Хирурги - Ванда Белецкая

Вывешены на стенах выполненные домашние задания на тему "Какова, по вашему представлению, форма операционной сестры, сестры вашего отделения? Летняя форма, зимняя? А как следует одеться санитарам, медбратьям?"

Эскизы, сделанные девушками и молодыми людьми, интересны, содержат много рационального. Жюри даже решает просить шить форму по лучшим из этих эскизов.

Но особенным почтением среди сестер пользуется профессия операционной сестры. Профессия трудная, романтическая. Она требует особых способностей, знаний, черт характера.

-- Операционная сестра -- это сестра милосердия экстра-класса,-делится со мной Лия Ивановна Маврина.-- Она знает и умеет все, что делают палатные сестры милосердия, но делает все лучше и знает больше. Во-первых, знает анатомию в значительно большем объеме, чем учат в училище. Хирург во время операции часто ничего не говорит, а сестра должна предвидеть, что ему может понадобиться в ходе работы. Предвидеть ход операции -- это иметь прежде всего медицинские знания, а уже потом интуицию, опыт, которые приходят в процессе работы; Во-вторых, операционная сестра должна обладать обостренной совестью и честностью, как и хирурги. Профессиональная совесть и честность операционной сестры должна быть на высочайшем уровне. Ведь между ней, больным и хирургом все отношения основаны на доверии.

Операционная сестра не боится никакой медицинской работы и служит она медицине, не считаясь с личным временем.

Должна она быть не только хорошим специалистом-медиком, но и хорошим организатором.

И еще -- обостренное чувство ответственности отличает операционную сестру. Она хозяйка в операционной, она отвечает и за стерильность в операционной, и за одежду хирургов, и за инструментарий, и за ход операции. Глаза у нее должны быть везде. Редкая операционная сестра не любит свою работу. Как правило, уже никуда не уходят такие сестры из операционной, доживают здесь свой век.

В кабинет Лии Ивановны заглядывает молодая женщина, хорошенькая, очень женственная.

-- Познакомьтесь, старшая операционная сестра Надежда Сергеевна Потапова,-- говорит Лия Ивановна и с гордостью прибавляет: -- Моя воспитанница.

О Наденьке Потаповой мне уже рассказывали и хирурги и больные:

"Ровная, спокойная, очень знающая. Ей всего 28 лет, а она уже пользуется в коллективе таким большим уважением. С ней считаются даже опытные врачи".

-- Надя и воспитатель отличный,-- продолжает Лия Ивановна.-- За год из 6 девочек, своих учениц, сумела сделать настоящих сестер милосердия, операционных сестер.

Надя слушает похвалы и мило краснеет. А Лия Ивановна, видно, твердо зная, что добрые слова уже не испортят ее ученицу, рассказывает мне, что Надя человек не только хороший и спокойный, прекрасный специалист, но человек творческий.

Я спрашиваю Надежду Сергеевну, не собирается ли она поступать в медицинский институт.

-- Нет,-- честно отвечает она.-- Я прирожденная операционная сестра, люблю свою работу, знаю ее. Я чувствую здесь себя на месте. Мне приятно, что все так ко мне относятся...

Она еще больше краснеет, но, преодолевая свое смущение, поднимает на меня большие красивые глаза и говорит:

-- Я знаю примеры, когда операционные сестры оканчивали институт, но хорошими врачами не становились, а профессиональные качества операционной сестры утрачивали. Лучше быть хорошей операционной сестрой, чем неважным врачом.

"Мужественная женщина, действительно с обостренной честностью,-думаю я.-- Ведь не каждая так скажет..."

А Надя между тем продолжает:

-- Я ничего плохого про тех девочек, кто, поработав сестрой, идет в медицинский, не хочу сказать. У нас многие учатся и врачами хорошими становятся, правда? -- спрашивает она у Лии Ивановны. Та кивком подтверждает ее слова и продолжает рассказывать мне о профессии сестры милосердия.

-- Недавно выписался у нас в хорошем состоянии больной после тяжелой резекции поджелудочной железы и желчного пузыря. Так в его становлении участвовал весь институт. Кровь все давали -- от операционной сестры до хирурга, у кого группа крови подходит. Девочки работают до половины четвертого, а оставались дежурить до 11, до 12 ночи. Поддерживали друг друга, помогали.

-- Особая статья -- это сестра в отделении реанимации и интенсивной терапии,-- продолжает она.-- Больной здесь особенно нуждается в уходе, заботе, приветливости, сострадании, милосердии. Недаром девизом одного из конкурсов на лучшую медсестру у нас были слова: "Милосердие -- наше призвание".

А я вспомнила, может быть, не совсем профессиональные, но искренние, чистые строки стихотворения, придуманного сестрами института к очередному конкурсу:

"Мы не просим у славы бессмертия,

Не стремимся на пышный парад,

Кроме званья "сестра милосердия",

Никаких нам не надо наград".

ТЕРАПЕВТ СРЕДИ ХИРУРГОВ

-- Как вы себя чувствуете здесь, терапевт среди хирургов? -- задаю я шутливый вопрос главврачу института Алле Григорьевне Еропкиной. Она отвечает с улыбкой:

-- А вы уж думаете, что терапевту нечего делать в хирургическом учреждении? Совсем наоборот...

И я узнаю о том, что не обойтись хирургам без терапевтов, что есть в Институте проктологии особый терапевтический отдел.

Начну с того, что обычно проктологические больные попадают в институт с большим багажом общих и сопутствующих заболеваний. Тяжесть основной болезни требует хирургического вмешательства, а здоровье пациента и без того подорвано, бывает, что есть и порок сердца, и инфаркт миокарда больной перенес, и печень у него никуда, и почки... А хирурги должны сделать такому ослабленному больному серьезную полостную операцию по поводу язвы кишечника, опухоли или полипов. И сделать так, чтобы больной перенес ее и поправился после операции. Отсюда первый вопрос к терапевтам в хирургическом отделении: возможна ли операция данному больному вообще? И второй вопрос: как готовить пациента к этой операции? Скажем, при болезни сердца очень сложна подготовка кишечника к операции, ряд заболеваний печени требует выбора особого наркоза; перед операцией необходимо подлечить ослабленного больного (а как правило, именно такие попадают в институт проктологии), подкрепить его организм. Особая область лечения после операции -- от травм, нанесенных уже в процессе хирургического лечения.

Бывает, что поступает больной с, казалось бы, неопасным заболеванием, таким, как анальные трещины, геморрой. Само по себе хирургическое вмешательство при такой болезни несложно, однако результаты хирургического лечения не будут стойкими, если пациент не поймет, что устранена не сама причина его болезни, а лишь следствие. А причина, скажем, кроется в постоянных запорах, в неправильном питании, режиме, привычках больного, в отсутствии движения и так далее. Если не изменить поведение, не устранить причины болезни, могут опять появиться следствия ее -- анальные трещины и геморрой.

Разъяснить это больному должен терапевт среди хирургов.

И еще. Пришел в клинику человек на своих ногах, полный сил, считающий себя здоровым. А хирург знает: ему необходима сложнейшая и очень тяжелая операция. И вот после такой операции, которая может длиться до 10--12 часов, пациент, естественно, слабеет. Его организм борется с обычными последствиями тяжелого хирургического вмешательства, грубо говоря, с нанесенной раной, а у больного никак не укладывается, что операция спасла ему жизнь, а не принесла болезнь, как ему кажется. И задача терапевтов не только выходить больного в отделении реанимации, назначить правильный уход и лекарства, но и заранее психологически подготовить его к тому, что слабость и боли, и даже осложнения после операции временны и выздоровление обязательно наступит.

-- Хирурги -- народ особый,-- говорит Алла Григорьевна Еропкина,-малоразговорчивый. А больной чувствителен не только к лечению, так сказать, действием, но и словом. Подготовка пациента к операции еще и психотерапия. Надо, чтобы больной полностью поверил врачу, понял, что операция необходима, что она единственный, наилучший способ лечения, ложился на операцию с легким сердцем. Достигается такой эффект индивидуальной беседой с больным не только хирурга, но и терапевта. Я бы даже сказала -- в основном терапевта. Честно говоря, у нас хирурги так заняты, что часто они даже не могут уделить столько времени и внимания для бесед с больными, сколько им бы самим хотелось. Поэтому подготовка к операции падает в основном на терапевта; его работа, его слово очень важны в хирургии и до операции, и во время нее, и после, в отделении реанимации и интенсивной терапии.

Операция, скажем, сама по себе была тяжелой, травматичной, да и сопутствующих заболеваний у больного немало, фон плохой.

Терапевт должен предугадать, как поведет себя этот "фон", сопутствующие болезни при наркозе, во время операции, после нее. Провести лечение так, чтобы не дать разгуляться болезням, обхитрить их, обезвредить влияние на организм больного во время операционной травмы и после нее.