Изменник - Хелен Данмор

Все надежды пошли прахом.

Но, может, когда-нибудь, в не столь отдаленном будущем, настанет наконец облегчение. «Никто не может жить вечно», — шепотом говорили они друг другу. Даже сейчас, когда они остаются одни, дальше этого не заходит. Он старик, хотя фотографии, на которых этот человек командует великими парадами, всегда отретушированы, чтобы он выглядел моложе своих лет. Но ему уже за семьдесят.

— Грузины долгожители, — однажды скажет Андрей.

— Если живут в Грузии, — ответит ему Анна.

«К мальчику Коля будет ревновать». — «Если будем вести себя правильно, не будет». — «Но ведь по-настоящему выбора у нас нет». — «Нет. Что будет, то и будет…»

Да, что будет, с тем и придется смириться. Напрасно Анна надеялась, что хотя бы в личной жизни ей не придется бороться, организовывать, планировать, составлять бюджет. Думала, все случится также естественно, как налетает на исходе зимы теплый юго-западный ветер, и обнаженная от снега земля замирает в ожидании. Сейчас эта мысль для нее нестерпима. Ничего-то она не знала, за что и наказана. Ничего ей не надуло этим ветром. Ей все было двадцать шесть, потом двадцать восемь, а потом внезапно перевалило за тридцать, и тогда ей стало страшно. Сейчас ей тридцать четыре. Иногда, когда Андрея нет дома, она тайком берет его медицинские учебники. Торопливо листая их, краснеет и боится быть застуканной, как ребенок, разглядывающий откровенные картинки. Диаграммы и длинные параграфы скучных описаний вызывают у нее отвращение. В них говорится об аномалиях и предлагаются методы исследования различных новообразований.

Она не может заговорить об этом с Андреем. Невыносимо представить, что они станут в открытую обсуждать ее женскую несостоятельность. К тому же Андрюша часто работает до поздней ночи, а Коля теперь как будто и вовсе не ложится спать. Насколько проще было, когда он был маленьким и после восьми вечер полностью принадлежал им, двоим.

Но она не должна так думать.

Бал состоится через месяц, в день летнего солнцестояния. В этом году, когда тянули жребий, Андрею повезло: ему не выпало ни дежурить, ни ездить по вызовам. И вдруг Коля решил, что именно в этот день хочет остаться дома, но Анна была непреклонна.

— Нет, ты поедешь с Гришей к его дяде. Мы обо всем договорились, и ты согласился.

— Только потому, что ты так захотела! Это называется «уступил», а не «согласился». А Гришин дядя живет где-то на окраине, у черта на рогах.

— Зато там можно будет жечь костер, и у вас будет куча еды. Еще пять или шесть ребят из вашего класса собираются поехать.

— Я бы лучше остался в городе. И вообще, мы с Гришей не такие большие друзья.

— Это исключено, Коля. Я не хочу, чтобы ты всю ночь болтался где-нибудь в парке, с Сашей и Левой.

— А их родители считают, что они уже достаточно взрослые.

— Ты же знаешь, как это бывает в белые ночи. Все вокруг будут слишком много пить.

— Мы не собираемся много пить! — устало и презрительно говорит Коля.

— Правильно, ты — не собираешься, потому что тебя там не будет. Ты будешь у Гришиного дяди.

Коля пожимает плечами, и Анне, как всегда, кажется, что вовсе не он, а она ведет себя как упрямый ребенок, с которым бесполезно разговаривать.

Ну и пусть, может, она и ведет себя как эгоистка, но хотя бы одну ночь она хочет не волноваться о Коле. Пусть ненадолго, но они с Андрюшей почувствуют себя свободными. Смогут гулять, если захотят, всю белую ночь напролет, а когда вернутся, квартира будет пустой и в их полном распоряжении. Коля ложится поздно, и Саша с Левой часто остаются у него. Голоса подростков гудят и рокочут за стеной. Иногда они как будто толкают речи, а не разговаривают друг с другом. Скрипит кровать, отодвигаются стулья, раздаются взрывы хохота, кто-то принимается играть на пианино…

Она не припомнит, чтобы когда-нибудь могла себе позволить так расшуметься. И она, и мать всегда старались соблюдать тишину в доме из-за отца — он был таким чувствительным.

Трудно винить ребят в том, что им нравится проводить время здесь, у них. Саша делит комнату с дедушкой и младшим братом. Лева с матерью и ее родителями вчетвером ютятся в одной комнате в коммуналке. «Комната большая, — говорит Лева, — но дед храпит, когда спит на спине». Они обкладывают его подушками, но ничего не помогает. «А еще он громко пердит, — говорит Анне Коля, когда Лева уходит. — И так всю ночь».

А у Коли, чудо из чудес, — отдельная комната. Одному богу известно, как им удалось полностью сохранить за собой двухкомнатную квартиру. Анна и Андрей спят в гостиной. Они приделали к потолку крепление, повесили штору и на ночь задергивают ее вокруг кровати. Коля в любое время может пойти в туалет или на кухню, попить. Он весь в отца — тоже полуночник. Но порой, когда три подростка гуськом крадутся на цыпочках туда, а потом обратно, и разражаются сдерживаемым хохотом, как только за ними закрывается дверь, это уже чересчур.

И на том спасибо, что Коля хотя бы ночью не пытается играть на пианино. Этого соседи не вытерпят. Даже днем Анне приходится быть осторожной. Если Малевичи напишут жалобу, может начаться расследование по поводу их жилплощади. Колю она предупредила, но ей противно одергивать его каждую минуту.

Хочется, чтобы они росли непосредственными, хотя как раз такими они быть и не могут. Ее подруга Евгения в войну говаривала: «Вон, полюбуйся, еще один, шагу не может ступить без инструкции, небось, когда идет посрать, и то с ней сверяется — все ли правильно делает?»

3

— Где Коля?

— Ушел гулять, — Анна переставляет кастрюлю с плиты на деревянную подставку.

— Он поел?

— Конечно. Когда это Коля забывал поесть? — Она быстро улыбается ему, но тут же лицо ее делается торжественным. Она снимает крышку, и над кастрюлей поднимается облако ароматного пара. — Я выжала из этой несчастной птицы все, что могла, — бормочет Анна себе под нос, накладывая щедрые порции в глубокие тарелки.

В сотый раз Андрей