Ребекка с фермы Солнечный Ручей - Кейт УИГГИН

Пожалуй, здесь существовало что-то вроде разделения  на  классы,  хотя,  вообще говоря, не было и двух учеников, которые учились бы по одному и  тому  же учебнику и достигли одинакового успеха в  какой-либо  области  знаний.  В  частности, Ребекку было столь трудно отнести к какому-либо классу, что  мисс  Дирборн после двух недель раздумий полностью отказалась от подобных попыток.  Ребекка читала те же произведения,  что  и  Дик  Картер  и  Ливинг  Перкинс,  готовившиеся к поступлению в учительскую семинарию,  отвечала  арифметику  с  маленькой шепелявой "Шужан Шимпшон", географию - с  Эммой-Джейн  Перкинс,  а  грамматикой занималась после уроков наедине с мисс Дирборн. Хотя голову ее и  переполняли умные мысли и необычные фантазии, сочинения она в  первое  время  писала плохо. Тяжкие труды самого процесса  письма  наряду  с  добавившимися  трудностями  орфографии  и  пунктуации  плачевным   образом   препятствовали  свободному выражению мыслей. Историю ей предстояло изучать вместе с  классом  Элис  Робинсон,   занимавшимся   темой   войны   американских   колоний   за  независимость. Хотя Ребекке было приказано начать с открытия Америки, она за  неделю усвоила ход событий до самого 1775 года, а через десять дней  прибыла  в  Йорктаун[14],  где  класс,  очевидно,  встал  на  летние  квартиры.  Затем,  обнаружив, что дополнительные усилия ведут лишь к тому,  что  ей  приходится  отвечать урок вместе со старшим из Симпсонов, она добровольно отступила, ибо  пути премудрости не были приятными путями, а ее собственная тропа  -  тропой  мира, если приходилось пролагать их в обществе  Маятника  Симпсона.  Сэмюела  Симпсона называли Маятником из-за  того,  что  ему  было  невыносимо  трудно  принять любое решение. Вставал ли вопрос о  факте,  правописании  или  дате,  требовалось ли решить, что лучше - пойти купаться или удить рыбу,  возникала  ли необходимость выбрать книгу в библиотеке воскресной школы или  леденец  в  деревенской лавке, - не успевал Маятник выбрать определенный план  действия,  как душа его с любовью устремлялась в  совершенно  противоположную  сторону.  Это был бледный мальчик, с соломенными  волосами,  голубоглазый,  сутулый  и  заметно  заикавшийся  в  моменты  волнения.  Возможно,  именно  из-за  своей  слабохарактерности в решительности Ребекки он находил особое очарование и не  мог оторвать глаз от новой ученицы, хотя она относилась к нему с презрением,  граничившим с яростью. Сила, с которой она затягивала  развязавшийся  шнурок  туфли, движение, которым она перебрасывала  через  плечо  косу,  когда  была  возбуждена или раздражена, ее манера учить  урок  -  книга  на  парте,  руки  скрещены на груди, глаза неподвижно устремлены на стену напротив - все  было  полно  неизменной  прелести  в  глазах  Маятника  Симпсона.  Когда,  получив  разрешение учительницы, она подходила к ведру с водой  и  выпивала  воды  из  ковша, незримые силы поднимали Маятника с  его  скамьи  и  толкали  пойти  и  выпить следом за ней. В этом он находил что-то сродни  общению  и  дружеской  близости, а поравняться с ней на пути и встретить холодный  и  презрительный  взгляд ее чудесных глаз было и страшно, и радостно.

В один из теплых  летних  дней  жажда  Ребекки  превзошла  все  границы  приличия. Когда  она  в  третий  раз  попросила  позволения  утолить  ее  из  общественного источника, мисс Дирборн кивнула в знак согласия, но  при  этом  недовольно подняла брови. Напившись, Ребекка положила ковш на место, и тогда  Маятник быстро поднял руку. Мисс Дирборн снова утомленно кивнула.

- Что это с тобой сегодня, Ребекка? - спросила она.

- Я ела соленую макрель на завтрак, - ответила Ребекка.

В этом ответе не было ничего  смешного,  он  был  простой  констатацией  факта, но по школе пронеслось неудержимое веселье. Мисс  Дирборн  не  шутила  сама и не любила чужих шуток. Лицо ее вспыхнуло.

- Я считаю, Ребекка, что тебе следует постоять  пять  минут  у  ведра.  Возможно, это позволит тебе справиться со своей жаждой.

Сердце Ребекки дрогнуло: стоять в углу у ведра с  водой  под  взглядами  всех учеников! У нее вырвался гневный жест несогласия.  Она  сделала  шаг  к  своему месту, но ее остановило распоряжение мисс  Дирборн,  сделанное  более  твердым, чем прежде, тоном:

- Встань у ведра, Ребекка! А ты, Сэмюел? Сколько раз сегодня ты просил  воды?

- Это ч-ч-четвертый.

- Не  трогай  ковш,  пожалуйста.  Вся  школа  сегодня  только  тем   и  занимается, что пьет; на учебу совсем не остается  времени.  Я  полагаю,  ты  тоже ел что-нибудь соленое на завтрак, Сэмюел? - язвительно поинтересовалась  мисс Дирборн.

- Я ел м-м-макрель, к-к-как и  Реб-б-б-бекка.  (Неудержимое  хихиканье  всей школы.)

- Я так и думала. Встань с другой стороны от ведра, Сэмюел.

Ребекка низко склонила голову: ее душили стыд и  гнев.  Жизнь  казалась  невыносимо  мрачной.  Наказание  само  по  себе  было  неприятным,  но  быть  наказанной  в  паре  с  Маятником  Симпсоном  оказалось  выше  человеческого  терпения.

Последним уроком в этот день было пение, и Минни  Липучка,  заслужившая  свое прозвище тем, что вечно совала нос в  чужие  дела,  пожелала  спеть  "У  реки". Выбор был сделан из злых побуждений,  и  казалось,  что  песня  имеет  какую-то тонкую тайную связь как с ситуацией, так и с  развитием  событий  в  целом. Во всяком случае, явно была какая-то необычная причина для энергии  и  напора, с какими ученики снова и снова выкрикивали хоровое приветствие: 

Соберемся все мы у реки,

                              У реки, у реки! 

Мисс Дирборн украдкой бросила взгляд  на  опущенную  голову  Ребекки  и  испугалась. Лицо девочки было белым, лишь на щеках горели два красных пятна.  На ресницах висели слезы, дыхание было быстрым, а  рука,  сжимавшая  носовой  платок, дрожала, как осиновый лист.

- Можешь идти  на  место,  Ребекка,  -  сказала  мисс  Дирборн,  когда  отзвучала первая песня. - Сэмюел, оставайся, где стоишь, до конца занятий. И  позвольте мне сказать вам всем, что я велела Ребекке стоять у  ведра  только  для того, чтобы отучить вас от бездумной привычки непрестанно пить,  которая  есть не что иное, как желание пройтись туда и сюда по классу. Сегодня каждый  раз, когда Ребекка просила пить, вся школа, один за другим,  отправлялась  к  ведру. Она действительно страдает от жажды, и мне кажется, что я должна была  наказать вас за то, что вы подражали ей, а не ее за то,  что  она  оказалась  образцом для подражания. Элис, что мы споем теперь?

- "Дубовую бадью".

- Что-нибудь другое, пожалуйста.  Переменим  тему.  "Звездное  знамя",  если хочешь, или еще что-нибудь.

Ребекка села  на  свое  место  и  вынула  из  парты  песенник.  Открыто  прозвучавшие объяснения мисс Дирборн отчасти сняли тяжесть с сердца  девочки  и помогли ей подняться в собственных глазах.

Под прикрытием общей раскованности, всегда отличавшей уроки пения, в ее  храме  начали  появляться  приношения,  свидетельствовавшие  о  почтительном  сочувствии. Ливинг Перкинс,  который  не  умел  петь  и  которого  попросили  нарисовать на доске карту штата Мэн, проходя  мимо  Ребекки,  бросил  ей  на  колени кусочек кленового сахара. Элис Робинсон прокатила  по  полу  ногой  к  парте Ребекки совершенно новый грифель для дощечки,  а  Эмма-Джейн,  соседка  Ребекки по парте, соорудила маленький холмик из бумажных шариков с  вывеской  "Пули, сама знаешь для кого".

В целом существование стало заметно веселее, и когда  Ребекка  осталась  наедине с учительницей на свой обычный урок грамматики,  она  в  отличие  от  мисс Дирборн уже почти полностью вернула себе самообладание.

      Звук шагов последнего  уходящего  ученика  эхом  отдался  в  передней;  брошенный назад полный раскаяния взгляд  Маятника  был  с  вызовом  встречен  другим, полным холодного презрения.

- Ребекка, боюсь, я наказала тебя сильнее, чем хотела, - сказала  мисс  Дирборн, которой самой было только восемнадцать, и за то недолгое время, что  она преподавала в сельской школе, ей никогда не приходилось  сталкиваться  с  таким ребенком, как Ребекка.

- Я не пропустила ни одного вашего вопроса за весь этот день  и  ни  с  кем не шепталась, - дрожащим голосом заявила преступница. - И я  думаю,  что  не следовало позорить меня только за то, что я пила.

- Ты подтолкнула других - во  всяком  случае,  казалось,  что  это  ты  начала. Что ты ни делаешь - смеешься, пропускаешь  мимо  ушей  мои  вопросы,  пишешь записки, просишь позволения попить или выйти из  класса,  -  все  они  делают то же самое. Этому нужно было положить конец.

- Сэм Симпсон - подражала! - вспыхнула Ребекка. - Я была бы не  против  стоять в углу - то есть не так, чтобы очень против, - но стоять рядом с  ним  было невыносимо.