Первая спасательная - Карел Чапек

Войта оборачивается к Мартинеку.

- Ладно, - добродушно соглашается молодой великан.- Там работы и на двоих хватит.

- Тогда ступайте все в контору подписывать обязательство, - говорит помощник штейгера. - Теперь вторая команда. Кто хочет? Здесь. Григар Кирилл, забойщик.

-- Пивода Карел, откатчик.

- Вагенбауэр Ян, крепильщик.

- Участковый десятник Казимоур.

- Влчек Ян, забойщик.

- Кралик Франтишек, подручный забойщика.

Фалтыс Ян, забойщик.

- Рубеш Иозеф, забойщик.

- Сивак Иозеф, крепильщик.

-Кратохвил Ян, откатчик.

- Голый Франтишек, откатчик.

Черный батальон плотнее смыкается вокруг помощника штейгера.

- Да пиши ты уж всех по порядку. Скорее дело пойдет!

VII

Станислав Нулпан медленно раздевается вместе с остальными. Тяжело и тоскливо в чужой бригаде - ведь даже и к таким, как Григар с Бадюрой, можно привыкнуть. Пять-шесть недель назад он впервые раздевался в этой душевой; ему показали - вот твоя вешалка для одежды, на этой вот цепочке ты поднимешь свои веши под потолок и замкнешь ее. Тогда он взволнованно, с любопытством смотрел, сколько этой одежды под потолком - казалось, там висит стая больших летучих мышей, прицепившихся вниз головой; тогда он еле сдерживался от нетерпения-скорей бы в шахту... Где же здесь вешалка крепильщика Яна Ра.маса, где висят вещи Антонина Кулды, отца семерых детей?.. Сейчас, когда Станда не видит Хансена, вся эта затея кажется ему странной, бессмысленной, почти нереальноп. В какую историю он впутался! "Эй ты, сопляк! - будто слышится ему насмешливый голос Бадюры. - Небось перед Хансеном выслужиться захотел?" Станде немножко стыдно - и вправду, не следовало ему выскакивать первым, на глазах у всех, и, конечно, это пришлось им не по душе, - новичок откатчик, а туда же, вперед всех суется, будто без него не обойдутся! Ну погоди, ужо внизу поглядим, каков ты есть!

Станда украдкой, неуверенно поглядывает на остальных; но его никто не замечает. Дед Суханек сует тощие ноги в рабочие штаны, заправляет рубашку и радостно тараторит о том, как было дело пятнадцать лет назад. Да-а, их там осталось сто семь, куда покрепче тогда трахнуло; мы вытаскивали их на-гора по частям...

Адам сидит с ботинком в руке, смотрит куда-то в пустоту, и на длинной шее у него прыгает кадык; но вот он махнул рукой и натягивает тяжелый заскорузлый опорок. Пепек еще голый, он скребет себе спину и объясняет молодому крепильщику что-то пасчет жульнических порядков на шахте, о пройдохах уполномоченных и так далее; узловатые мышцы на руках и бедрах так и перекатываются у него под кожей, он весь черный и мохнатый, точно собака, и от него разит потом... зато Пепек настоящий крепыш, ничего не скажешь; Мартинек благодушно смотрит на него сверху вниз голубыми глазами, почесывая золотые завитки на выпуклой груди; боже, какой он красивый!-любуется Станда, затаив дыхание; такое сильное, спокойное тело, широкие плечи, руки и ноги могучие, словно бревна... Станде вдруг становится ужасно стыдно своего длинного белого тела, своих вялых мышц на руках и узкой грудной клетки.

"Какой я мужчина", - малодушно думает он и поспешно набрасывает на себя рабочую рубашку; но, выпростав голову из ворота, он видит, что крепильщик Мартинек по-детски улыбнулся ему всем своим круглым лицом. Станда обрадовался. "С Мартинском я подружусь, - думает он уверенно. Сколько ему может быть лет? Тридцать, не больше..." Каменщик Матула сопит, сражаясь со своей рубашкой; брюхо у него обвисло мешком, грудь словно у женшины, спина широкая, сильная, заплыла салом...

Станда морщит нос, так ему противно. Чистый бегемот, ему бы еще только захрюкать. Наконец Матула всовывает свои толстые, словно надутые воздухом руки в рукава и натягивает грязную рубаху; из ворота показывается щетинистая башка и одутловатое лицо; теперь он сидит, отдуваясь, совершенно изнеможенный. "Боже мой, - недовольно рассуждает Станда, - и этот пьяный боров пойдет с нами! Да и вообще мы на героев не похожи; от нас так несет потом и вонью; и это называется спасательная команда! Ничтожная горсточка шахтеров - в огромной душевой нас и не видно! А еще говорят о спасении человеческой жизни! Почему не пошлют больше? Надо бы спустить в шахту всех четыреста пятьдесят углекопов с "Кристины", пусть все сражаются с подземными силами за своих товарищей! Господи, какой будет толк от нас, от этой жалкой кучки!" - думает Станда, и душа у него уходит в пятки.

Но уже появился десятник-запальщик Андрее, по прозвищу "пес"; на нем такая же измятая одежда, как и на остальных, и такая же пропотевшая заскорузлая шапка, но он задирает нос и взглядом пересчитывает людей. Первая спасательная мгновенно замолкает. Каменщик Матула захрипел, взглянул на "пса" Андреса налитыми кровью глазами; он сжимает и разжимает опухшие кулачищи, точно хочет задушить запальщика. Тот скользнул по Матуле взглядом, но.форса не сбавил.

- Готовы?

- Ага, - ответил за всех дед Суханек и вежливо осклабился беззубыми деснами.

- Берите лампы и пошли.

Шахтеры идут цепочкой к клети, помахивая тяжелыми лампами. Над лесом, за отвалами и заборами, стоит золотое послеполуденное солнце; Станде хочется остановиться, - водь это, может быть, в последний раз! На сердце у него грустно и сладко, ни ему приходится почти бегом догонять остальных. Выходит толстый замасленный машинист и смотрит па них.

- Бог в помощь, ребята! - кричит он шахтерам.

- Бог в помощь...

Клеть уже ждет, они набились в нее - можно спускаться. Кто-то протягивает им руку.

- Бог в помощь, молодцы, возвращайтесь!

Клеть проваливается, но еще видно, как наверху у канатов несколько человек в синих блузах поворачиваются и подносят руку к козырьку.

- Бог в помошь!

- Бог в помощь!

У "пса" Андреса твердеет лицо, дед Суханек шевелит губами, точно молится, а клеть летит вниз в черную шахту. У Станды на глазах навертываются слезы, все происходит так торжественно и печально, будто при последнем прощании. Даже Пепек хмурится и молчит; Адам смотрит куда-то ввалившимися глазами, но, вероятно, ничего не видит; Матула тяжело пыхтит, и только круглое, ясное, несколько сонное лицо крепильщика спокойно сияет. Клеть падает стремительно, и у Станды словно отрывается сердце и летит вниз, все глубже и глубже. А черные стены бегут и бегут вверх, и усиливается тяжесть в ногах и духота; горсточка людей с мигающими лампами спускается все ниже - и конца не видно этому спуску.

"Не может быть, - ужасается Станда, - шахта никогда не была такой глубокой, мы падаем уже так долго! А вдруг все это мне только снится?" приходит ему в голову, он тайком щиплет себя за руку и на мгновение закрывает глаза; но по-прежнему бегут вверх отпотевшие стены и тускло поблескивают капельки воды в свете мигающих ламп; по-прежнему крепко стиснуты челюсти Андреса, дед Суханек беспрерывно шевелит беззубым ртом, а Адам смотрит невидящим взором бог весть куда; только крепильщик Мартинек подмигнул Станде как старший товарищ и дружелюбно, чуть смущенно улыппулся, - ничего, дескать, сейчас будем на месте, - или что-нибудь в этом роде. Станда переводит дух.