной исполком Онежского уезда 18 мая 1920 года сообщал Обществу содействия жертвам интервенции, что в их волости были расстреляны Шеметов И. С., 55 лет и Углова М. Ф., 50 лет. В том же уезде было расстреляно шесть работников Тамицкого волисполкома. В Польской волости было расстреляно шесть человек, седьмой бежал с места расстрела.

В селе Нюхча поводом к расстрелу послужил отказ крестьян от мобилизации в белую армию. Проводивший мобилизацию лейтенант славяно-британского легиона Рублевский схватил шесть человек и, объявив от имени английского правительства приговор, расстрелял их. Отказ от мобилизации в белую армию был повсеместным, поэтому мобилизация проводилась в условиях жесточайшего террора.

В Смотроковской волости Шенкурского уезда местный крестьянин Долгобородов был арестован за то, что у него обнаружили устав социал-демократического кружка. Долгобородова избивали плетью и прикладами винтовок во время ареста и в арестном помещении, откуда перевели в Шенкурск в распоряжение контрразведки интервентов.

Не довольствуясь истязаниями и пытками, палачи, как вспоминает бывший заключенный Бызов, устраивали инсценировки расстрела. Контрразведчики вывели Бызова из арестного помещения в с. Березник и под конвоем восьми солдат, в присутствии американского офицера, привели его на берег реки. Вызов, будучи под прицелом, ожидал залпа, но услыхал команду: «Отставить!» Контрразведчик, ударив свою жертву хлыстом, злобно бросил: «Крепок собака!»

Заняв деревню Пучугу на Двине, интервенты ворвались в дом к семидесятилетнему крестьянину. Старик спал на печке, а его жена сидела за прялкой. Ворвавшиеся, угрожая оружием, стали выпытывать нужные им сведения, но жена ничего не знала. Когда спросили — есть ли в доме большевик? — она, полагая, что спрашивают о главе семьи — «большаке», указала на спящего старика. Старика стащили с печи, отвели на опушку леса и расстреляли.

Заключенный Залывский, сидевший в числе двадцати трех человек в арестном помещении с. Карпова гора Пинежского уезда, вспоминает:

«Всю ночь в камере никто не спал. Многих водили на допросы и били. Одних водили один раз, других, в том числе и меня, по три раза, некоторых даже по четыре. И каждый раз били… Все мы ждали, что вот-вот поведут на расстрел. Приходили английские офицеры и солдаты, плевали на нас и бросали непотушенные окурки в лицо. Утром шестнадцати человекам из нас связали веревками руки назад и повели в Шатову гору».

Кроме расстрелов и просто разбойничьих убийств, палачи в зимнее время топили свои жертвы в прорубях. В реке Пинеге ими было утоплено пять советских работников Пинежского уезда. Труп одного утопленного — члена уездного исполкома тов. Федорова был найден в воде летом 1920 года. Прежде чем утопить, изверги нанесли тов. Федорову тринадцать штыковых ран. Реки Печора и Вычегда стали могилой для многих жертв англо-американских и французских интервентов и белогвардейщины.

Вспоминая о тысячах жертв интервенции, о зверствах «цивилизованных» разбойников, советские люди заявляют: «Мы помним и не забудем!»

КОЛОНИАЛЬНЫЙ ГРАБЕЖ СОВЕТСКОГО СЕВЕРА ИНТЕРВЕНТАМИ

Где бы только ни высаживали свои войска англо-американские захватчики, они заверяли местное население, что пришли для оказания бескорыстной помощи русскому народу, без вмешательства в его внутренние дела, без намерений навязать какой-либо политический строй, без посягательств на территориальную целостность страны и т. п.

Лицемерными заверениями о «бескорыстности» интервенты пытались притупить народную бдительность и скрыть захватнические планы, своевременно раскрытые гениями передового человечества В. И. Лениным и И. В. Сталиным.

В разговоре по прямому проводу Ленина и Сталина с Юрьевым о заключенном им 2 марта 1918 года от имени Мурманского Совета предательском «словесном соглашении» с интервентами товарищ Сталин предупреждал: «…Англичане никогда не помогают зря, как и французы».

Тысячи трудящихся Севера являлись свидетелями или жертвами разбойного хозяйничания англо-американских захватчиков, как колонизаторов и грабителей с большой дороги.

Вслед за высадившимися войсками интервентов на Север, как во вновь завоеванную колонию, поспешили всевозможные военные и экономические разведчики, предприниматели, авантюристы, крупные и мелкие мародеры. Секретарь американского посла Фрэнсиса письмом от 29 августа 1918 года сообщал Чайковскому, что «…в Архангельске находится в настоящее время американец, профессор Арчибальд Ш. Кулидж, представитель военно-промышленного продовольственного отдела Соединенных Штатов. Он прибыл в Архангельск с целью получения сведений, касающихся России, ее населения и русского правительства. Посол хотел бы, чтобы вы уделили ему полчаса вашего драгоценного времени…»

Единодушные в вопросах борьбы против Советской власти, империалистические хищники соперничали между собой в разделе и ограблении оккупированной области. В декабре 1918 года французское правительство, опередив англичан, заключило с помощником генерал-губернатора Северной области по управлению Мурманским краем Ермоловым секретный договор о сдаче французам в концессию на 99 лет участка в районе Мурманского порта.

Вслед за французами с предложением о договоре на концессию выступили англичане. Эти захватчики действовали осмотрительно, выпустив на сцену известного «исследователя» полярных стран Шекльтона. Ученый колониальный предприниматель выступал частным лицом от имени организуемого им общества его «деловых друзей» в Англии. Предполагавшийся капитал общества должен был составить вначале десять — двадцать миллионов рублей.

Письмом от 30 января 1919 года Шекльтон предлагал «правительству» Северной области сдать на концессию на 99 лет ряд участков в городе Мурманске и на побережье, а также предоставить право на исследование и эксплоатацию естественных богатств Александровского и Кемского уездов. Письмом запрашивались также возможности продажи обществу Мурманско-Сорокской железной дороги.

Предложение Шекльтона встретило благожелательное отношение «правительства» Северной области и генерала Миллера, но французское правительство выступило с протестом.

Переговоры о концессиях прекратила вынужденная эвакуация интервентов из пределов Северной области.

Охотно и послушно подчиняясь домогательствам интервентов, белогвардейское «правительство» предоставило им преимущественное право на эксплоатацию лесных богатств области.

Финансовая политика и захват интервентами морского транспорта на Севере отдавали в руки интервентов всю внешнюю торговлю области, если можно считать торговлей беспошлинный и бесконтрольный вывоз награбленных товаров и грузов по произвольно установленным «покупателями» ценам, да еще с расчетом не на деньги, а по особым компенсационным свидетельствам.

За время хозяйничания на Севере интервенты вывезли в порядке прямого грабежа на пятьдесят миллионов золотых рублей льна, пеньки, свекловичных и льняных семян, марганцовой руды, смолопродуктов и других товаров и под видом «торговли» — леса и разных товаров на сто миллионов золотых рублей.

Английский лесопромышленник Смит, состоявший в связях с английским адмиралтейством, за 1918—1919 годы вывез из Архангельска на двести тысяч фунтов стерлингов (два миллиона золотых рублей) леса, а когда белогвардейское «правительство» обратилось к нему за уплатой долга, Смит отказался от уплаты и эвакуировался с войсками интервентов.