Куба либре - Ольга Столповская

Я села на кровать.

Он обнял меня за плечи.

– Я знаю, что в вашем обществе люди часто жертвуют всем, чтобы покупать вещи. Люди выбирают не иметь семью, живут в одиночестве только для того, чтобы наслаждаться вещами. Но кубинские люди не такие. Мы используем каждый миг, чтобы быть счастливыми. – Он начал целовать мою шею. – Я хочу секс.

– А я не хочу!

Он схватил меня, повалил на кровать и начал вдавливать в мой живот свой хобот.

– Стоп! Я не хочу!

– Мы, латино, можем много секса, тебе понравится.

И он заговорил быстро и страстно, но понять его сленг было трудно. Плюс дикий акцент.

– Я тебя не понимаю!

– Я не произношу согласные звуки, потому что через них проникают злые духи.

– Какие еще злые духи?!

– Ты знаешь суахили? Это язык без согласных, против злых духов. Мы на Кубе говорим немного как на суахили.

– Слезь с меня!

– Я буду любить тебя одну. Если хочешь, у нас будет очень красивая свадьба. Всё зависит от тебя, – шептал он, ласкаясь.

Ко всему прочему, мой электронный переводчик, на который я очень рассчитывала, перестал загружаться.

– Я ничего не понимаю! Я устала! Я не готова к такому серьезному разговору. Мы совсем не знаем друг друга! Мы вообще говорим на разных языках!

– Пара дней, и ты научишься меня понимать. Привыкнешь. Я научу тебя испанскому, – уверяет он.

– Ты помнишь, что у меня есть муж?!

– Не говори мне о своем муже! Зачем ты приехала ко мне, если у тебя есть муж?

– Потому что я сумасшедшая! У меня депрессия! Плохо мне! Что ты вообще знаешь обо мне?! Короче, это все тебя не касается!

Еще в Шереметьево я купила ему в подарок несколько бутылок: виски, коньяк, джин, мартини, бейлиз, а также туалетную воду «Sexy man». Я помнила, как горничная «Инглатерры» была счастлива, когда мы, съезжая, оставили ей шампуни и мыло.

К моему удивлению, Алехандро наотрез отказался взять все это у меня, заявив, что он не проститутка и не педик, чтобы принимать подарки от женщины. Он даже не взял пакет с бутылками в руки и не посмотрел, что в нем, поэтому тот так и лежал в углу комнаты.

Но теперь Педро не выдержал:

– Ты сказала, что в пакете виски?

– Виски, коньяк, джин, мартини, все что хочешь.

– Ок, давай выпьем виски!

– Возьми и выпей.

– Я не понимаю, чикита, что на тебя нашло?

– Беби, я устала! Другая страна, другой часовой пояс, другой климат, другие люди, другие деньги! Я нуждаюсь в отдыхе и тишине!

– Я – не беби, я – бой. Это ты беби.

– Я задолбалась, бой!

– Выпей виски! – Он протянул мне фужер с золотой каемочкой.

– Я не пью виски.

– Камон, выпей, расслабься!

– Я не пью виски.

– А что ты пьешь?

– Я пью вино.

– Да ну! Виски лучше!

Я сделала глоток, поморщилась и в изнеможении рухнула на кровать.

Он наконец понял, что я не люблю крепкие напитки, и пошел за вином, заперев дверь снаружи.

Айфон почти разрядился, я решила не писать эсэмэски – экономить его последние силы на всякий экстренный случай.

Из-под кровати выполз огромный черный таракан и печально пошевелил усами.

Погружаясь в дрему, я слышала, как где-то наверху звонит телефон. Потом кто-то крикнул: телефоне! И хозяин касы, наконец, снял трубку. Через минуту он постучал в комнату и спросил по-испански: где Алехандро? Таракан, громко топая, уполз обратно под кровать.

Я по-английски ответила, что Алехандро ушел.

– Передайте ему: завтра лобстеров не будет. Рыбака поймала полиция.

Глава 2

Когда я проснулась, на кровати сидел Алехандро с бутылкой вина и штопором. Он наполнил бокал вином, дал его мне и сказал:

– Королева, оденься, я хочу познакомить тебя с моим белым папой. Это не мой настоящий папа. Мой папа черный. Он живет в Майами. – Алехандро выразительно поднял глаза в потолок и продолжил: – Я ничего не знаю о нем. А это мой сосед, но он мне как папа.

– И где он?

– Ждет за дверью. Оденься.

– Я одета.

– Надень платье. Эта блузка просвечивает. Я вижу твою грудь.

Пришлось переодеваться.

Он придирчиво оглядел меня.

– У тебя жир на животе. Когда ты приезжала в прошлый раз, этого не было. Москва портит твою фигуру. – Увидев мой ошарашенный взгляд, он опустился на колени и начал целовать мой живот. – Тебе не надо есть несколько дней.

– Я не смогу не есть несколько дней.

– О, камон! Мы будем заниматься сексом, и ты забудешь о еде.

– Не надоело себя рекламировать? Я и так с тобой похудела за два дня. Юбка вон уже сваливается.

– Надень это платье. Оно тебе больше идет.

Я нарядилась в свое вечернее шелковое небесно-голубое платье, слегка измявшееся в чемодане.

И предстала перед белым папой.

Смуглый испанец с огромными печальными глазами, благородной сединой в бороде и обаятельной улыбкой, пил небольшими глотками теплое белое сухое и благосклонно внимал Педро Алехандро, который жаловался, что «у моей королевы портится настроение, и она нервничает».

Испанец почти не говорил по-английски. Я вынужденно молчала и улыбалась. Словно я телевизор, который барахлит.

Испанец кивал, время от времени хмурился и бросал на меня внимательные взгляды. Потом задумчиво закурил сигару. Воцарилась тишина.

Выдержав значительную паузу, испанец произнес, как будто выписал лекарство:

– Отвези ее на острова.

– На острова?

– Да. Ей нужен релакс. Солнце, воздух, океан, хорошая еда, красивая природа, отдых, комфорт… Делай ей массаж на пляже. И главное, пусть побольше спит. Много, много сна. Не беспокой ее ничем.

Алехандро выслушал все это очень серьезно и перевел мне каждое слово.

Испанец извлек из заднего кармана потрепанный рекламный буклет какого-то отеля и торжественно вручил Алехандро, чтобы тот переписал телефон, а затем с достоинством убрал буклет обратно в карман.

– На острова! Как же я не подумал! Ми рейна, в Гаване нам быть опасно, здесь много полиции, она будет проверять документы, задавать вопросы, – твердил Алехандро, уже когда испанец откланялся.

На следующее утро мы распрощались с хозяином касы, очень недовольным нашим отъездом.

Алехандро сказал, что по дороге на острова мы проедем мимо его дома.

– Я хочу, чтобы ты увидела, что я живу просто. Не зацикливаюсь на вещах, как некоторые.

Дощатый сарай притулился среди одноэтажных лачуг. Некрашеные доски приобрели от времени стальной оттенок.

– Здесь я родился и вырос. Здесь жила вся семья. Родители, три сестры и брат.

Он очень убедительно смотрелся на пороге этого строения. Я его сфотографировала.

Рыжая собачонка с торчащими ребрами, появившись на пороге сарая, посмотрела на Алехандро с обожанием.

– Это мой сторож. – Он погладил пса.

Дверь вместо замка подпирает мраморная плитка. Такими же плитками, очевидно взятыми на развалинах какого-нибудь дворца, вымощен земляной пол внутри дома. Где плитки не хватило, лежат куски старого линолеума.

Сквозь крышу в дырах пробиваются солнечные лучи, освещая кровать, скромно застеленную простыней поверх матраса. Подушек и одеяла нет.

Никакой мебели, кроме кровати, в помещении не имеется.

Все это больше похоже на гараж советского инженера, чем на жилье.

У стены, напротив кровати, – черная каменная голова, мраморные шары, крупные бусины, цветы и свеча. Рядом с головой – семейные фотографии и ценник рубашки за девятнадцать долларов девяносто девять центов.

– Ты говоришь, что вещи для тебя не имеют значения, но над алтарем у тебя ценник?

– Одежда должна быть красивой. Но ее не надо иметь много. – Алехандро ведет меня в небольшой отсек, где стоит шкаф, гордо распахивает его дверцы: – Это мой гардероб!

В шкафу болтается одна проволочная вешалка, а на ней кораллового цвета пиджак.

Больше в доме вроде бы ничего нет.

– А где…

Я хотела спросить: «А где все остальное?», но Педро, уловив ход моих мыслей, перебил меня:

– Я мужчина. Мне ничего не нужно. Я живу один, моя королева. Когда я стану старым, куплю телевизор. – Он потянул меня за какую-то резиночку сзади. – Ми рейна, что это?

Я обернулась. У него в руке была лямка от моего бюстгальтера. «Ажент провокатёр» оправдал свое название – лямка отстегнулась и свисала из короткого рукава блузки, как алая капелька крови. Чтобы пристегнуть ее на место, пришлось раздеться до пояса.

– О, ми рейна! Ми рейна! Какое у тебя тело! Ты – моя белая богиня!

Против лома нет приема. Против самых вульгарных, цветистых, архаических комплиментов трудно устоять. Обычно они попадают ниже пояса.

Чтобы прекратить их поток, я села на корточки перед каменной головой:

– Это алтарь?

– Да, это мой главный бог – Элегуа. Он на нас смотрит. Он мне спасает жизнь, всегда, всегда, всегда… Ми рейна, давай помолимся ему, чтобы быть вместе!

И он начал раскачиваться и что-то говорить нараспев, потом опустился на колени перед алтарем и потянул меня за руку. Пришлось тоже встать на колени, стоять на них на холодных каменных плитах было крайне неудобно.

Движения Алехандро становились все интенсивнее, и вскоре он стал камлать, как это делают шаманы на канале «Дискавери». Он подпрыгивал вокруг своего Элегуа и ритмично завывал.