Эльфийская погибель (СИ) - Рау Александра

— Жаль, что господина Айреда больше нет. Он бы быстро вразумил отца, — поджав губы, прошептала принцесса.

— Ты его знала?

— Я любила, когда он бывал в Грее, — пояснила она, ни капли не удивившись моему интересу. — Если визит выпадал на период цветения, он всегда приносил мне венок из ромашек. Ваш лес ведь потому так и зовут, верно? Айред рассказывал, что Аррум означает «золотой луг», потому что летом все поляны застланы ромашками.

Голос Ариадны вновь дрогнул. Было сложно понять, накопившиеся ли это переживания или скорбь по ушедшему другу детства, но, когда она спрятала лицо в ладонях, а накидка слетела с плеч, я подошёл и, желая поддержать, аккуратно коснулся ее спины.

Ариадна вдруг вскочила на ноги, быстро утирая слёзы, и сделала выражение лица настолько серьезным, что в нем легко читалась агрессия.

— Всё нормально, — бросила она, словно то были не слова, а тысяча маленьких кинжалов, призванных сделать из меня решето. — Не стоит меня жалеть.

Я, совершивший это действие инстинктивно и не помышлявший ничего дурного, лишь поджал губы в ответ. Мой опыт общения с эльфийками не был чересчур богат, но с девушками из числа людей и того стремился к нулю; устройство их разума мне малознакомо. Я слышал, что задеть их чувства в разы проще, и все же реакция Ариадны на неуместную попытку поддержки все равно показалась мне преувеличенной.

— Я не знаю, что вы будете делать с тем, что я на вас обрушила, — нарушила неловкую тишину принцесса. — Простите за это. Но я подумала, что вам стоит знать. Может, вы передадите её вышестоящим лицам.

— Так и поступим, — ответил Индис.

— По крайней мере, я знаю, что господин Айред хотел бы…, - принцесса замялась и, чтобы скрыть это, передала мне мой плащ. — Спасибо. До встречи, Териат. Индис.

Обратившись к моему другу, Ариадна присела в наигранном реверансе, что наконец заставило его хоть немного улыбнуться. Последние минуты на нём не было лица.

— Хорошей дороги, принцесса, — ответил он ей таким же театральным поклоном.

— До встречи, лисица.

Мое прощание едва ли достигло адресата, но я не сумел произнести его раньше. Индис с тяжелым вздохом опустился на траву, и я без колебаний прилег рядом.

— Почему ты не сказал ей, что Айред — твой отец?

— А почему ты не твердишь каждому прохожему, что ты — сын азаани?

Индис понимающе кивнул головой.

— Вот и я о том же, — согласился я, направив взгляд на беззвездное небо. — Я — не мой отец.

Глава 4

Мы с Индисом решили разделиться. Азаани, несмотря на все выходки, беспрекословно доверяла сыну, и поэтому именно он должен был поведать ей обо всем, что нам рассказала принцесса. Если возникнет необходимость, меня вызовут, и я подтвержу его слова. До тех пор я должен был, не подавая виду, заниматься своими делами и выполнять привычные обязанности.

Пришло время для охоты.

Наш отряд состоял из семи эльфов и оставался неизменным на протяжении последних двух десятков лет. Охотой занимались лишь молодые эльфы, даже юные — не старше 150, — физические способности которых находились на пике. Наши реакции молниеносны, зрение остро, слух превосходен, а руки отправляют стрелы в воздух быстрее, чем животное успевает набраться сил для спасительного рывка. Для добычи годилось любое — лично я предпочитал кабанов, — и лишь олени могли жить в Арруме без страха.

Эльфы считали их священными, и потому численность этого вида лишь возрастала. Тело и разум любого рожденного в наших землях оленя были чрезвычайно развитыми; любой из них — вдвое или втрое больше обычного. Среди них, как и в любом другом обществе, был главный — мы зовём его Эвлон, дословно «правителей оленей», — и он находился в тесном сотрудничестве с азаани. Ориентируясь на людские обычаи, ее называли королевой эльфов, тогда как Эвлону больше подходило звание царя Аррума. Впрочем, мы часто звали его иначе — Духом Леса. Придя к Дворцу Жизни, Эвлона можно нередко застать там, мирно, но величественно лежащим на траве. От царя леса всегда исходило легкое свечение, словно прямо за ним находилось его личное маленькое солнце, а благоговение, кое любой ощущал в его присутствии, — одно из самых сильных чувств, что кто-либо может испытать. Правители леса не существовали друг без друга: божественная связь пустила корни глубоко в их сердца и не позволяла отдаляться надолго. Связь, о которой мечтают друзья и любовники; связь, которой больше никому не познать.

Я забрался в ту часть леса, где редко бывал раньше, но смена позиций являлась неизбежным препятствием на пути к отточенному навыку. Я приметил на небольшой полянке место с примятой травой; какой-то зверь постоянно сюда возвращался. Затаившись в густых кустах, я принялся ждать. Мой самый любимый момент. Я — весь внимание, и жизнь леса словно входит в мой разум, как в открытые двери. Чарующее пение птиц. Шелест листьев; осень уже потихоньку вступала в свои права, а потому звук каждый день менялся, вторя нарастающей сухости листвы. Ветер, складывающий свои порывы в причудливые звуки.

— Аарон, — вновь послышалось мне.

Я бы подумал, что это было очередной далеко зашедшей шуткой Индиса, что он намеревался свести меня с ума, но звуки пролетели мимо, словно были частью дуновения ветра. Меня окружала лишь тихая идиллия осеннего леса. И кое-кто еще.

Огромный вепрь с темно-коричневой шерстью медленно вышагивал к излюбленному месту. Встретив по дороге куст с ягодами, он, похрюкивая, наклонился к плодам и стал усердно вылавливать их из густой листвы. Изо рта, устремляясь в небо, торчали два огромных клыка. Самец.

Я аккуратно снял лук, чудом сумев не издать ни малейшего звука, вытащил из колчана стрелу и нацелился на животное. Легкая добыча: находившаяся неподалеку цель практически не двигалась, но странное ощущение в груди не позволяло сделать выстрел. В глазах помутнело. Пальцы потеряли твердость. В ушах нарастал неприятный звон; сначала он был похож на назойливого комара, затем перерос в рой пчел, а после — в оглушительный вой. Боль была столь сильна, что перетянула на себя все внимание. Рука соскользнула с тетивы, и стрела вылетела из рук, неловко приземлившись прямо у облюбованного кабаном куста. Он тут же обернулся на источник звука.

Я смутно понимал, что происходит. Отбросив лук, я попытался закрыть уши ладонями, надеясь, что это хоть как-то поможет, но это лишь отрезало от меня часть внешнего мира, и звон заполнил собой все моё сознание. Кабан топтался на месте, словно разгоняя в крови нарастающую ярость, и, взревев, кинулся в мою сторону. Разум кричал, что пора убегать, но ноги подкашивались, неизменно прибивая меня к земле. Вепрь стремительно приближался, но в мгновениях от меня пронзительно взвизгнул и повалился на бок. Звон резко закончился. Я встал на колени и выглянул из-за куста, служившего мне баррикадой; беспомощное животное сотрясалось в конвульсиях, и стрела в брюхе вторила его движениям.

— «Спасибо» не скажешь? — послышался голос Аэгтира.

Удивительно высокий и худой для представителя нашего народа, с соответствующе удлиненным лицом, он не был рожден для охоты — уж слишком угловат и неповоротлив, — но победил предрассудки упорным трудом и природным талантом.

Аэгтир показался между деревьев, и я изумился, с какого огромного расстояния он разглядел нависшую надо мной опасность.

— Спасибо, — растерянно ответил я, поднимаясь на ноги. Слух не уловил ни призвука недавнего безумия.

Напарник подошел и, сощурившись, оглядел меня.

— Что с тобой? — обеспокоенно спросил он, кладя руку мне на плечо. — С каких пор ты так неаккуратен? Он разорвал бы тебя на части!

— Не имею понятия, — прошептал я, запуская руку в волосы.

По какой-то причине я всегда совершал этот жест в попытках что-то осмыслить.

Глава 5

Тишина и неизвестность по всем фронтам пожирали меня. Недавнее беспокойство, выраженное азаани на всеобщем собрании, растворилось в воздухе, будто ничего и не произошло. Маэрэльд не отдавала никаких приказов. Индис признался, что передача информации матери — пожалуй, все, на что он был способен в данной ситуации. Об Ариадне я больше не слышал ни слова. Меня мучала мысль, что ее поступок повлек за собой страшные последствия, и король не пощадил дочь, позабыв обо всей любви, что когда-либо к ней испытывал.