Открытый финал не подходит (СИ) - Неделина Анна

— В общем, конечно, это произошло не сразу. Меня перевели в планетарную полицию, я какое-то время бесился. Но что бы я ни делал, через пару дней все забывалось. Как будто и не было ничего. Сослуживцы меня сторонились, будто не могли вспомнить, кто я есть. Даже после того, как я устроил драку в столовой. Специально, конечно. И после того, как выкинул ноутбук из окна своего кабинета. Назавтра день начальство еще ходило хмурое, а спустя три дня мне передали новый девайс и гарнитуру. А старые, оказывается, списали. Вышли из строя. Еще бы, с восьмого этажа грохнуться… — Ренрих зло хмыкнул. — Дальше — хуже. Люди стали смотреть на меня, как на пустое место. Не сталкивались, конечно, но словно удивлялись, когда обнаруживали, что я стою прямо перед ними. Потом стали забывать, как меня зовут. В базе мои данные были, но люди… Дико раздражало все это. Были в моем положении и плюсы. Я начал замечать за людьми то, что они старались скрыть. Просто при мне они почему-то не считали нужным соблюдать осторожность. Будто в этом не было необходимости. Ну, ладно, люди. Но технику не обманешь, так мне казалось. Но как-то раз… в общем, я подал жалобу на одного типа из руководства… Не важно. Делу дали ход, его сняли с должности. Меня даже не вызвали свидетельствовать. Оказалось, мой рапорт стал анонимкой. Отследить, откуда она появилась, не вышло. И через некоторое время она попросту пропала среди документов. Даже в базе не нашли. Да никто и не искал, все были уверены, что Кранц… ну, тот тип, сам во всем признался.

Ну да, можно было бы подумать, что дело просто решили прикрыть, пока за одним руководителем не потянулись и другие. Вот о чем я подумала. Ренрих наблюдал за мной. На лице его появилась кривая улыбка.

— С Кранцем я потом общался. Он даже не вспомнил моего имени. Мы пива выпили.

— И ты… не сразу связал это с книгой? — спросила я осторожно. Рассказ Ренриха звучал… бредово. Подозреваю, врачи их фантастической психушки из мира будущего с удовольствием пообщались бы с таким интересным пациентом. Но если допустить, что все происходило так, как рассказывал Ренрих, то… А знаете, мне кажется, некоторые люди так и живут: незаметными, и коллеги по работе забывают временами их имена. Но для Ренриха все стало слишком утрированным. До такой степени, что нельзя было бы списать только на скверных характер и нежелание связываться с подобным типом.

— Разумеется, начал я с посттравматического синдрома и белой горячки, — съязвил Ренрих. — Последней каплей стало то, что меня забыл Рон.

— А он не забывал? — заинтересовалась я. Понятно, почему Ренрих, будучи невысокого мнения о главном герое моей книги, все же водил с ним дружбу. Просто Рон его узнавал.

— Ну, он, по крайней мере, сквозь меня не смотрел при встрече, — пожал плечами Ренрих. — Довольно долго.

— Почему?

— Слушай, ты точно сама книгу написала? Ну, просто с воображением у тебя явный напряг. И причинно-следственные связи ты выстраиваешь фигово!

— И не надейся, другого автора у тебя нет! — обиделась я. — Одно дело свою сюжетную линию продумывать и раскидывать по главам подсказки и зацепки для читателя, совсем другое — самому искать такие подсказки в чужом тексте!

— Ну да, ну да, — протянул Ренрих, и мне стало еще обидней. Ну, тролль же, в чистом виде, а я ему и ответить не могу. Потому что жалко этого паршивца! Отрицательный, чтоб ему икалось, герой, выдержал паузу, наблюдая, как я медленно закипаю, но потом все же смилостивился и объяснил:

— Рон не забывал меня, потому что он — практически единственный персонаж, с которым мы были связаны еще по старой книге. А остальные начали меня забывать после того, как ты завершила книгу. Чем больше креп мир, тем слабее становилась моя в нем позиция.

— Ага, проще пареной репы, — пробормотала я.

— Чего? — озадачился Ренрих и я мстительно не стала вдаваться в подробности. Пусть тоже помучается.

— Слушай, ну… неужели у тебя не было близких людей? Родственников, девушки… не могли же тебя вот совсем все взять и забыть.

— Родственников не осталось, — отрезал Ренрих. — А девушки… были, конечно. Только ни одна надолго не задерживалась. Восемьдесят процентов несовместимости — меньше обычно результат из тест-центра не приходил.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Это в их продвинутом обществе будущего система прогнозирования успешности браков существует. Проводится серия тестов — психологических и медицинских. Определяют все — от наследственных болезней до процентов совпадения жизненных интересов. Такие тесты обязательными не являются, конечно, и результаты их не влекут за собой запрета на брак или чего-то такого. Просто большинство результатам прогнозирования доверяет. И вот чтобы прямо вообще не найти родственную душу…

— А ты… хорошо искал? — не удержалась я.

— С увлечением, — сообщил Ренрих. — Только дело-то не в тестах.

Наверное, во взгляде моем проскользнуло сомнение. Ренрих вдруг насупился и замкнулся, откинувшись на спинку стула.

— А как ты узнал, что твой мир появился из книги? — спросила я.

— Повезло, — уклончиво ответил мужчина. Так, похоже, источники информации под строжайшим секретом. А я-то уже представила себе, как Ренрих — словно монах с гравюры, заглянувший за край земли — высовывается за предел своего фантастического мира и видит там лист с оглавлением книги.

— Поначалу я пытался сам во всем разобраться, — признался Ренрих. — А потом не выдержал и пошел к Рону. Бывает же такое. Привык все дела решать сам, и вот… Пришлось рассказать.

Интересно, зачем? Чтобы уговорить идти ко мне вдвоем?

Признаться, я бы не отказалась взглянуть на главного героя своей книги. И без разницы, что Ренрих о нем отзывается не слишком лестно. Ренрих, если подумать, всем недоволен. Может, это тоже побочный эффект его «несоответствия» реальности? Реальностям…

— И что, — уточнила я, — он тебе поверил?

— А то ты Рона не знаешь! Разумеется, нет. И пока я пытался его убедить, появились наблюдатели.

— А они-то как узнали?

— Ну… мои действия вносили изменения в реальность. Точнее, почти начали вносить. Нарушали укрепление мира, как-то так. А это строго запрещено. Рассказывать о том, что мир родился из книги. И узнавать об этом — тоже преступление.

Вот молодец! Мало того что сам правила нарушил, так еще и Рона втянул.

Наверное, у Ренриха действительно не оставалось другого выхода.

Или ему было наплевать, что станет с его единственным другом. Да уж!

— И какое наказание? — забеспокоилась я. Ренриха-то я вижу, а Рон где? Что эти странные наблюдатели сотворили с моим главным героем?! А я еще хотела филина молочком поить… уж и не знаю, может, пора идти, перья ему выщипывать?

— Ничего такого. Стерли твоему Рону воспоминания о нашем с ним разговоре, — пренебрежительно отмахнулся Ренрих. — Он даже не возражал.

— Почему тогда тебе не стерли?

— А зачем? Я же все равно «неуместный персонаж». Не вписывался в реальность… впаяли предупреждение, — Ренрих поморщился и непроизвольно потер левое плечо. У меня сложилось впечатление, что про «впаяли» он не фигурально выражался. А вдруг он после этой карательной «пайки» такой… полупрозрачный до сих пор?!

— Вот так просто? — дотошно уточнила я.

Ренрих вздохнул: мол, опять отвлекаешься на всякую ерунду.

— У меня был выбор: стирание памяти или депортация. Как видишь, я выбрал второе.

— То есть, тебя депортировали, — проговорила я, — и вернуться обратно в мир книги ты уже не можешь?

— Не беспокойся, в твоем доме я тоже не задержусь дольше, чем нужно. Как только напишешь книгу — сразу уйду! — буркнул Ренрих.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Куда? — спросила я.

— Не твоя забота. Думаешь, я один такой? Будь авторы повнимательней, наблюдатели не появились бы.

— А откуда они появились?

— Ты что, о них книгу писать собралась?! — внезапно взбеленился мужчина. Видно, вспомнил, что он отрицательный герой.

— Я пока вообще ничего писать не собиралась, — заметила я. Нет, ну, правда, то, что мне его жалко вовсе не дает ему права вести себя по-идиотски.