Пусть смерть меня полюбит - Рут Ренделл

Джойс прибирала свое рабочее место за кассой.

– Мистер Грумбридж, а правильно ли это? Мистер Уолфорд заполнил корешок квитанции и сделал копию для банка. Я никогда такого не замечала. Может, позвонить ему и сказать?..

Алан взглянул на корешок в платежной книжке.

– Нет, все нормально. Все хорошо, лишь бы заполнено было разборчиво, а оно так и есть. Я поехал на обед, Джойс.

– Не промокните там, – сказала она. – Льет как из ведра. И темно, словно вечером.

Алан подумал, предполагает ли она, куда он собирается ехать. Вряд ли она считает, что он ездит на машине в «Герб Чилдона». Но, возможно, она даже не замечает, уезжает ли он на обед на машине или уходит пешком. Алан вышел, задняя дверь автоматически закрылась за ним. Он уселся на водительское место – и вспомнил, что три тысячи фунтов так и остались лежать в ящике его стола.

Джойс не станет открывать ящик. Но мысль о том, что деньги лежат там, а не в сейфе, где им надлежит находиться, была способна отравить ему весь покой и уединение Чилдонского Выгона. В конце концов, Джойс знала его шифр для сейфа, если запомнила, – точно так же, как он знал ее сочетание цифр. Лучше положить деньги туда. Алан вернулся в свой кабинет, прикрыл – но не до конца – дверь, ведущую в банк, и тихонько открыл ящик стола.

В то время, как он это делал, пробил час дня. Джойс вышла из-за металлической решетки, пересекла банковский зал – и лицом к лицу столкнулась с Марти Фостером и Найджелом Таксби. Они стояли между открытой дубовой дверью и закрытой стеклянной, пытаясь натянуть на головы черные нейлоновые чулки. Они не осмелились сделать это до того, как вошли в дверь, они прежде не отрабатывали это действие, а чулки были мокрыми, потому что по пути от машины до банка обоих грабителей нещадно поливал холодный мартовский дождь.

Джойс не закричала. Она лишь издала хриплый возглас и отпрянула к стеклянной двери, намереваясь запереть ее.

Найджел готов был развернуться и броситься бежать, потому что чулок был натянут лишь на его макушку, словно некий гротескный колпак. Но Марти бросил свой чулок на пол и резко распахнул дверь, заставив Джойс отшатнуться. Он схватил девушку, зажал ей рот ладонью, а второй рукой приставил ей к боку пистолет и велел заткнуться, иначе он ее убьет.

Найджел медленно последовал за приятелем. «Она уже видела наши лица, – думал он, – она видела нас». Но он закрыл за собой дубовую дверь, запер ее на замок и заложил щеколдой. Затем закрыл и запер стеклянную дверь, подошел и встал перед Джойс. Марти отнял ладонь от ее рта, но так и держал пистолет приставленным к ее боку. Девушка молча глядела на них, лицо ее было невероятно бледным. Смотрела она так, словно изучала, как они выглядят.

Из своего кабинета Алан Грумбридж слышал, как вскрикнула Джойс, и отчетливо разобрал угрожающие слова Марти. Он сразу понял, что происходит, и у него перехватило дыхание, когда он вспомнил тот разговор с Уилфредом Саммитом в прошлую среду. Невольно Алан крепко стиснул в руках ворох банкнот – три тысячи фунтов.

Банк «Энглиан-Виктория» предписывал своему персоналу не оказывать сопротивление. Если была возможность, следовало нажать ногой одну из «тревожных кнопок». Эти кнопки были связаны по прямой линии с полицейским участком в Стэнтвиче – при нажатии там начинала выть сирена и мигать красные тревожные огни. Если сотрудники не могли дотянуться до кнопки – а в данном случае для Джойс это было, видимо, невозможно, – они должны были выполнять все требования грабителей. По одной «тревожной кнопке» располагалось под каждой из касс, и еще одна – под рабочим столом Алана. Он отвел назад правую ногу и занес пятку над кнопкой, готовясь нажать ее, но тут услышал, как мужской голос произнес:

– Мы знаем, что ты тут сейчас одна. Мы видели, как менеджер ушел.

Где он слышал этот голос раньше – эту занятную и уродливую смесь кокни и саффолкского наречия? Алан был уверен, что слышал, к тому же недавно. Это был очень запоминающийся акцент – сочетание растянутых гласных с невнятными или выпадающими согласными было необычным. Он слышал это здесь, в банке? Или во время поездки по магазинам? Потом смысл слов дошел до Алана, и он отвел ногу от кнопки. Они думают, что он уехал, – должно быть, видели, как он садится в машину. Алан мог сейчас нажать кнопку, и они не имели бы ни малейшего понятия, что он это сделал, а кроме того, если он будет вести себя по-умному, то сможет сберечь банку три тысячи фунтов. А может быть, и все имеющиеся в отделении деньги – если только вспомнит, кому принадлежит этот странный голос.

– Посмотрим, что у вас в кассах, куколка.

Другой голос, с интонациями диск-жокея. Алан слышал, как открываются кассы. Его ступня снова поползла назад, нащупывая кнопку, вмонтированную в ковровое покрытие пола. За дверью раздался перезвон монет. В кассах должна была быть примерно тысяча фунтов, чуть меньше или чуть больше. Алан приподнял пятку. Его план был вполне приемлемым. Но, предположим, он спасет эти три тысячи, сунув их в одежный шкаф, прежде чем грабители войдут. И как он будет объяснять банку, каким образом сумел это сделать?

Джойс не было слышно. Алан опустил пятку, поднял снова.

– Теперь сейф, – произнес голос с саффолкским или кокни-саффолкским акцентом.

Чтобы дойти до сейфа, они должны пройти через его кабинет. Он не может нажать тревожную кнопку – только не сейчас, он ведь не все продумал. Не было никакой весомой причины, по которой он мог находиться в своем кабинете с тремя тысячами фунтов в руках. Он не может сказать, что открыл сейф и вытащил их, когда услышал, что в банк ворвались грабители, – предполагалось, что он не должен знать шифр, известный Джойс. А если он смог спасти три тысячи, почему не спас пять или шесть?

Эти типы могут войти в кабинет в любую минуту. Они засунут банкноты и монеты из кассы – если вообще дадут себе труд взять монеты – в свою сумку и пройдут прямо через кабинет. Алан открыл дверь шкафа и втиснулся внутрь, прижавшись к задней стенке и прикрывшись вечерним платьем Джойс, подол которого доходил до самого пола. «Госпожа, не найдется ли здесь, в ваших покоях, каких-нибудь доспехов, чтобы мне прикрыть мое тело?»

Он едва успел закрыть за собой дверцу шкафа, как услышал крик Джойс:

– Нет! Не трогай меня!

Раздался лязг, как будто что-то прокатилось по полу.

Слова Ланселота напомнили Алану о тех вопросах, которые он задавал себе ночью в субботу. Мог ли он сам когда-либо проявить подобное безрассудство? Такую гордость и отвагу? Потребуется ли это когда-либо от него? И вот оно потребовалось. Джойс всего двадцать лет. Она девушка. Плевать на подозрения банковского начальства, плевать на то, что подумает кто бы то ни было. Его первый долг – спасти Джойс или хотя бы встать рядом с нею и поддержать ее. Алан пытался выпутаться из складок платья и открыть дверцу. Он не боялся. Со смутным удивлением он подумал, что не боится, поскольку ему все равно, убьют его грабители или нет, – ведь ему не для чего жить. Возможно, вся его жизнь со всей своей скукой, тяготой и бесполезностью была предназначена для того, чтобы привести его к этому мгновению – к встрече со смертью в дождливый день ради семи тысяч фунтов.

Он мог бы оставить деньги в шкафу – он распихал их по карманам своего плаща, висевшего рядом с платьем Джойс, – выйти и встретить грабителей лицом к лицу. Они и не подумают заглянуть в карманы плаща, а после он придумает объяснение для банка. Если у него будет это «после». Самым важным сейчас было выйти из шкафа, и ведь это может к тому же отвлечь грабителей и дать Джойс возможность сбежать.

Но прежде, чем он коснулся дверцы, случилось нечто странное и необъяснимое. Алан ощупал карманы, дабы убедиться, что ни одна из банкнот не торчит наружу, и под его руками монеты вдруг как бы ожили; они почти пульсировали, словно были покрыты неким химическим веществом, реагировавшим на соприкосновение с плотью. От них точно исходила энергия, лучи незримой мощи, которые распространялись вверх по его рукам, вызывая ощущение покалывания. Снаружи доносились какие-то звуки. Должно быть, эти люди уже открыли сейф. Алан слышал шорох, топот и голоса, которые спорили между собою, – и в то же время не слышал. Единственное ощущение, которое у него осталось, – это пульсация оживших денег под его пальцами. Внезапно задохнувшись от волнения, он стиснул руки, потому что понял, что не может отказаться от этих денег. Они принадлежали ему. Соприкасаясь с ними каждый день, он уже считал их своими, и теперь не мог их бросить.

Кто-то вошел в кабинет, стал выдвигать ящики стола и вытряхивать их содержимое на пол. Алан стоял, застыв и сунув руки в карманы плаща; дверца шкафа распахнулась.

Он не видел ничего сквозь темные складки платья. Он задержал дыхание. Дверца снова закрылась, и Джойс обругала кого-то из грабителей. Алан никогда не слышал от нее таких слов и даже не думал, что она их знает, однако мысленно одобрил ее. Девушка снова закричала, потом умолкла. Некоторое время слышался только равномерный частый стук дождя по черепичной крыше, а затем донесся звук автомобильного двигателя. Кто-то снаружи завел легковушку или автофургончик.