Argumentum ad hominem - Вероника Евгеньевна Иванова

выше терапевтического. Лучше, если вообще сумеете обойтись гомеопатическими дозами. Членовредительство местными бонзами не поощряется, и вряд ли кто-то из этих парней рискнет пойти поперек устава. Но, как понимаете, в виду все надо иметь. Во избежание.

Кто бы сомневался? Все должно пройти предельно правильно и скучно. С одной стороны гриба, могу понять: влиятельные семьи, наследнички, политические союзы – если и впрямь решат друг друга порешить, то сделают это не собственными руками. Не положено-с.

С другой стороны гриба…

Как такое вообще возможно? Меня в солдатики играть никогда не тянуло, и слава богу, но даже я, мимоходно и мимолетно вкусив здешний колорит, что называется, прониклась. Все эти статуи, фрески, гобелены – все вопиет о сражениях и победах, от библейского поприща до вполне себе исторического. Что же должно было произойти и происходить не один десяток лет с обитателями таких палаццо, чтобы зов крови превратился в звонок колокольчика, созывающий к степенной трапезе?

Это печально. Над этим можно только скорбеть.

– Сестра Дарли, вы слушаете?

– Не извольте сомневаться. Внимаю каждому звуку.

Мисс Форд подняла брови, опустила, выдохнула. Зарядка окончена!

– Если по существу дела возражений нет, предлагаю непосредственно приступить. И занять предложенные места. Если пожелаете, - добавила она, косо глянув в мою сторону.

– Мне и тут хорошо.

– Как вам будет угодно. Сестра Агнесс?

Долговязая, снизойдя до сожаления во взгляде, вслед за арбитром прошла в ложу и тоже возлегла на одно из кресел, наверняка жутко удобных. И я вполне могла бы…

Никогда и ни за что. Сосредоточенности хватило бы ровно секунд на пять, чтобы опуститься на сидение, а потом кости в мешке все равно бы тряхануло, и вместо царственной позы получилась бы несусветная хрень. Глубоко и обидно осуждаемая остальными присутствующими, разумеется. Так что лучше постою. То есть, останусь на ногах, потому что стоять смирно…

Не знаю, как именно работают другие песенницы. Мы не особо любим делиться, ни секретами, ни переживаниями, ни вообще – делиться. Особенно спонсорами. Могу только догадываться, если захочу, конечно. Потому что в нашем деле совершенно неважно, что и как умеют другие. Для делания дела важна лишь ты сама. Целиком. Со всеми своими морщинами, веснушками и прыщами, огорчительно заедающей спиной, поскрипывающими суставами, прогрессирующей дальнозоркостью и вечным детством где-то там, в самой глубине, под слоем накопленного опыта.

Хотя, в последнее время опыт перестали ценить должным образом. Потому что приходят молодые и рьяные, замещающие тонкий подход ломовым ударом. И это неизменно впечатляет тех, кто вне процесса. А они ведь все, по сути, вне. Даже наши акторы. Те самые, что вот-вот начнут движение по своей игральной доске.

Отсюда, с высоты галереи, парней едва можно отличить друг от друга, и то лишь если встанут рядом: тогда появляются нюансы роста и пропорций. А как разойдутся на позиции, становятся безликими белыми фигурами. Собственно, поэтому нет никакого смысла смотреть на бой, чтобы принимать в нем участие. Совершенно спокойно можно поудобнее устроиться в кресле, прикрыть глаза и просто мурлыкать свою песенку.

Есть приемник, есть передатчик. Все остальное – своего рода таинство. В научных объяснениях оно чаще всего обозначается абракадаброй типа «поликонтурный каскадный резонанс», но поскольку на практике теоретические выкладки ученых пока воспроизводству не поддаются, лично мне приятнее считать происходящее волшебством.

Потому что не нужно знать деталей. Конечно, они не помешают и даже смогут сделать процесс чуть увлекательнее, но ничего не решат. Без разницы, какой номер имеет позиция, исполняемая сейчас носатым Риккардо, хоть шестая, хоть четвертая. Мне не нужно видеть положения рук, ног и шпаг. Мне вообще не нужно туда смотреть, потому что я уже там. Внутри процесса.

Я опираюсь не на дубовый массив перил галереи. Под моими руками – прах прошедших эпох. Он ведь здесь повсюду. Им начищен паркет, им наточены клинки, им сгущена кровь, им пропитан воздух.

И суть поединка для сына контессы состоит лишь в том, чтобы попытаться – возможно, совсем ещё неосознанно, пока ещё чисто рефлекторно – вытолкнуть из легких эту душную пыль.

Сюрпрайз, сюрпрайз…

Что движет его противником? Неважно. Победа всегда начинается внутри. Ровно там же, откуда возникают выпады, броски, финты и пируэты.

Вырваться. Взлететь. Воспарить. Освободиться от условностей и традиций, которые сколь удобны, столь и тяжелы.

Мне не нужно ни видеть происходящее, ни понимать, что вообще происходит. Если начал драку, значит, знаешь, как и что нужно делать. Должен знать. А я – поддержу. Возьму за руку или под руку.

Сюрпрайз, сюрпрайз…

Если тело чего-то не умеет, я не смогу научить. Моё дело – помочь пережить ошибку.

Заставить пальцы крепче сжимать рукоять. Придать связкам и мышцам больше гибкости. Плеснуть адреналина в кровь. Конечно, исключительно в гомеопатических дозах!

Быть повсюду и в то же время нигде. Составлять единое целое и ничем не выдавать своего присутствия. Не дергать за струны чужой арфы, но дышать в её сторону так, как никто кроме тебя не умеет.

Тело всегда и все понимает первым, радостно и жадно поглощая заемную силу. И если увлечься, если где-то промедлить, а где-то поспешить невпопад, до головы тоже начнет что-то доходить. Но мы этого не позволим. Не сегодня. Не здесь. Не сейчас.

Мы просто рвемся вперед, как деды и пращуры, неся на конце клинка закат старой эпохи и рождение новой.

Сюрпрайз, сюрпрайз!

– Бой окончен, - сонно сообщила мисс Форд из глубин своего кресла. – Нарушения правил не установлено.

* * *

Даже если бы мне предложили машину с водителем или вызвали такси… Но мне не предложили. Видимо, посчитав, что сумма контракта с лихвой погашает все расходы, необходимые и не очень. Но даже если бы предложили, я скорее всего отказалась бы. Потому что после пения, которое для меня по сути своей – напряжение мозгов, нет ничего лучше, чем дать поработать телу. Для восстановления баланса и равновесия.

А ещё в движении проще всего избавиться от отголосков песни, которые обязательно дребезжат внутри час или два, в зависимости от сложности работы и собственной к ней отношения.

Сегодня мне удалось уложиться минут в сорок, вполне достаточных для неспешной прогулки от палаццо Абруцци до ближайшей линии монорельса. До станции, на которой я проводила и встретила два экспресса и пять обычных маршуртных прежде, чем решила двинуться в сторону дома.

Дом, милый дом…

Победа была, триумфа не ощущалось. Никакими стараниями.

Слишком много неприятного привкуса. Слишком много вопросов, на которые мне все равно не получить правдивых ответов. И стоит ли пытаться?

А