Теория струн - Дмитрий Янковский

Затем произошло главное. Ичин принес здоровенный бронированный ноутбук, каким, при необходимости, его самого можно было отправить в нокаут, и передал его Таидо Хокудо. Тот, приправив действия пафосными речами, совершил ритуальный перевод шести миллионов долларов на счета Ханта и Ганни, по три миллиона каждому.

За это выпили. Потом выпили еще. И потом еще совсем капельку – на два пальца чистого виски без содовой. Потом Хокудо-старший и Хокудо-младший откланялись и началась опять культурная программа в азиатском стиле, возглавляемая Ичином.

Правда, на этот раз несколько по иному сценарию. Ичин предложил отправится в казино. Мэтью хоть и изображал из себя крепко пьяного, но соображал отлично. Он сделал вывод, что, как и было обещано, операция началась сразу после обеда и перевода денег, а потому ушки надо держать на макушке и ничего не промухать под веселый шумок.

Начали с покера, причем Ханту и Ганни было предложено сыграть за разными столами. Деньги на ставки Ичин метал по первому требованию, а потому Хант, наверное, впервые в жизни, сосредоточился именно на игре, а не на выигрыше. Именно тут он и понял Ганни. Вот от души понял, на всю катушку. Деньги имеют значение только до тех пор, пока ты в них нуждаешься. А когда за тебя кто-то другой оплачивает ставки, и когда у тебя у самого на счету три миллиона, все меняется. И сам ты меняешься в первую очередь. Кардинально. Ты перестаешь нервничать, как пацан, откидываешь в сторону дешевые понты, да и блеф уходит на второй план. Ты начинаешь играть, строить планы, комбинации, взвешивать шансы, и все это в чистом виде, без тумана меркантильности, который все портит.

Как только у Ханта возникло это ощущение, ему поперло так, как не перло еще никогда в жизни. Причем он отдавал себе отчет, что вот это как раз, не слепая удача, а результат вдумчивого и спокойного анализа, проведенного незамутненным взором. Может в этом и есть секрет удачливости Ганни, о которой среди друзей ходили легенды? Может дело как раз в том, что деньги для него на самом деле, без бахвальства, не имеют значения?

Уолтер вспомнил, что в книге Ластбадера «Белый ниндзя», которую он в юности прочел не без удовольствия, говорилось о состоянии незамутненной водной глади. Типа, когда гладь пруда ровная, тогда и отражает она все без искажений. Но стоит поднять на ней волнение, тут же начинаются искажения и ошибки. И человеческое восприятие, считают япошки, устроено точно так же. Чем оно спокойнее, тем точнее отражает действительность и тем меньше человек совершает ошибок. А деньги, любая мысль о них, спокойствия не прибавляют ни в какой мере.

Игра шла. Причем шла так, как не шла еще ни разу в жизни Уолтера. Он косил соперников, ставил их на колени и давил, как вшей. Эйфория от побед нарастала, количество фишек вообще перестало иметь значение… И тут Ичин попросил покинуть игровой стол.

– Что? – Хант даже не сразу понял.

– Вам, сэр, необходимо закончить игру, – настойчиво повторил японец.

Возражать было бессмысленно. Пришлось сгрести гору фишек и отправиться обменивать их на деньги. У кассы уже стоял Ганни с объемом пластиковых кружочков, вдвое превышавшим находящийся в лотке Ханта. Ну, с ним Уолтер соревноваться и не собирался.

– Я понял Дао игры! – сообщил Уолтер приятелю без всяких обиняков.

– Да ну! – Ганни иронично вздернул брови.

– Да. Деньги в ней не главное.

– Поздравляю, дружище! Вот теперь я могу взять шпагу, стукнуть тебя ею по башке и торжественно посвятить в рыцари игры.

– Без шпаги! – попросил Уолтер. – У меня завтра и без нее башка будет, наверное, раскалываться.

Никогда еще у Ханта от наличности не трещали карманы. Но в этот вечер было именно так, в самом прямом смысле без всяких аллегорий. Правду говорят, что деньги липнут к деньгам. Пропустив еще на два пальца крепкого в баре, троица, с подачи Мэтью, решила, что культурную программу надо закруглять, так как завтра начнется работа, а она потребует максимума здравости.

Но Его Величество Случай решил иначе. И культурная программа получила продолжение самым неожиданным для всех образом. Виной такому перевороту событий послужил мочевой пузырь Уолтера, который дал о себе знать на пути от казино до отеля.

– Ей богу не дотерплю! – пожаловался Хант сидящему за рулем Ичину. – И ты прикинь, если я лопну, то тебе придется самому машину оттирать.

Фыркнув, японец прижал машину к бордюру в том месте, где Гудзон не был наглухо забран набережной, а образовывал небольшой пляж на краю загаженного мусором пустыря. Лучшего места, чтобы справить малую нужду, не найти и в пяти милях вокруг, так что, по здравому размышлению, Мэтью решил присоединиться к приятелю.

Они пересекли пустырь, по всему пространству которого валялись пустые пластиковые бутылки, алюминиевые банки и другой мусор, способный доставить радость бездомным, собирающим его и продающим за бесценок. У самой реки в воздухе висел запах дыма.

– Дымок! – фыркнул Уолтер, расстегивая молнию на брюках. – Это кому пришло в голову устраивать пикник на помойке?

В этот момент, всего в дюйме от его головы пролетел увесистый обломок кирпича.

– Попали! – прокомментировал Ганни.

Хант обернулся и увидел пятерых чернокожих сыновей Африки, то есть, афроамериканцев, как их принято называть по правилам политкорректности. Хотя, как их не называй, белее они от этого не становятся. Ну и склонны сбиваться в банды, что об этом ни говори.

– Слышь, чувак, это чё у тебя в карманах набито? – протяжно пропел один из детей Гарлема. – Слышь, ты там бабосы прячешь, или я к кому обращаюсь?

Остальные четверо улыбались во все широченные физиономии с приплюснутыми, как у боксеров, носами. В руках у двоих были увесистые обрезки водопроводных труб, остальные вооружились булыжниками. Кроме оратора. Тот, по всей видимости, свое орудие как раз и метнул, промахнувшись, в голову Ханта.

Мэтью покосился в сторону дороги, но из-за деревьев «Хаммера» видно не было. Скорее всего, грабители решили, что два подвыпивших джентльмена с какого-то перепугу решили пройтись пешочком, а заодно и отлить у реки. Это позволило бы чернокожим грабителям без труда реализовать весомое численное преимущество в рукопашной схватке, отоварить джентльменов и обчистить их карманы.

Ганни не очень любил драться, зато редко отказывал себе в возможности повеселиться, а потому не посчитал зазорным нажать на брелоке в кармане тревожную кнопку с веселым смайликом.

– Чё ты там ручками шелудишь, чувак! – Предводитель шагнул вперед. – Выворачивай карманы, белоснежка! А то щас те интерфейс перепрограммирую.

Неожиданно выступил Уолтер. Он спокойно шагнул навстречу негру, и уверенным тоном потребовал:

– Документы!

– Чё? – от недоумения африканец замер, как вкопанный. – Какие, твою мать, гребаные документы?

Это перенесло точку инициативы от нападавших к потенциальным жертвам, кардинально сместив психологические акценты. А они в драке играют далеко не последнюю роль.

– Твои документы! – уточнил Хант.

– Ты чё легавый? Покаж свои!

Конечно, тут уже Уолтеру показывать стало нечего, кроме доброго хука справа. Удар вышел неожиданным для противника и, не смотря на чуть разные весовые категории, опрокинул негра на землю. Четверо оставшихся бросились в бой, сначала метнув булыжники, словно гранаты. Но эта артподготовка не нанесла приятелям никакого ущерба – увернувшись от кирпичей, они встали в боевые стойки, готовясь, как и положено американцем, дорого продать свою честь, свободу, и озвученные в начале конфликта бабосы, скорее всего, ставшие его причиной.

Началась свалка. Мало того, что негров было четверо против двоих, так еще половина из них была вооружена стальными дубинами. Каждый удар такой штукой грозит переломом или черепно-мозговой травмой, так что Ганни и Хант вынуждены были с первой секунды перейти в оборону и скорее уворачиваться от ударов, чем наносить их.

Но тут снова все поменялось. Сзади раздался рев, подобный реву океанского лайнера, и темнота извергла из себя чудовище. Точнее показался Ичин, но вид у него был, без прикрас, как у демона – черный костюм здорово подчеркивал этот образ. Еще больше его подчеркивала здоровенная кувалда, предназначенная, скорее всего, для ремонта колес «Хаммера», буде в этом возникнет необходимость. Ручка кувалды имела больше метра в длину, а молот весил килограммов двадцать, самое малое. Но Ичин, держа его в здоровенных ручищах, обращался с ним с такой же легкостью, с какой малыш обращается с детской лопаткой в песочнице.

Приятели едва успели присесть, как молот, описав дугу над их головами, припечатал одного из негров в плечо. Стальная труба, которую он держал в руке, осталась на месте ввиду законов инерции, а вот ее хозяин просто пропал из поля зрения, как пропадали чародеи в черно-белых фильмах тридцатых годов. В одном кадре он есть, а в следующем уже нет. Раздавшийся из мусорной кучи звук падения обозначил точку приземления незадачливого грабителя.