Майк Науменко. Бегство из зоопарка - Александр Исаакович Кушнир

поехал... До самого последнего момента мы не были уверены, что там покажут именно The Beatles, поскольку в программе кинофестиваля было заявлено три мультфильма, никак не анонсированных. Два из них быстро промчались, и, наконец, это случилось... Первый сеанс был просто чудом, второй — неземным наслаждением... Мы бы проторчали в Таллине всю неделю, но на четвертом сеансе неожиданно объявился переводчик, пытавшийся переводить не только речь, но и тексты песен — и от отвращения мы уехали».

Тем не менее, путешествия в Прибалтику музыкантам понравились. Эстонию, Латвию и Литву они воспринимали как часть западного мира, в котором все было не так, как в Ленинграде. Там по радио иногда передавали рок-музыку, а телевизионные антенны ловили музыкальные передачи из Финляндии. В Таллине, Вильянди и Лиепае порой случались фестивали на открытом воздухе, которые наблюдали многие сотни зрителей.

Услыхав об этом, Майк в августе 1975 года впервые решился поехать в Прибалтику. Для него, знавшего и читавшего Керуака, это путешествие в жанре hitchhike стало еще одной попыткой бегства из условного зоопарка. Не колеблясь, он сунул в холщовую сумку зубную щетку, свитер и направился ловить «попутку» в сторону Пскова.

«Дня через три, когда мы добрались до вожделенной Лиепаи, выяснилось, что никакого фестиваля не будет, — описывал эту поездку в книге «Аквариум, как способ ухода за теннисным кортом» Сева Гаккель. — На месте стрелки, на лужайке у почтамта, мы встретили Майка и Родиона. Майк собирался ехать дальше, в Калининград, а мы с Фаном и Родионом отправились домой».

К сожалению, нам не удалось реконструировать все маршруты Майка того лета. Есть вероятность, что, вкусив сладостный дух приключений, 20-летний Науменко отправился вглубь страны. Он бороздил версту за верстой в поисках не существовавших в природе рок-фестивалей. По одной из версий, после Калининграда случились Киев и Львов. И, судя по всему, никаких «земляничных полян» Майк там не обнаружил.

Вернувшись в Питер и проводив Фана в армию, Науменко начал готовиться к новому воображаемому прибалтийскому туру.

«У Майка были свои кодексы, которые он старался свято соблюдать, — рассказывала мне впоследствии Татьяна Апраксина. — «Стопщик» должен был иметь при себе самое надежное: никаких смен одежды; из гигиенических принадлежностей разрешалась только зубная щетка. Зато обязательным, на случай непогоды, считался большой кусок пленки, которую Майк называл «пластикатом». Это слово застряло в нем из папиного лексикона — по крайней мере, так мне казалось».

В это время по городу распространились слухи, что ленинградские ансамбли «Орнамент», «Аргонавты» и «Савояры» приглашены на следующий год выступать в Лиепаю. Также там планировались рижский «Менуэт» и местная группа Neptuns. И Майка со страшной силой потянуло на новые приключения.

«В середине семидесятых наш круг людей интересовался жизнью немножко больше, чем эта жизнь нам давала, — философствовал на тему миграции в Прибалтику флейтист «Аквариума» Дюша Романов. — Неприкаянность формировала сознание людей, и мы ездили из города в город, путешествовали автостопом. Люди двигались, спешили познать как можно больше и как можно быстрее... И это было высочайшего уровня общение между людьми».

Похожая навигация двигала и Майком Науменко. Осенью 1975 года он познакомился с юным музыкантом Сашей Теребениным, который играл в группе Yellow Snow, делившей репетиционную базу с легендарными «Россиянами» Жоры Ордановского.

«Майк круто разбирался в музыке, и на этой почве мы приятельствовали, — рассказывал спустя годы Александр Теребенин. — Мне было семнадцать лет, я часто не ночевал дома и находился в беспризорном хипповом состоянии. После какого-то сейшна я остался ночевать на Варшавской, а утром Науменко предложил: «Слушай, а поехали со мной «стопом» на фестиваль?» У меня было рубля три в кармане, и я согласился. Поехали вчетвером: я, Майк, Гребенщиков и его будущая жена Наташа Козловская».

Так, летом 1976 года Науменко снова отправился в Прибалтику — с эфемерной надеждой посетить «советский Вудсток». В свое время его очень впечатлил рассказ Фана о поездке на таллинский фестиваль, где «Аквариум» вдруг сыграл несколько акустических композиций. Еще там выступала московская группа «Машина времени», которая исполняла психоделический гимн «Туманные поля». По словам басиста «Аквариума», это была «тяжелая мистика».

После некоторых раздумий Майк решил ехать в Лиепаю без гитары. «Если вдруг получится выступить, найдем инструменты на месте», — логично заявил Науменко.

На двух грузовиках вся компания доехала до Пскова, а затем разделилась. Борис с Натальей остановились в гостинице, а Науменко с Теребениным отправились в Псково-Печерский монастырь, во дворе которого устроились на ночлег в стоге сена.

На следующий день пилигримы добрались до Лиепаи. Денег на входные билеты не было, но с помощью знакомых им удалось проникнуть на заповедную территорию фестиваля.

Глазам Майка открылась нереальная для Ленинграда картина. Перед деревянной сценой на залитой солнцем лужайке собралась пара сотен длинноволосых парней и девушек. И хотя перед каждым ансамблем на сцену выходил вполне официальный конферансье и неуместно объявлял артистов, представить такое в остальном СССР было просто невозможно.

По воспоминаниям Теребенина, большинство музыкантов играли что-то народное, и роком на фестивале не пахло и в помине. Через несколько часов, стрельнув у местных хиппи немного травы, путешественники отбыли в сторону Таллина, где их ждали Борис с Натальей.

У Гребенщикова в те дни было приподнятое настроение. Во-первых, он только что сочинил убойный рок-номер «Дорога 21», посвященный автостопу по маршруту Ленинград — Таллин. Майк уловил в нем явные отголоски Route 66 и Highway 61 Revisited, хотя новая песня ему очень понравилась.

Во-вторых, идеологу «Аквариума» удалось в квартирных условиях записать новый магнитофонный альбом «С той стороны зеркального стекла». Сидя у Ратушной площади, напротив здания с вывеской «Таллинфильм», Майк прослушал на переносном кассетнике «Романтика-304» все композиции. Особенно сильно его впечатлили «Блюз НТР», «Незнакомка» и шизофренический «Блюз свиньи в ушах», который он помнил еще по концерту в «Эврике».

Несмотря на черновой кассетный звук, Науменко обратил внимание, что все песни записаны без фортепиано, флейты и баса. Виолончель Гаккеля звучала только в одной композиции, все остальное — акустическая гитара, губная гармошка и вокал Гребенщикова. Такой минимализм объяснялся просто: флейтист Дюша тогда полностью растворился в театре Горошевского, записать виолончель не получилось технически, а Файнштейн должен был вернуться из армии только осенью.

«А вы не планируете искать для «Аквариума» нового басиста?» — спросил Майк. Ответ Бориса его поразил: «Искать мы никого не планируем, а подождем, когда Фан вернется из армии. Мы просто будем его ждать».

Поиски стиля

Уметь хорошо лажать — это большое искусство.

Журнал «Рокси»,