Синий краевед и сасанидское серебро - Александр Тыкин

– Я и не знал, что ты такой умный, – хмыкнул Шаман.

– …а что, если манси считали, что не Вижай в Вильву впадает, а наоборот? Тогда остров со святилищем фактически расположен на священной реке? Всё сходится!

– Ладно, с менквами разобрались. Я тебе вышлю интересную инфу, если не забуду. Расскажи лучше, что с твоим сном.

Я коротко передал содержание сна, обратив внимание собеседника на явно выраженное желание духов меня убить (как, впрочем, и всех «людей из города») и на то, что «исполнителями», по всей видимости, будут эти самые менквы. Шаман помолчал с полминуты, затем сказал каким-то сдавленным голосом:

– Планы меняются. Задачи у нас было две: раскопки на святилище и спасение твоей жизни. Я думал, что вернуть шаману иттерму – задача второстепенная, но это не так. Если всё так пойдёт и дальше – эту ночь ты ещё возможно переживёшь, а вот следующую – вряд ли. Поэтому два момента: выезд сдвигаем на сутки раньше, т.е. послезавтра с утра. И второе: твоя жизнь (а значит – возвращение или уничтожение иттермы) – наша основная задача. Я приеду завтра вечером, но сегодня передам тебе с водителем автобуса одну вещь… Она поможет тебе пережить эту ночь. До того, как получишь посылку, спать не ложись ни в коем случае! Предупреди Лешего, готовьтесь к выезду послезавтра. Всё, отбой!

Почти сразу же после разговора мне в почту прилетело письмо Шамана, содержание которого я приведу дословно:

«Менквы – особая группа духов в верованиях обских угров. Это предшественники людей, неудачная попытка Нум-Торума создать человека. Менквы были вырезаны Топал-ойка, старшим сыном Нум-Торума, богом реки, из лиственницы: «Топал-ойка вырубил из лиственницы семь человеческих фигур. За это время Куль-отыр вылепил из глины семь человеческих фигур. Говорит Топал-ойке:

− Давай, братец, поменяемся, а?

− Нет, не буду меняться, − отвечает Топал-ойка, − твои люди глиняные, худые.

− Ну, поменяемся, − уговаривает Куль-отыр.

− Не хочу отдавать своих людей. Вон сколько я с ними бился!

− И я над своими поработал, − говорит Куль-отыр. − А ты души для них откуда возьмешь?  Нум-Торум тебе душ не давал.

Сидит Топал-ойка, голову почесывает,

− Верно, − говорит, − душ-то у меня нет. Ну а ты моих деревянных людей сделаешь живыми?

− А то как же! Я их оживлю. А из глиняных людей пусть будут менквы.

Топал-ойка деревянных людей отдал Куль-отыру, себе глиняных взял. Хуль-отыр деревянные фигуры отнес к Нум-Торуму. Нум-Торум поставил их спинами к себе, дунул на них: куда девались? Топал-ойка руки расставил, да ни одного не поймал».

Нум-Торум не смог вложить душу в лиственничных людей, они разбежались по свету и до сих пор, по верованиям манси, живут в лесах. Душа досталась глиняным человечкам, её дала верховная богиня-мать Калтась-эква или Йоли-торум-сянь (Нижнего мира мать). С тех пор на земле, согласно мифам манси, живут два народа: люди, созданные Куль-отыром (богом нижнего мира) из глины и оживлённые Калтась-эква и менквы, лиственничные люди, которых создал Топал-ойка».

«Видимо, цитата из какой-то книги по мифологии манси», решил я. Только не понятно, чем эта информация нам будет полезна.

12. Ялпын-улама

Как Шаман и обещал, водитель пермского автобуса, прибывающего в 16.05, привёз мне объёмный свёрток. Он был лёгким и мягким на ощупь, до приезда домой распечатать его я не решился. Хотя было безумно интересно, как эта непонятная вещь может спасти мою жизнь. Но после того, как я побывал в нижнем мире, меня уже сложно было чем-то удивить.

Однако Шаману это удалось: развернув упаковочную бумагу, я извлёк на свет изрядно потрепанный и поеденный молью кусок плотной ткани с вытканными на нём изображениями. Кусок это походил на воздушного змея, размером примерно метр на восемьдесят сантиметров, с «хвостом» из ободранного меха непонятного животного и бубенчиками по углам. На нём были художественно вытканы деревья без листьев, что-то, напоминающее птицу в полёте, и дерево с глазами и щупальцами, торчащими изо рта. По крайней мере, я это так воспринял.

К подарку прилагалась записка:

«Саша, это – уникальная вещь, ялпын-улама, священное покрывало. Изготовлено более 50 лет назад в мансийской деревне по специальным правилам: шить его можно только осенью, до наступления зимы, причем делать это должна была посторонняя женщина, не член семьи, но в доме заказчика. Ну и много тонкостей там, достаточно того, что всё было сделано правильно.

Но это особенная улама, таких больше нет. Обычно на ней изображён Мир-сусне-хум или Куль-Отыр, а на этой Самсай-ойка или Самсай-хум – невидимка-человек, одна из ипостасей Хуль-отыра, духа нижнего мира (не путать с Куль-отыром!). Защищает дом от Куль-отыра и пауль-йорута, охраняет жильцов от болезней. Но может и напугать и даже довести до самоубийства.

В общем, хрен его знает, как он себя поведёт, видимо, от настроения зависит. Или от того, понравишься ты ему или нет. Но Самсай-хум – твоя единственная надежда, только он может защитить тебя от Куль-отыра в нижнем мире. Если захочет, конечно.

Как пользоваться: ложись спать, только укрывшись ялпын-уламой. И не открывайся, что бы ни случилось. Ещё хорошо бы принести Самсай-хуму жертву. Лучше бы помазать кровью жертвенного животного, но сойдёт и пара ярких тряпочек: привяжи их по углам уламы и скажи что-нибудь типа: «великий Самсай-хум, прими от меня эту жертву». Ну не забывай заповеди дона Корлеоне:)».

Про фразу из «Крёстного отца» это он удачно пошутил. «Ты просишь меня о помощи, но делаешь это без уважения». То есть, просить нужно с уважением. Хотя ощущение нереальности происходящего, как будто я живу на границе нашего, среднего мира и нижнего мира меня не покидало с того момента, как мне приснился первый сон про святилище на болоте. И в эту картину мира вполне органично вписался бы Самсай-хум, оживший и сошедший с ялпын-уламы в мою комнату. И даже если бы он попросил выпить, я бы ничуть не удивился. Да, с ума сходят незаметно.

Прежде, чем ложиться спать, нужно было принести жертву Самсай-хуму. «Я правда это делаю?» – спрашивал я сам себя, когда отрезал от красной атласной ленты с гитары четыре куска, потом – когда привязывал их по углам уламы, и наконец – когда (с уважением!) просил Самсай-хума принять мою скромную жертву. Даже поклонился пару раз. Самсай-хум загадочно молчал, но я решил, что мой подарок ему понравился. Потом вспомнил, что уральские духи очень жалуют алкоголь – скажем, духам рек по весне всегда приносили в жертву еду и спиртное. Да и наша рыбацкая привычка вылить из первой рюмки в реку – оттуда же родом. Поэтому перед сном я не только сам выпил коньяку, но и угостил духа, щедро пилив его изображение