Проклятье - Мария Чурсина

Маша открыла сообщение.

«Извини, если обидел тебя. Кстати, я кое-что нашёл про твоего преподавателя. Выйдешь вечером в сеть — расскажу».

Маша закрыла сообщение, подумала и открыла снова. Если написать ему, чтобы отстал, завяжется разговор. Если не написать — этот Алекс никогда не отвяжется. Да и что вообще он мог узнать о Мифе? Допустим, адрес из каких-нибудь баз. Номер телефона там. Нет уж, без всего этого она прекрасно сможет обойтись.

По экрану телефона мелькнул сминающийся листок и улетел в метафорическую мусорную корзину. Туда ему и прямая дорога.

Глава 2. Смертёныш

Миф всё-таки вернулся. Маша столкнулась с ним в коридоре, на бегу даже не сообразив, в кого она влетела на полном ходу.

— Извините, — пробормотала она, не поднимая взгляда, и обогнула его по широкой дуге.

— Орлова.

Она обернулась и не узнала его вначале. Человек, который стоял перед Машей, вряд ли мог называться даже тенью Мифа. Но тени под глазами и трёхдневная щетина на впалых щеках — всё это было не главное. Главное — его одежда. В середине тёплого и сухого октября его куртка была забрызгана грязью и отчётливо пахла болотом. Глаза осуждающе смотрели поверх очков.

— Зайди ко мне. После занятий. Когда сможешь.

— Хорошо, — кивнула Маша, не успев сообразить, какую неслыханную доброту только что ощутила на себе. Он сказал — когда сможешь. Он не сказал — немедленно, и мне плевать, что ты опять пропустишь лекцию.

Она не стала разбрасываться его добротой — пришла сразу, как только отпустил с практического занятия Максим. Максим всегда отпускал пораньше и всегда одним и тем же тоном просил «потише» и не ходить мимо деканата. Сабрина осталась ждать её в фойе.

Маша испугалась, только когда замерла перед дверью. Из щели всё ещё сочился сигаретный дым, но так слабенько, как солнечный свет на большой глубине. Если бы не натужное гудение старой лампы, она бы решила, что Мифа в комнате нет. Что он вообще привиделся ей в коридоре. В это было не так уж сложно поверить.

Она вошла, стараясь не очень скрипеть дверью. Поперёк узкого прохода была открыта дверца шкафа. Из него — в беспорядке выворочены книги. Маша подобрала те, которые валялись прямо на полу, попробовала пристроить их на место, но локтем задела статуэтку зло хихикающего божка, который притаился тут же, на полке. Божок грохнулся на пол, и в глубине кабинета отчётливо проскрипели ножки стула.

— Мифодий Кириллович, — извиняющимся тоном начала Маша, но он только мотнул головой: проходи, мол.

Она села, как обычно, у противоположного края стола, чтобы смотреть на Мифа через пустой аквариум. Но даже через аквариум оказалось страшно: там она Мифа ещё не видела. Пепельница в виде консервной банки была пуста, а фотография серьёзного человека пропала. Маша специально прошлась взглядом по стеллажам — может, завалилась за книги?

— Ты доделала статью? Давай её сюда.

Она отчаянно долго копалась в сумке, доставая и перекладывая тетрадки с конспектами. Смяла ненароком кусок миллиметровки, на которой чертила задание Максима, и со злостью подумала, что теперь придётся переделывать. Распечатанные листы оказались зажаты в самой дальней и тёмной части сумки — и чуть не оборвался отогнутый уголок.

Миф просмотрел страницы — Маша внимательно наблюдала за тем, не искривятся ли его губы. Миф подхватил со стола ручку, сделал несколько исправлений и отправил листы в сторону.

— Так, с этим всё в порядке. Есть, правда, неточности, но я сам их исправлю. Думаю, с тебя хватит.

Маша набрала в грудь воздуха, но так ничего и не сказала. Ей показалось, что в мутном стекле аквариума мелькнул плавник мёртвой-призрачной рыбы.

— Знаешь, ты можешь сердиться на меня, что я загонял тебя с этой статьёй, но пойми, без упорства и терпения в нашем деле каши не сваришь. Поздравляю, ты оказалась способной, хотя я уже начинал сомневаться. Но, видимо, я всё-таки не зря взял тебя. Теперь, думаю, нужно вводить тебя в курс дела. Как с учёбой?

— Нормально, — прошептала Маша сквозь сжатые зубы. Зубы никак не разжимались, челюсти как будто свело судорогой холода, хотя в комнатке под лестницей было тепло, и даже душно. Плотно затворённая, скучала форточка.

— Ну и отлично. Завтра когда освободишься?

Маша мучительно вспоминала расписание, как будто перелистывала намокшие страницы. Она боялась, что пока она вспоминает, Миф передумает, и от этого вспоминалось ещё хуже.

— Занятия с утра до четырёх, — выдавила она наконец, едва разводя челюсти. Призрак рыбы из аквариума задорно помахал ей хвостом. Маша дёрнула головой. Она сама себя ощутила рыбой в пустом аквариуме — отчаянно не хватало жизненного пространства.

— До четырёх, — повторил Миф отрешённо и тут же, сосредоточенно, снова, — до четырёх, значит. Ну хорошо, тогда встретимся здесь же. Форма одежды — рабочая.

Маша вылетела из кабинета, только на пороге припомнив, что забыла на столе мятую миллиметровку. Ничего, перепишет у Сабрины.

У неё было странное чувство, как будто получила подарок, за который никогда в жизни не сможет отблагодарить. И даже уговорить свою совесть, что так надо — не сможет. Ощутила и разозлилась на Мифа ещё сильнее. Неужели он сегодня не мог хоть раз назвать её бездарностью?

Сабрина ждала её у входа, подставив лицо осеннему ветру. Маша выскочила к ней, не чувствуя этого ветра, вообще ничего не чувствуя. Она даже куртку не надела — так и несла в руке.

— Ну что он? — спросила Сабрина, не оборачиваясь — она узнала звук Машиных шагов.

— Он принял мою статью. И обещал взять с собой на полевую работу. И вообще, он почему-то стал добрым.

Сабрина, обернулась к ней, сияя улыбкой.

— Правда? Это же замечательно.

Маша скривилась в ответ. Даже во рту стало кисло.

— Мне кажется, это странно.

— Брось. У всех бывают проблемы. Может, они наконец разрешились, вот Миф и подобрел. Ну, или решил, что ты не безнадёжна. Дай ему шанс.

Маша хотела возразить, но её заразила улыбка Сабрины, и ей так хотелось поверить в хорошее, что она поверила. И она не рассказала Сабрине о том, как странно выглядел Миф, о призрачных тенях, залёгших под его глазами. Маша ощутила вдруг запах осеннего ветра. Он пах яблоками. Вовсе не архивной пылью.

Она сунула руки в карманы форменной куртки и запрыгала по ступенькам вниз.

На большой перемене жизнь кафедры приутихла: Ли торжественно удалился в буфет, по делам сбежала Горгулья. Как только ушли эти двое, Аннет тоже не задержалась надолго — выключила компьютер, на котором тайно играла в морской бой, поправила волосы перед зеркалом и даже не попрощалась.