Суши с хлебом (СИ) - Тата Кит

грязные и блёклые. С ними, определенно, нужно что-то делать. То, как они выглядят сейчас, — отвратительно.

Нужно спросить у Надежды Леонидовны, она должна знать, что делать с их местными специфическими стенами. Заодно куплю продуктов хотя бы на неделю. Я вчера подумала о том, как хоть чуть-чуть обустроить быт и спальное место, но не подумала о том, что мне нужно чем-то питаться.

Хотя, после того, сколько раз за время уборки меня рвало, я не удивлена, что про еду я даже не вспомнила.

Чёрт! Нужно расческу ещё купить. Причесываться пальцами не очень удобно, особенно, когда волосы вьются к кончикам.

Но для начала нужно проверить, что там у Тихона с холодильником. В него я вчера вообще не заглядывала. Честно говоря, открывать ту тарахтящую на весь дом штуку очень страшно. Есть стойкое ощущение, что внутри этого аппарата кто-то умер и разлагается.

Схватившись за ручку, я вдохнула полной грудью аромат манго, как раз только что выданный диффузором, и резко дернула дверцу холодильника на себя.

Меня не стошнило, наверное, только потому, что уже было нечем.

Неизвестного происхождения рыба, казалось, срослась с грязной тарелкой. Лежащий рядом лимон покрылся плесенью и уже разрабатывал план побега. Сливочное масло выглядело, как коричневая жижа. Бутылка масла в дверце выглядела значительно лучше всего остального, но его я тоже выброшу.

Холодильник я заполню только своими продуктами. Разумеется, сразу после того, как отмою его.

А сейчас в магазин за продуктами и ещё какими-нибудь моющими. И шторками. Вот эти тряпки на окнах… к ним даже прикасаться не хочется, чтобы зашторить. Я смирилась с тем, что из потолка вместо люстр торчат просто лампочки на проводе, но то, что здесь невозможно нормально закрыть окна шторами, для меня уже слишком.

В магазине сегодня не было такого ажиотажа, как вчера. Как позже выяснилось, потому что сегодня не хлебный день.

«Хлебный день» — звучит как какой-то народный праздник. Видимо, поэтому в этот день такое скопление людей.

Когда я зашла в прохладный и темный после яркого солнца магазин, первое, что я увидела, высокого мужчину, чьи широкие плечи были обтянуты серой футболкой. Его руки были забиты татуировками. В основном, черными.

На ногах берцы и штаны, наверное, с сотней карманов. Не скажу, что он военный, но что-то в нём такое определенно было. По крайней мере, чисто по комплекции и одежде выглядел он, как человек из ОМОНа или любой другой спецназовец.

Но больше моего внимания привлек не он, а Надежда Леонидовна, которая смотрела на него со злостью, настороженностью и в то же время с опаской. Я думала, она всегда в хорошем говорливом настроении.

— Вот, кстати, и соседка твоя, — кивнула вдруг продавщица на меня, чем привлекла ко мне внимание мужчины, который прошёлся по моей фигуре безразличным суровым взглядом и снова отвернулся к прилавку. Он точно из каких-то спецслужб. Выглядит как чувак из очень крутого боевика. — Если с ней что-то случится, вся деревня будет знать, кто в этом виноват, — угрожала тем временем Надежда Леонидовна.

Сминая в кулаке лямку рюкзака, я не знала, куда себя деть. Почему нельзя по заказу провалиться под землю, когда очень нужно? И что за странное желание Надежды Леонидовны так отчаянно меня защищать?

К счастью, мужчина больше не посмотрел в мою сторону. Он вынул из кармана бумажник и вынул из него карту, которую приложил к терминалу.

— А хорошее или плохое? — спросил он вдруг с усмешкой, и я услышала приятный мужской голос. Такой глубокий, уверенный, но тихий.

— Что? — не поняла продавщица.

Даже я не поняла.

— Хорошее или плохое должно случится с соседкой, чтобы вся деревня узнала, кто в этом виноват, — уточнил мужчина. Его явно веселило происходящее и страх женщины за прилавком.

Может, он и правда зэк?

— Ты пошути мне ещё тут! — чертыхнулась на него продавщица. — Первый турист на деревне к нам приехал. Пусть живёт!

— Ну… — мужчина повёл широкими плечами. — Пусть живёт. Пока.

Тут я громко сглотнула, а мужчина тем временем преспокойненько взял купленную им бутылку масла и вышел из магазина, более не удостоив меня взглядом.

Оно и к лучшему. Я ещё не отошла от того его взгляда. До сих пор холодный пот по спине.

— Проходи, Сонечка. Чего тебе?

— Отраву от пауков и мышей! — выпалила я.

Надежда Леонидовна с секунду на меня смотрела, будто загружалась, а затем прыснула, хлопнув себя ладонью по коленке.

— А чё ты хотела в доме алкаша-то? Хотя, у нас пауки и мыши не только у алкашей водятся. Отравы от мышей у меня нет, а вот от пауков тебе поможет побелка и уборка паутины со всех стен и углов. Совсем пауков выводить не нужно, они уховерток ловят хорошо. И мух.

— Кого? — подалась я ближе к женщине.

— Мух.

— Нет. Первое. Как вы сказали?

— А, уховертки? Это такие мрази, знаешь… как плоские черви с миллионом лапок. Заползет тебе такая в ухо или в нос… не дай Бог. Они ж ещё быстрые.

Меня всю передернуло и появилось непреодолимое желание почесаться.

Мамочки, куда я попала?!

— Так, что, Соня, берем известку?

— Это отрава такая?

— Это штука такая, которой стены белят. У Тихона стены кривые и побеленные лет сто назад, так что обои поклеить на них не получится. Вот, держи. Здесь килограмм. Тебе на весь дом хватит, ещё останется. Баню можешь побелить тоже.

Надежда Леонидовна положила передо мной на прилавок целлофановый пакет с какими-то бело-серыми комками в нём.

— А как ею пользоваться?

— Бери ведро, какое не жалко, желательно металлическое, засыпай всё это туда и заливай кипятком или просто теплой водой. Она растворится, подлей ещё воды, чтобы не была сильно густая, а потом бери кисть и мажь по стенам. Про потолок тоже не забудь. А! И порошок обязательно добавь в неё. И пахнуть будет вкусно, и к стенам прилипнет. А-то у Тихона пыль не даст известке к стенам пристать.

— Понятно.

На самом деле, непонятно было абсолютно всё. Но я пришла к выводу, что посмотрю в интернете весь процесс поэтапно.

— Раньше, помню, синьку добавляли в известку. У всех всё синее было. Ну, не совсем синее, конечно, — голубое. А потом стали делать просто белым. Тоже красиво.

— М-м-м, понятно, — улыбнулась я женщине, пока плохо представляя процесс и результат.

— И ты это, не волнуйся. Сначала тебе будет казаться, что ты грязь по стенам размазываешь, но потом, когда всё высохнет, ты увидишь, что всё по красоте.

— Надеюсь.

— И не забудь все ковры из дома вытащить.