Приручая сказку - Ольга Персиянова

внимания. У Марка вредный и заносчивый характер. Он поэтому и с конем не может общий язык найти. Ему хоть из-под Бербаума лошадь дай, он на ней все равно не отпрыгает.

Тень улыбки скользнула по моим губам. Я положила на место криво сложенное снаряжение и принялась складывать его как следует. Все это время Алеся молча наблюдала за мной и думала о чем-то. За стенкой Петя с громким звуком ударил ногой. Я вздрогнула.

– Ты и правда сама не своя. Никогда не замечала, чтобы Катя Соколова пугалась звуков из денника или мимо проходящих лошадей. Что-то случилось?

Девушка наклонилась и подала мне последнюю ногавку. Я убрала ее в сумку. Держать в себе накопившиеся проблемы было выше моих сил. Я приоткрыла денник Пети и потянула Алесю за локоть. Стоять на проходе и изливать душу, давая злопыхателям еще больше тем для издевательств, не хотелось. Да и про ситуацию со Снежной королевой никто не должен был узнать. В том, что Алеся не донесет Алексею Викторовичу, я была уверена.

И я рассказала ей всё: про то, как норовистая кобыла чуть меня не затоптала, про Артура и даже зачем-то про Таню и ее кошку. Алеся оказалась замечательным слушателем. Она ни разу не перебила и сочувственно кивала. Когда поток моих слов иссяк, девушка погладила меня по спине и задумчиво протянула:

– Поня-я-ятно. Точнее, непонятно, зачем Алексей Викторович доверил тебе Королеву. Она никогда не отличалась покладистым характером. Два года назад я на ней чуть не провалила переводной экзамен. Чудом проскочила на следующий уровень. А я ведь была одной из лучших в своей группе.

Я не ожидала такого признания. Петя все это время мерно жевал сено и не обращал на нас внимания, а тут вдруг уткнулся носом в карман. У меня кончился сахар, так что я просто погладила его по мощной шее. Алеся присоединилась, и конь прикрыл глаза от удовольствия.

– Знаешь, Патриот ведь совсем не Снежная королева. Вы уже большой путь прошли вместе. Доверяй ему. Все лошади разные. И то, что Королева боится звуков, совсем не значит, что этих же звуков испугается твой конь. Но если ты не прекратишь накручивать себя и зажиматься, то он точно станет бояться тебя.

Я кивнула. Алеся ободряюще похлопала меня по плечу и удалилась из денника.

* * *

На выходе из конюшни, в дверях, я столкнулась с Артуром. Он шел в компании парней из своей группы. Среди них был и Марк. Он смерил меня презрительным взглядом и ускорил шаг. Они что-то бурно обсуждали. Я хотела окликнуть Артура, но засмущалась. Их группа быстро удалялась в сторону метро, оставив меня позади.

До дома я добралась быстро и была не в духе. На самом пороге меня окутал аромат пирога с грушей и орешками, который так любила мама. Приятный запах взбудоражил аппетит, и я поспешила на кухню.

Сегодня к нам пришли гости, тетя Лена и дядя Саша, мама заварила апельсиновый чай с мятой, а папа принес любимые книги и с азартом рассказывал о них.

– Катя, ты сегодня рано. Одна из конюшни добиралась? – мама отрезала кусок пирога и положила его перед папой в блюдце из тонкого фарфора с морским рисунком.

– А обычно не одна? – папа отхлебнул горячего чая.

У меня вспыхнули щеки. В квартире было невыносимо жарко.

– Одна. Всегда одна.

Есть перехотелось. Я развернулась на пятках и бросилась в свою комнату.

Сквозь стену я слышала, как тетя Лена отметила, что я очень похорошела. А дядя Саша уточнил: уж не мальчик ли должен был проводить меня до дома.

7

Я вернулась домой еще до обеда. Последними двумя уроками стояла физкультура. Благодаря тому, что я занималась конным спортом и принесла справку от администрации КСК, подтверждающую это, меня освободили от урока, поставив пять в четверти досрочно. Таня каждый раз расстраивалась из-за того, что ей приходилось идти на ненавистную физкультуру без меня. Но что я могла поделать? Вот пошла бы подруга учиться ездить со мной – и тоже сейчас была бы дома. Но Таня не хотела. Хотя поначалу я пыталась ее уговорить. Бесполезно.

Я не раздевалась, только сняла обувь в коридоре. В комнате закинула сумку с учебниками и тетрадками на письменный стол и схватила другую, заранее собранную, с конными вещами. До тренировки было еще три часа, и я очень хотела провести их с Петей. Как следует вычистить его, не торопясь поседлать, покормить морковкой и заплести косички на гриве. Наспех сунув ноги обратно в ботинки, я уже схватилась за дверную ручку, но тут из спальни выглянула мама.

– Катя, ты как падающая звезда, я чуть не пропустила твое появление.

Сравнение вызвало улыбку, и я отпустила ручку, развернувшись к маме.

Она была в простом спортивном костюме и с минимумом макияжа, а это значило только одно: мама творит новую одежду. Я любила маму, как бы она ни одевалась и ни красилась. Мне казалось, что элегантнее ее нет никого в мире. Но когда она была такая, как сейчас, она выглядела особенно уютно, а невероятная творческая энергия, витающая вокруг, ощущалась почти физически. В эти моменты я завидовала, что не умею, как она, превращать идею во что-то материальное и прекрасное.

Мама подошла поближе, и сладковатый аромат духов тонким шлейфом обвил меня. Она пригладила мои растрепанные волосы. Я вновь почувствовала себя маленькой, и в груди разлились тепло и спокойствие.

– Дочь, не задерживайся сегодня. Ты мне вечером будешь нужна: у нас грандиозные планы на следующую неделю, – голос мамы был нежным, а руки теплыми.

– Конечно, мамочка. Я и не собиралась. Специально пораньше еду, – на долю секунды желание остаться дома и тихо сесть в углу маминой мастерской пробралось в мысли, но я мотнула головой.

У мамы свои интересы, у меня – свои. Кем я стану, если останусь лишь наблюдать? Мама всегда была очень талантлива. Ее коллекции показывали на подиумах, одежду просили сшить на заказ. Мне, может, и не передался ее талант или какой-либо другой, но во мне жило папино упорство. По крайней мере, он часто так говорил.

* * *

Из шумного и душного метро море людей вытолкнуло меня на свежий воздух. В высоком, чистом зимнем небе светило холодное солнце. Я отошла подальше от толпы и подняла лицо, закрыла глаза и глубоко вдохнула. Едва заметно пахло весной. И хотя до конца зимы было еще далеко, особенно в наших широтах, где снег мог лежать почти до мая, я