Развод. Спутанные жизни (СИ) - Мориц Лия

— Что-то случилось? — участливо спрашиваю я, пытаясь заглянуть ему в глаза.

— Всё нормально, — отвечает он резко и жёстко.

Отвечает так, что я понимаю, что всё совсем не нормально. И что мне лучше промолчать и не лезть.

Мы отъезжаем, и вместе погружаемся каждый в свои мысли. О чём думает он, я не знаю. Но вот я всё думаю…

Я что-то сделала не так? Как-то неправильно себя вела? Отдалась ему слишком быстро? “Да… Всего два дня…” — отдаётся эхом его голос в голове.

О боже… Он теперь плохо обо мне думает?

Не успеваю понять свои мысли, как мы останавливаемся у моего подъезда. Он резко выходит из машины, обходит автомобиль, и открывает мою дверь.

— Приехали.

Смотрю в его глаза с мольбой. Что я сделала не так? Почему он злится?

Он смотрит нетерпеливо. И я понимаю, что лучше не испытывать его терпение.

Не глядя на меня, он говорит:

— Я напишу.

Быстро прыгает в машину, и резко трогаясь, уезжает.

Так и остаюсь стоять во дворе с тоскливым чувством пустоты на душе.

Задумчиво поднимаюсь в квартиру. Хорошо бы успеть переодеться. В голове снова звучит голос, но уже Сергея: “Вырядилась-то…”

Как глупо.

Всё волшебство развеялось.

Захожу в квартиру. Клининг поработал на ура. Всё стоит на своих местах. Так, как я поставила бы сама.

Но мне не хочется радоваться. В груди заело щемящее чувство утраты чего-то ценного. И невосполнимого.

Быстро переодеваюсь. Носить эту одежду сейчас ощущается как-то неправильно. Как будто я влезла в шкуру другой женщины и заняла её место. Обманщица.

Бегу в сад. Успеваю точно ко времени. Как я себе и представляла ранее, дети играют на улице, в ожидании, пока их заберут домой.

Пешком от сада до дома недалеко, и мы с Аришкой быстро оказываемся дома. Очень хочется горячего чая, чтобы успокоить нервы.

Наливаю чай и Аришке, достаю пакет пряников, и мы усаживаемся за стол.

— Мама, а когда папа вернётся из ко-ман-ди-ров-ки? — сложное слово она произносит по слогам, чтобы не запутаться.

Откашливаюсь, поперхнувшись чаем. О боже. Это совсем не то, о чём бы я хотела с ней сейчас говорить.

— Понимаешь, детка… Папа… Наверное, не вернётся…

Лицо малышки застывает в изумлении.

— Почему?

— Мы с папой поссорились… И он больше не хочет жить с нами.

— И со мной тоже?

На её большие круглые глаза наворачиваются слёзы.

А моё сердце обливается кровью.

Он её предал. Предал мою малышку. Потому что даже не хотел вникать в ситуацию и просто выслушать меня.

И я понимаю, что у неё разбито сердце.

Вскакиваю со своего стула и прижимаю её белокурую голову к груди.

— Не плачь, моя милая. Я с тобой, родная.

Родная.

Короткое простое слово гулко отдаётся болью в сердце.

Беру её на руки, глажу по голове, шепчу слова любви и утешения. Она слабо улыбается, но я понимаю, что она страдает.

Дети не должны так страдать.

Внезапно мой телефон вибрирует уведомлением.

СМС от Андрея: “Извини за сегодняшнее. Я не удержался. Уезжаю по делам в Тверь дня на три. Если будут новости из лаборатории, напишу”

Извини? Не удержался?

Он считает всё случившееся ошибкой.

А про меня думает… так же как и они все…

14

Пишу в ответ “Хорошо”. Просто и безэмоционально. Может, его проймёт хоть немного. Может, он добавит что-то ещё. Что не то имел в виду. Что всё прошло хорошо. Что я ему нравлюсь. Что, возможно, у нас есть будущее. Как у пары.

Телефон молчит.

Андрей разочаровался во мне? Но ведь… Он ведь сам хотел… Предложил помощь, отвадил от меня разъярённого Сергея, устроил мне праздник. Неужели это не потому что я ему нравлюсь, а просто чтобы переспать?

И я повелась. Как девчонка.

Поддалась страсти. И теперь вот так по-дурацки разбила вдребезги доверие единственного человека, который мне поверил и хотел помочь. Потеряла его навсегда.

Дура, дура, дура. Неужели нельзя было просто держать себя в руках?

Конечно, у него теперь обо мне испортилось впечатление! Поела и в окошко посмотрела — всё, делай теперь со мной что хочешь!

Просто… Я думала, что могу расслабиться. И он… Такой статный и сильный рядом. И я подумала: “Что плохого может случиться?”

А вот что. Глупенькая Марина не видит дальше собственного носа. Не понимает, какие последствия будут…

Стоп. О чём я вообще думаю. Сейчас совсем не то время, чтобы переживать о своих делах сердечных. У моей дочери разбито сердце. И единственное, что я могу сделать для неё — быть рядом.

Дать знать, что у неё есть мама, которая её любит. Что вместе мы со всем справимся.

И пусть этот предатель уходит из нашей жизни. Мы и сами справимся. Я и моя девочка.

Сейчас мне уже точно не важно — есть в ней моя кровь, или нет. Я люблю её всем сердцем. И сейчас точно понимаю — она действительно мой родной человек.

Обнимаю её, смотрю в её полные печали глаза.

— Мама… Я не хочу сегодня спать одна.

— Хочешь со мной? — она кивает, — Конечно, милая. Обнимемся с тобой и сладко-сладко уснём. А утро вечера мудренее, правда?

Переодеваемся в смешные пижамы и садимся на мою двуспальную кровать. Расчёсываю её роскошные длинные волосы. Мурлыкаю успокаивающие песенки, а на душе тошно.

Она крепится, делает вид, что не переживает. А в глазах тоска как у взрослого человека.

Смелая моя девочка, храбрая. Умная не по годам.

Я выключаю свет, и мы укладываемся в кровать, обнимаясь. Немного поворочавшись, она всё же засыпает. А я слушаю её мерное тихое дыхание. И сна ни в одном глазу. Слишком много переживаний. Слишком много проблем.

Будильник срабатывает как будто в следующую секунду. Видимо, я всё-таки уснула. Но ощущение такое, что не спала вовсе. В глаза словно песка насыпали, а тело ноет и не желает гнуться.

Пора собирать Аришку в садик. Варю кашу, и ставлю перед ней ароматную тарелку. Она печально ковыряет в ней ложкой совершенно без аппетита.

— Не нравится каша?

— Очень вкусно, мама. Как всегда, — говорит она, не пробуя, — просто не хочется.

Сердце разрывается. Как же её утешить?

— Малышка моя… Может, хочешь на завтрак чего-нибудь другого?

— Да нет… Совсем есть не хочется.

— Тогда, может, без завтрака обойдёмся? — задумчиво и заговорщицки улыбаюсь, — А вместо этого будем пить чай. С орешками в шоколаде.

Её любимое лакомство. Уж если это не сработает, её сейчас больше ничего не утешит.

К счастью, в её глазах пробегают искорки, и она слабо улыбается.

— А можно? Давай.

Пять минут, и на столе возникает небольшой натюрморт. Я также достала остатки вчерашних пряников и нарезала парочку яблок.

С пряником во рту Арина вдруг перестаёт жевать, откладывает его в сторону и опускает голову.

— Что такое, зайчик?

— Я думала, папа меня любит… — тихо шепчет она и на стол капает слеза.

Беру её за руку, и не знаю, что сказать. Что вообще может облегчить её боль? Наверное, такого и не существует в мире.

— Маленькая моя…

Хочется рыдать в голос вместе с ней. Она не заслужила такого.

— Мама, я не хочу сегодня в садик, можно я не пойду?

— Можно, солнце. Давай сегодня устроим пижамный день?

— Как это?

— Это когда весь день ходишь в пижаме, смотришь мультики, ешь вкусняшки и обнимаешься с мамой.

Она смущённо улыбается.

— Да… Хочу пижамный день.

— Значит, так и будет. Чур, первый мультик выбираю я.

Она вскакивает с места и утыкается лицом мне в грудь.

— Мама… А ты точно никуда от меня не уйдёшь?.. Ну… Как папа…

Аж скулы заболели от горечи.

— Нет, Арина. Я всегда буду с тобой, моя хорошая. И никогда не брошу.

Телефон вибрирует. СМС от Андрея. Явился, не запылился.

Интересно, конечно. Но мне сейчас не до этого. Арина только-только перестала плакать.

Мы идём в гостинную, и я включаю какой-то мультик про принцесс. Арина усаживается поудобнее на диван, и я приношу ей из спальни одеяло.