Между двух огней - Ande

это уплетать за обе щеки. Между делом жалуясь, что клиенты скупые, а туристы до нас почти не доходят…

Я смотрел на неё и думал, что сложись по другому, я б и сам за ней приударил. Симпатичная и веселая. Седьмая (!) дочь нормандского рыбака. Добралась до Парижа в надежде на работу прислугой. Попала к мадам Мариз, и считает что ей повезло. Лет через пять, накопит на приданое, выйдет замуж за какого-нибудь стареющего лавочника, и станет почтенной мадам, рассуждающей о приличиях.

И вообще, нужно позвонить Наташе Вяземской. Почему-то я чувствую себя перед ней виноватым. Прошел к стойке.

— Август! Дай телефон, мне нужно позвонить.

Глава 6

В квартире Вяземских к телефону подошла прислуга. Сказала, что хозяева спят, будить не велено. Ну да, рановато. Взял пирожные и, попрощавшись с Жюли и Августом, направился отсыпаться от подвигов продажного мужчины.

Мадам Клоди, получив коробку пирожных окончательно стала моей. Душой и, если я захочу, телом. Хотя у неё муж. Плавает на баржах по Сене. Раз в пару месяцев появляется на пару дней. О чем я ей и сообщил. Как человек чести, не могу разрушать чужое счастье.

Спустившись пообедать, я опять позвонил Вяземской. Прислуга поведала, что мадемуазель ушла на службу. Но, если господин Колтцофф хочет с ней связаться, он может позвонить завтра, около десяти утра. Официант Август, глядя на опустившего трубку меня, заулыбался. На улице было тепло и светило солнце. Воздух был слегка голубоват и чувствовалась весна. Париж был именно таким, каким его воспевали тысячи поэтов и певцов.

Вечером, в «Тетушке Катрин» я порвал зал искрометным мастерством. Исполнив в финале «Русское поле» из «Приключений Неуловимых». И на бис — «Госпожу Удачу». Мсье Роже сказал, что это большое счастье, что такой артист работает у него. Воспользовавшись случаем сообщил ему, что вскоре возможно уеду на некоторое время, для поправки здоровья. Он горячо меня заверил, что мое место будет меня ожидать, потому что равных мне не наблюдается. Художники опять накидали полную шляпу мелочи.

Во вторник, без пяти десять, я уселся за стойку, подвинул телефон, и уставился на часы. Трубку сняли после первого гудка.

— Здравствуйте! Могу я услышать мадемуазель Вяземскую?

— Это я, Кольцов. Не ожидала, что вы позвоните.

— На мне некоторая ответственность, Наташа. Я не мог не узнать как у вас дела.

— Со мной все отлично. Еще что-нибудь?

— Наташ. Пригласите меня в ресторан. Пообедать, а?

— Я вам уже говорила, что вы дурно воспитаны? Воспитанный мужчина сам приглашает даму!

— Но не в нашем случае! Ведь если я вас приглашу и вы откажетесь — это катастрофа! У меня будет тяжелая душевная травма. Я буду вечерами петь песни про смерть и все пропало. Художники начнут рисовать скелеты, могилы и ужас. Туристы покинут Монмартр, а потом и город. Город зачахнет. А если вы пригласите меня, то я ни за что вам не откажу. Наташа! Спасите Париж!

— Вы понимаете, что нарушаете все правила приличий?

— Париж важнее, Наташ.

Она наконец засмеялась. По голосу было слышно, что она улыбается, маскируясь суровым тоном. У неё чудесный смех.

— Ну хорошо. В четверг у меня выходной. Приходите к моему дому в два часа.

— Чай и кофе брать? Или только сахар?

— Нет уж! Будем гулять в Булонском лесу. А там, я посмотрю на ваше поведение.

— Я на всякий случай присмотрю ресторан. Вдруг вы проголодаетесь.

— До свидания — фыркнула она и положила трубку. Мне кажется, повесив трубку, она засмеялась.

Отыграв в кафе, по дороге домой, я опять влип в историю. Перед поворотом за угол я услышал звуки драки. Работал мотор авто, и раздавалось азартное кхеканье. Гастон, что ли народ опять бомбит, блин… Прислонив в тени гитару, явил себя людям. Им было не до меня.

В свете фар работающего авто я увидел, что трое мужчин лупят одного. Еще один стоял чуть поодаль. Диспозиция вырисовывалась следующая. Четверо, судя по издаваемому периодически «бля!» — русские, пытаются захватить пятого. Пятый — судя по всему боксер, умело отмахивался от троих. Тот, что поодаль был со стволом в руке. То, что пистолет не стрелял, говорило о том, что спортсмен нужен живым и целым. Но не любой ценой. Как раз в момент моего появления спортсмен свалил одного из нападавших прямым в челюсть. Терпение нападающих иссякло. Один, отскочив, отстегнул от пояса что-то типа дубинки и вмазал спортсмену сначала по руке, а потом и по башке. Тот начал падать.

Нуууу… мы так не договаривались!

Я включился. Сначала вырубил пистолетчика, а потом по полной отработал сладкую парочку. Контрольно вмазав каждому в челюсть, когда они уже валялись. Не забыл уже отрубленого.

Даже б если бы они ожидали нападения, шансы у меня были. А сейчас мне на руку играли темнота и шум, что они производили. На всякий случай засадил по печени ногой тому, что с пистолетом. То есть наганом. Откинул ногой в сторону наган, и неожиданно тяжелую дубинку.

Подошел к спортсмену. Он прижимал к груди левую руку и, опираясь на правую, пытался встать. Но его вело в сторону, и он опять садился. Судя по всему, молодой, высокий, широкоплечий блондин в ношеном, но опрятном костюме, и ношеных, но сверкающих ботинках. Поодаль валялась шляпа.

— Вы как? Идти можете?

— Кто вы?

Я пожал плечами.

— На данный момент — друг. Давайте я помогу вам убраться отсюда.

Быстрый обыск агрессоров подарил мне еще один наган, и люггер, именуемый в народе парабеллум. В карманах пиджаков, в бумажниках, оказалось достаточно много денег. Пара десятков патронов, для наганов и люггера. Автомобильная книжка на авто Рено Nn1, 1924 г.в.

Свалил пистолеты на переднее сидение. Помог подняться и сесть на заднее сидение пострадавшему. Сходил, принес гитару. Проверил люггер, заряжен. Протянул избитому парню.

— Пользоваться умеете?

Тот выщелкнул и вставил обратно обойму и кивнул. И тут же схватился за голову. Я тронулся.

Слава богу, что навыки Ивана