Три горсти земли - Владимир Марченко

– Согласен с тобой. Мои гонорары скромны. Повесть пишу.- Горячился Дмитрий, пытаясь как-то подняться в глазах одноклассника и собственных.

– Мне было бы стыдно получать деньги за стихи. Они же- продукт волнения души. Как дети. А как торговать ими? Меняй профессию, мой друг журналист. Сделай правильный выбор. …Правильно. Всех денег не заработать. Но жить плохо сегодня стыдно. Мы здоровые, не глупые. Нам не надо воровать, чтобы обеспечить своих детей. Ты ведь часто думаешь, когда идешь в магазин, что тебе купить ребенку фрукты или себе бутылку хорошего вина. Ты- выбираешь фрукты. Я ж знаю тебя.

– Да. Бывает такое и не редко. Ты прав, Даня,- говорил Димка.- Нет у меня иного пути. Запрограммировал себя еще тогда, в седьмом. Обратно дороги нет. Судьба так сложилась. …Не Пушкин. Меня не станут заучивать. Мои стихи не войдут в антологии. Но буду писать. Это мой выбор. У тебя твой.

Говорили долго. Даниил не убеждал Дмитрия сменить профессию. Он его просто жалел, как взрослый дядя жалеет подростка, который прыгал через забор и ободрал ногу.

Они расстались, радуясь встрече, сумеркам и облакам, подсвеченным заходящим солнцем. Ульба морщинилась от ветра, без устали гоня свои струи в Иртыш. А пиво было отличным… Правда. Дмитрий написал несколько книг, но не стихов и не на следующий год.

2004 г

ССОРА

Встретились два брата. Один спал на улице, а второй в ящике стола. После того, как поболтали о погоде, вспомнили общих знакомых, беседа стала принимать нехорошее направление.

– Странный ты. Всю жизнь живёшь в старом футляре. На людях бываешь редко. Надо же о себе напоминать. Показывать свою значимость. Обо мне заботятся. Тебя хоть раз покрасили? А меня каждый год по два раза красят, подновляют…

– Мне это и не надо. Когда я нужен, с меня глаз не сводят. На меня всякие кошки не залезают и птички не пачкают.

– Я на виду. Издержки профессии бывают. Учу тебя который год. Кому ты что доказываешь? Всё делаешь по старинке, а пора пришла, нужно перестраиваться. Относись к труду по-новому. В ногу со временем иди. Получишь коробку. Ремешок у тебя потёрся. Нужно менять. Делай, дружок, как я. Хотя мы с тобой братья. Не вредно послушать старшего.

– Не могу! Не умею! Не стану!

– Где ты и где я? Ты всегда один. Заржавел, небось. Тормоз ты. Не хочешь пальцем пошевелить. Надо раскручиваться самому, а не ждать, что кто-то придёт и станет за тебя вертеться. Сам.

– У нас разное назначение в жизни. У тебя- одно, а у меня своё. Ты меня не убедишь. Перестраивайся, меняйся, но это не по мне. Все эти новые веяния до лампочки.

– Ты консерватор. Ты твердолобый. Ты не понимаешь своей выгоды. Лавировать нужно, вертеться… Приспосабливаться к ситуации. Ты просто бестолковый. А мог бы забраться высоко, как я. Всё мне видно. Всё слышно. Скоро я стану на две ставки работать. На меня хозяин имеет большие виды. Он ко мне антенну передатчика привяжет. Видит, что я аккуратен, обязанности исполняю отлично. Надёжен. Усёк? А ты надёжен, братишка?

– Как всегда. В любое время суток покажу верное направление. Спасал не раз хозяина. Моё постоянство- вот за что он меня ценит. Ты хоть разок спасал кого-нибудь? …Почему не важно? Значимость наша разная. Ты вертишься почему? Куда ветер подует, туда и ты повернешься. Все твои разговоры об умении вертеться и приспосабливаться ничего не стоят. Невелика заслуга подчиняться чужой воле. Сегодня тебе приказывают показывать на юг, а завтра изменится стратегия, и ты будешь безропотно указывать куда надо.

– Что из этого? Мне не трудно. А ты следуешь своим глупым предрассудкам, глупым и никому уже не нужным. Измени своей тупости и хоть раз смени своё постоянное направление

– Ты что говоришь? Выбрав один раз своё направление, не меняю его. Хозяин потеряет ориентиры и заблудится. А то может и вообще погибнуть.

– Тебе то, что? Пусть погуляет по тайге, подумает, подышит свежим воздухом.

– Даже если бы и захотел, то всеравно не смог изменить себе. Не так воспитан.

– А я могу! Умею в нужный момент показать нужное направление. За это меня и ценят.

– Ты безответственный. От твоей ошибки ничего не случится. Никто не умрёт с голоду, не замерзнет в горах.

Они окончательно рассорились, обзывая друг друга: тормозной, упёртый, консерватор, подхалим, ветродуев прислужник.

2004.

ДВА ТРАКТОРА

Пахали поле два трактора. Один был ловкий, быстро разворачивался и опять к борозде. Второй работал медленно. Аккуратно. Убегал первый от второго. К вечеру первый трактор всё поле вспахал. А второй- лишь половину. Отдыхают они. У первого трактора всё в порядке. А у второго что-то внутри хрустит, звякает. Ночью он стонал.

– Дай поспать. – Говорит первый трактор. – Чего ты ноешь?

– Надорвался, наверно. Не могу в себя придти.

– Я вдвое больше твоего напахал, чувствую себя молодцом, а ты поле не закончил. У меня и горючее сэкономлено, а ты дымил, как паровоз.

– Это верно,- кряхтел трактор, засыпая.

Утром снова начали работать. Первый трактор опять шел впереди. Над его кабиной развивался красный флажок.

– Видал, – сказал первый трактор второму. – Наградили. Обещали премию и туристическую путёвку.

– Повезло тебе с трактористом. Умный паренёк попался. А мне вот не повезло. Не видать мне такого флажка.

– Почему ты так думаешь? – удивился первый трактор.

– Чтобы мне так быстро ездить, нужно голову иметь. У меня сил не хватает тебя догнать. Вот и греется двигатель от напряжения, вот поэтому и большой расход дизельного топлива.

– Ну а почему?

– Потому, что плоскорез тракторист так заглубляет, что не разбежишься. Я бы рад тебя обогнать, но не получается. Не могу.

– Это плоскорез тебя тянет назад? А мой не очень тянет. Ты от него освободись. …Как? Сломай его, когда будешь разворачиваться. Если не можешь, так и будешь в хвосте плестись.

Весной стояли тракторы у края поля. Где пахал второй трактор, пшеница взошла обильно, где трудился первый- всходы были низкорослы и редки.

– Видал, как мы тут пахали!?

– Как ты бракодельничал, вижу. Если бы ты землю пахал, а не карябал, то и на твоём поле пшеница стеной стояла.

– Зато мой премии получал, на слёты ездил. Меня ремонтировать не нужно. А тебе поршни меняли. Износился. Завтра тебя в утиль повезут сдавать. А ради чего ты так быстро постарел? …Его совесть чиста. Скажите на милость, а что это?

1972

ЛЕТАЮЩИЙ ДАЙГА

Когда внук Серёжа был мал, он просил что-то, но сейчас никто не помнит что ему требовалось. Осталось в памяти: «дай, га». Непонятное «ГА» стало именем сказочного персонажа.

Дайга не спал. Смотрел на лучистую звезду в проёме окна. В его квадратной голове путались печальные мысли. В магазине, где он работал перестали толпиться взрослые и дети. На планете Юксоляпке узкоплечие провели через референдум садовую революцию, поставив жизнь народа с ног на голову. По новому закону запрещалось кланяться друг другу и делиться конфетами, говорить доброе утро и помогать слабому, Разрешалось обзываться, дразниться, жадничать и плохо учиться. Белое должны называть чёрным, а черное- синим.

Дети путались, а родителей штрафовали за это. По юксовизору стали показывать вместо мультиков жутики. В моде оказались ужасы и страхи. А Дайга торговал мечтами и весёлыми настроениями. Детские мечты стоили недорого, зато Голубая мечта ценилась еще недавно очень высоко. В каждом доме были Розовые мечты. Каждый юксоляпец имел их несколько штук, ведь мечты с возрастом меняются или пропадают, как пар из кипящего чайника. Грёзы были подешевле, хотя на вкус не все могли быть сладкими, но приятного запаха. Мечтать стало очень вредно для здоровья и кошелька. Узкоплечие преследовали мечтателей, назначая наказания. В прежнее время Дайга приносил детям зеленый шум весеннего ветра или запахи цветущего на заре луга. Дети с восторгом нюхали ароматы и слушали музыку радужных ветров. Дети растут медленно. Это кактусы на крышах и балконах вытягиваются за ночь на целых полтика. Дайга любил своих крошек, боялся, что они станут как все, путая плохое и очень плохое с прежним хорошим и радостным. Несмотря на запреты он приносил домой из магазина товары и устраивал дома цветные зрелища из шума теплых дождиков и нескольльких залежалых радуг. Никто их не покупал. Считалось дурным вкусом смотреть на красивое. Дети веселились и росли быстрее. Они учились быть счастливыми. Хотя это было под запретом. Это стоило Дайге больших тенек. Надо было платить «за язык», чтобы соседи не пожаловались в бюро тишины. А «языки» невероятно взлетели в цене. Поговорка: «за молчание золотом» многих кормила.

Садовая революция сделала юксоляпцев хмурыми и обарабанен-ными. Кто выходил на улицу без барабана, штрафовали и колотили спиной о кактусы. Дайга не барабанил. У него палочки падали из рук. Он хотел купить справку о том, что у него заразная болезнь пальцев, но тенек не хватало даже на то, чтобы заплатить за учебу в жголе и за охладители квартиры. Цены подняли, а прежние талоны на холод отменили. Как многодетной семье, Дайге давали бесплатные талончики на понижение температуры в комнатах. Талоны посчитали недействительными. Торговля мечтами пришла в упадок. Мечты плесневели и таяли без применения.