Развод. Спутанные жизни (СИ) - Мориц Лия

Сегодня нужно что-то поярче и поизысканней, чем наспех собранный хвост и подведённые глаза. После того, как отвела Аришку в сад только и делаю, что прихорашиваюсь. Кажется, я перемерила весь шкаф в поисках чего-то особенного, к случаю, но не слишком вычурного. Не на ночную вечеринку же идём. В итоге останавливаюсь на чёрной блузке и такой же чёрной юбке-карандаш.

Долго думаю, прежде чем решаюсь надеть золотые серьги, которые подарила мне мама на день свадьбы, пусть земля ей будет пухом. Всё-таки надевать свадебный подарок на свидание с другим мужчиной как-то неправильно. Но других подобающих украшений у меня нет.

Ещё пару часов колдую над макияжем и причёской. И ровно в тот момент, когда я уже выключаю плойку, и кладу её в кафельную раковину остывать, раздаётся поворот ключа во входной двери.

Сердце уходит в пятки. Потому что второй ключ есть только у одного человека.

На пороге стоит Сергей с огромной спортивной сумкой на плече и осматривает меня с ног до головы.

— Ты здесь? — вздыхает и закатывает глаза, — Ладно.

И проходит мимо меня вглубь квартиры, как будто меня здесь и нет

Оторопеваю от такого внезапного появления.

— Зачем ты пришёл? — А собрав самообладание в кулак говорю, — Ты же бросил нас. Чего тебе ещё надо?

— На тебя, шалаву, и на твоего выблядка мне плевать, — у меня в горле застревает комок от горечи и злости, — Я за вещами.

Он проходит в комнату, раньше бывшей нашей спальней, и начинает методично потрошить содержимое шкафов, попутно раскидывая и мои вещи, которые я только сегодня утром аккуратно прекладывала и складывала.

— Ах, за вещами, говоришь, — Встаю в дверном проёме, скрестив руки на груди, — Вон те штопаные трусы тоже не забудь. Которые, между прочим, зашивала я, — А вспомнив, к кому он собирает вещи, добавляю, усмехнувшись, — Хотела бы видеть лицо Катьки, когда она осознает, что теперь не только спать с тобой будет, но и труселя штопать тоже.

Не глядя на меня, он закидывает пресловутые боксёры в сумку, и помедлив, говорит:

— А ты чего дерзкая такая стала? Вообще-то потерпевшая сторона тут — я. Ещё спасибо, вообще-то, должна сказать, что квартиру тебе оставил, — оглядывает с ног до головы, уже внимательно, прищурившись, — Вырядилась-то. Собралась куда-то? Аааааааа… — усмехается, — уже подцепила кого-то. Ещё не развелась, а рогатку уже развела.

У меня краснеют щёки. Но не от стыда. А от гнева.

— А, собственно, почему это тебя волнует? Решил разводиться — разводись. Нечего трепать мне нервы.

Пусть он ещё не знает, что моё родство с Ариной тоже под вопросом. Но говорить я ему об этом и не собираюсь. Тем более сейчас.

— Я так и понял, по мужикам опять пошла. Этот-то хоть — тот самый батя, или кто-то новый?

Уже не могу этого вынести. Чувствую, как к горлу потступают слёзы. Не столько от печали, сколько от бессильной ярости. Круто разворачиваюсь, и запираюсь в ванной. Медленно сползаю спиной по двери, охваченная рыданиями. Может, я и хотела бы всё ему объяснить. Раньше. Теперь — уже нет. Что-то объяснять можно только тому, кто слушает тебя. А он не станет меня слушать. Пусть тогда собирает вещи и катится ко всем чертям. И из квартиры, и из моей жизни.

Слышу, как за дверью летают предметы. Что-то разбилось. Мог бы и нормально уйти, а не устраивать погром.

Подумать только. Мы столько лет прожили, и он совсем меня не знает, раз предполагает, что я… Заслуживаю таких слов. Ничего. Пусть уходит. Уберусь, ничего страшного. Сменю замки. И пусть потом Катя выслушивает все эти помои, которыми Сергей так щедро разбрасывается.

Утираю слёзы тыльной стороной руки, и понимаю, что макияж безнадёжно испорчен. Чёрт.

Вздрагиваю от ударов в дверь ванной.

— Открывай давай, там моя машинка для бритья.

Открывать ему сейчас дверь — худшее, что можно придумать. Достаю машинку из выдвижного ящика под раковиной, и собираюсь открыть маленькую щёлочку, чтобы выбросить её за дверь, и запереться снова. Но он успевает перехватить дверь и распахивает её так, что она чуть не срывается с петель.

— Закрываться она удумала, сучка, — говорит он, и выволакивает меня за руку из ванной, да с такой силой, что я падаю на пол, — ещё и разревелась, смотреть противно.

И продолжает набивать в сумку, похоже, всё, что попадается под руку. Полотенца, новые зубные щётки в упаковке, начатый флакон геля для душа… А я сижу на полу, замерев, и жду, когда этот кошмар закончится.

— Марина, у тебя дверь нараспашку, — внезапно раздаётся голос Андрея из прихожей, и мгновением позже появляется он сам.

С букетом роз в руках, он молча оглядывает меня, сидящую на полу, с размазанной тушью. Полнейший хаос в квартире, которую он ещё вчера звал уютной. И моего будущего бывшего мужа, выходящего из ванной.

И я с ужасом наблюдаю, как у него краснеют глаза от ярости.

10

— Это ты её новый хахаль, что ли? — усмехнувшись, говорит Сергей.

— Может, и так. А ты кто? — Андрей медленно подходит ко мне, поднимает на ноги, вкладывает букет роз в руки, и снова поворачивается к Андрею, загородив меня своей широкой спиной.

— Я её муж, вообще-то, — отвечает Сергей, вскинув голову, — и эта квартира пока что моя. Так что пошёл нахуй отсюда, — и заглядывая за спину Сергея, чтобы посмотреть на меня, — Ты своих ёбырей прямо сюда водишь? Вообще офигела что ли?

Я кожей чувствую, как у Андрея напрягаются мышцы на спине. Если Сергей сейчас же не прекратит нагнетать обстановку, драки не избежать. Я собираю остатки сил, подхожу к нему, и тяну за руку.

— Ты всё своё собрал? Тогда уходи, не позорь меня.

— Это я-то тебя позорю, шлюха?! — уже кричит он, и отвешивает мне звонкую пощёчину.

***

Прихожу в себя не сразу. В глазах всё кружится и двоится, и проходит время, прежде чем я могу сфокусировать взгляд. Держась за левую щёку, ошалело и отстранённо, как будто смотрю кино, гляжу, как Сергей уже лежит на полу, а Андрей, сидя у него на груди, ритмично бьёт моего мужа кулаком в лицо. У того уже разбит нос, и кровь заливает ворот его футболки. Несколько капель попадает на белоснежную рубашку Андрея.

Решив, что с Сергея хватит, Андрей останавливается и устало выдыхает. Встаёт.

— Уйди с глаз моих, дебил. И не лезь к ней больше. Никогда, — утомлённо выдыхает, — Иначе я тебя найду.

И не говоря больше ни слова, идёт на кухню, и включает там воду. Умыться, наверное.

Сергей со стоном встаёт сначала на четвереньки, а потом на ноги, пошатываясь. Лишь слегка мазнув по мне взглядом, бредёт к выходу. На ходу подхватывает спортивную сумку с вещами. То ли случайно, то ли специально задевает меня плечом. И уходит.

Щека горит от его пощёчины. Но ему сейчас гораздо больнее.

Иду на кухню. Андрей снял с себя рубашку и пытается оттереть её от капель крови. Смотрит на меня, и возвращается к своему занятию.

— Извини. Он тебе всё-таки не чужой человек. Но когда он тебя ударил, у меня планка упала. И я не смог сдержаться.

— Ты мог его убить…

Он лениво отмахивается.

— Я врач. Знаю, куда бить, чтоб было больно, и без последствий.

Раздражённо бросает рубашку в раковину.

— Не оттирается.

Достаю из-под раковины бутылку пятновыводителя и принимаюсь оттирать пятна сама.

— Прости. Я не знала, что он придёт.

— Что уж там. Знаешь, в голове всё пошутить хотелось. "Захочешь, приходи потом лечиться ко мне. Постоянным клиентам — скидка".

Нервно хихикаю, но становится легче, и напряжённость медленно уходит. К счастью, пятнышки крови отошли, и я поднимаю рубашку на вытянутых руках, чтобы придирчиво осмотреть, всё ли отстиралось.

— Не успеет высохнуть. Ресторан отменяется, да?

— Ну, куда мы с тобой в таком виде. Ты в слезах, и я без рубашки. Но и посреди этого бедлама сидеть не хочется, — он бодро хлопает себя по бёдрам и встаёт, — Поехали ко мне? А еду я из того же ресторана закажу доставкой.

Нахожу посреди валяющихся по полу вещей вешалку для одежды. Расправляю на ней влажную рубашку, и отправляю сохнуть на бельевую верёвку.