Княгинины ловы - Луковская Владимировна

Если мать решила не тревожить сына запоздалыми упреками о злополучной поездке к заозерцам, то Вышата, напротив, не упускал случая упрекнуть: ежели бы не побрезговали старым дряхлым дядькой да взяли на ловы, то уж ничего плохого с князем и не случилось бы. «Дряхлый» пятидесятилетний дядька на самом деле был еще очень крепок и силен. Коренастый, широкоплечий, с лопатой густой сизой бороды, он походил на гриб-боровик. В ратном искусстве, на мечах, равно как и в рукопашной противостоять ему могли только сам князь и Гордей, да и то, потому что были намного моложе. Вышата любил приговаривать: «Ежели б мне ваши годы, навалял бы я вам обоим». И Димитрий не сомневался, что именно так и было бы. Молодой князь в Вышате души не чаял, и только две вещи не любы были ему в дядьке: страсть к поучениям (как надобно делать) и постоянные насмешки над Димитрием. Причем острого языка Вышаты князь боялся больше, чем нравоучений. Поэтому, когда воевода принялся просто ворчать, Димитрий вздохнул с облегчением:

– Что, думали всех медведей у заозерских перебью, брать с собой не всхотели?

– Да за старшего мы тут тебя оставили, кто ж за всем приглядывал бы, – оправдывался Димитрий.

– Кому приглядывать нашлось бы. Грешить вам, озорники, не дал бы, вот и уплыли без меня. Девок, небось, местных щупать ездили да хмельное пить? Признавайся, с похмелья на ловы пошли?

Князь смиренно кивнул.

– Наука тебе, Димитрий, будет! Нешто можно на ловы с шальной головой ходить? Благодари Бога и Пресвятую Богородицу, что легко отделался!

– Жеребенок от Ретивого народился, возьми в подарок.

– Задабриваешь, значит, чтоб не ворчал? Ладно, возьму, что уж с тобой делать.

«Пронесло, простил», – Димитрий вздохнул с облегчением.

Лето властно вступало в свои права, палящим зноем подсушивая густую траву. Смерды спешили начать первый сенокос, пока весенние соки переполняли молодую зелень. Верви44 от мала до велика разбрелись по своим родовым лугам вдоль Чернавы.

Димитрий с матерью сидели за трапезой. Яркий летний день просился через открытые окна в терем. Князь уже чувствовал себя совсем здоровым. Силы и аппетит вернулись к нему. Заглатывая кусок сочного мяса, щедро приправленного чесноком, он не удержался и вспомнил:

– А заозерские бабы готовят дурно, мясо плохо моют и чеснока не кладут.

– Залесские зато, говорят, хорошо стряпают, – как бы между прочим ввернула в разговор княгиня.

Сын сразу все понял:

– Да поеду я за Еленой, поеду. Еще немного оправлюсь только, а то, хочешь, бояр за ней пошлю, пусть сами ее сюда привезут?

– Нет, сам поезжай, лучше будет. Дорога дальняя, познакомитесь, может, слюбитесь, – княгиня подмигнула сыну, – уж больно внуков хочется.

– Раз хочется, будут, – миролюбиво ответил Димитрий. Мать довольно улыбнулась, после болезни она первый раз решилась напомнить сыну о жене.

На дворе послышался шум: громкие голоса, лай собак, ржание коней. В горницу влетел растрепанный Жидятка:

– Княже, Заозёрский князь тебе подарок прислал!

Димитрий вздрогнул и опрокинул чарку с квасом. Анна насторожилась, она сразу почувствовала смущение сына и все поняла. Ей и раньше казалось, что Димитрий, что-то недоговаривает, но не хотела пытать больного. А теперь и пытать не надо, и так видно. Женщина! От дурных предчувствий Анне стало холодно.

Димитрий поспешно выбежал во двор. Об Улите князь вспоминал то с сожалением, то с вожделением, когда греховные мысли одолевали, начинал неистово молиться. Он был убежден, болезнь – расплата за ту шальную ночь. Когда же мать напомнила о Елене, даже обрадовался: это была возможность отвлечься, забыть Улиту. А тут весть от нее! И опять все всколыхнулось. Растерянно он подошел к телеге с подарком. То был медвежий кожух, крытый снаружи искусно расшитым аксамитом45. Яркие узоры заплясали в глазах.

Маленький, щупленький боярин, которого Димитрий совершенно не помнил, протянул князю свиток:

– Дошла до нас печальная весть, что расхворался ты, князь Чернореченский. Наш князь, Ростислав Гюргевич,46 и мать его, княгиня Всеславна, на коленях молились о твоем выздоровлении, беспрестанно слезы проливая. И вот узнали, что здоров ты, на радостях прислали тебе подарок и грамотицу.

Димитрий пригласил боярина погостить и подождать, пока чернореченцы приготовят ответные подарки. Он не стал при всех разворачивать свиток. Пергамент жег ему руку. Отделавшись от заозерского боярина, князь поспешил к себе, чтобы прочесть грамотицу в одиночестве. Анна тревожным взглядом проводила сына.

Письмо было коротким: «Понесла я от тя, не дай родить в бесчестии». Димитрия прошиб пот. Он снова и снова перечитывал немудреную надпись. Почему ему раньше даже в голову не приходило, что у Улиты могло появиться дитя? Молодая, здоровая баба, что же ей еще делать, как не рожать? Надо было думать, когда под себя укладывал. Захватив свиток, Димитрий на мягких ногах побрел к матери.

Она уже его ждала. Димитрий молча протянул письмо. Княгине и читать не надо было, что в грамотице прописано, ей было ясно по кислому лицу сына.

– Уверен, что твой?

– Мой.

– Не один ты там прохаживался.

– Не надо, прошу. Не такая она.

– Кабы честь блюла, так с чужим супружником не спуталась бы. О ней вся округа шумит, дыма без огня не бывает! – Анна не сдержалась и быстро перешла на крик.

– Епископ невиновной ее признал, оклеветана она.

– Епископу, чай, видно, что за сотни верст в ее хоромах делается?

– Не знаешь ты ее! А кабы увидела, так и ты бы ее невиновной признала. Люб я ей, вот на грех и решилась.

– А она тебе? – Анна внимательно посмотрела на сына.

– Хорошая она, добрая, скромная, заботливая. Такая подружья мне и нужна, уж устал я один, тепла хочется бабьего.

– Ты что же поять ее за ся хочешь? – в ужасе прошептала мать. – А Елена, что же она тебе тепла не может дать?

– Елена мала и глупа, не такая мне супружница нужна. Не хочу нянькой быть, настоящей подружьи хочу.

– Да с чего ты взял, что Елена глупа?

– Ну, пусть не глупа, не в Елене-то дело. Дитё у нас с Улитой народится, ты же сама внуков просила.

– Не такие внуки мне нужны, сколько таких – то внуков, небось, по двору бегает?

– Нету там никаких внуков, то ты и сама ведаешь, сама мне пустую Малашку подсунула, чтоб от греха детей не наплодил. Первенец это мой. Может статься, Бог мне ради него жизнь сохранил.

– Ну, если уверен, что твой, давай заберем его себе, первородство признаешь, мать-то его зачем нам нужна при живой подружье, – уже мягким, заискивающим тоном начала упрашивать сына Анна. – Ведь вижу, огорчился ты от грамотицы, а не обрадовался, не нужна она тебе, баба эта бежская, так почто на шею себе вешаешь?

Княгиня увидела, что сын заколебался, задумался над ее словами, надо дожать, убедить… Но тут в комнату с шумом ворвался Пахомий:

– Княже, гонец прискакал! Мстислав нашу Полуночную заставу воевал, ели отбились. Воеводу Горюна убили и двадцать воев. Стены с двух сторон погорели. С ума что ли сошел тесть твой?

– Не мой он тесть более! – гневно прокричал Димитрий.

Анна от досады поджала губы.

– Отсылаю я ему дочь его, семя проклятое! И не говори мне больше ничего, матушка, я все решил, – Димитрий выскочил из горницы.

Анна схватилась за голову, слезы заливали ее изможденное усталое лицо. Мир рушился на глазах. Кто поможет? Одна она, совсем одна. «К Андрею пойду, может, что подскажет», – засобиралась она на могилу к мужу.

Стройный каменный храм Архангела Михаила гордо поднимал к солнцу свой позолоченный купол. Андрей начал строить его после рождения Димитрия, исполняя обет. Мастеров выписали из Полоцка, дорогой для Черноречья камень чередовали плинфой47. Внутри храм несколько лет расписывали местные умельцы. Это было единственное каменное сооружение города, духовное сердце княжества. Туда на вечный покой отнесли и Андрея. Внутри церкви с десной стороны в специальном аркосолии48 организовали гробницу. К ней и пришла поплакаться Анна.

Она долго гладила холодный камень, что-то шептала, потом со вздохом оглянулась. Княгине показалось, что суровые лица святых смотрят со стен на нее с осуждением, и только взгляд Богородицы был мягким и сочувствующим. Анна перекрестилась на образ и собралась уходить, в это время в храм вошел, часто крестясь, Вышата.

– Так и знал, что здесь тебя, княгинюшка, найду. Пахомий уж мне все рассказал. Здесь сообща надо действовать, время тянуть, чтобы он сгоряча глупостей не наделал. Главное – убедить, чтобы Димитрий ни Елене, ни отцу ее никаких грамотиц пока не отправлял.

– Да как? Он меня и слушать не хочет, уж, наверное, пишет.

– Сам я с ним поговорю, ну, а тебе с этой заразой бежской свидеться придется.

– Зачем? – замахала руками Анна.