Такие разные половинки. Настоящее - Алена Викторовна Медведева

в мое тело клыками и когтями, опаляющее все вокруг. Но вспомнил я и ее надломленное этими жуткими припадками безумия, дрожащее от слабости и неспособное даже подняться тело. Мучительные и долгие рвотные спазмы, ожоги, проступающие на теле… И стоны. Снова и снова – стоны ее мук.

Пальцы рук невольно сжимаются, я мысленно, как когда-то давно, держу ее на руках. Устроив на коленях, бережно обмываю под мягкими струями воды и глажу, глажу, глажу ее тело… Может быть, мне кажется, но словно бы эти прикосновения приносят ей облегчение – постепенно ее скрюченное спазмом тело расслабляется, а арианка забывается беспокойным сном.

Осторожно выбравшись из купальни, продолжая баюкать ее на руках и сам едва не стеная от отчаяния и полного бессилия перед этим страшным недугом, устраиваюсь на подстилке в своей каюте. Дейнари укладываю поверх себя, прикрывая еще одной подстилкой. И снова глажу… Уже ее волосы. То, что от них осталось после ее яростных попыток вырвать их вместе с болью, разрывающей ее голову.

Мне хочется верить, что эта ласка подарит ей покой. Хотя бы ненадолго позволит отдохнуть. Но я настороже, не известно, долог как забытье будет ее сон или скоротечен, после чего глаза распахнет ничего не понимающее и не осознающее чудовище. А я не могу допустить, чтобы чудовище одолело ее. Пока она хоть иногда приходит в себя, я стараюсь верить, что все еще изменится. Иначе я не могу. Не могу представить, что когда-то Дейнари не будет в моей жизни. Даже если эта жизнь стала сплошным мраком.

«Пора забыть! Я должен оставить все в прошлом!» - в какой уже раз твержу себе. Но знаю, что не сумею. Все напрасно – это совесть и неумолимо разъедающее мою душу чувство вины.

- Ты должен объясниться с дочерью!

Вздрогнув, поднимаю взгляд, чтобы осознать: земная женщина вошла на мостик. Она стоит чуть в отдалении, прислонившись плечом к обшивке стены, и хмурится.

- Она не все показывает, но очень переживает внутри. Мне порой становится страшно, когда-то ее прорвет. И что мы будем делать тогда?

Ответил земной женщине только взглядом. И вряд ли он скрывал охватившее меня напряжение и тревогу.

- Ты… - запнулся, не сумев подобрать слов. Все же арианские устройства-переводчики не всегда верно передают мысль. – Эта просьба адресована мне. Почему? Кто я для Соли? Что я могу сказать ей? Зачем ей слушать такого как я?

- А ты попробуй! Ты ее отец! Я понимаю, если бы она была вам безразлична. Обоим! И ты, и Дейнари в каком-то извращенном стремлении оградить ее от всего на свете поступаете неверно. Она уже достаточно взрослая, чтобы понять. А вам не помешало бы объяснить ей все. Конечно, прежде разберитесь с собой. Но начните разговаривать с ней… друг с другом. Есть то, в чем мы с Даргом не можем заменить ей родителей, просто потому что мы не вы!

- О чем… начать разговаривать?

- О вас. Ты полагаешь, у нее нет вопросов? Она робот бесчувственный и ничего не замечает или не ощущает? Тебя не удивляет, почему она не спрашивает? Нас с Даргом это очень беспокоит.

- Но… разве ее должно это интересовать? Время, когда ее еще не было. У нее же все хорошо? Она среди своих, у нее есть семья…

Анжелика нахмурилась и вздохнула.

- Не уверена, что ты тот, с кем стоит делиться этими мыслями, но… я совсем не считаю, что у них все хорошо. – Произнесла она это очень тихо, но слух воина не подводил меня и в новой жизни, где я предпочел знания насилию. – Мне кажется, им нужна помощь. Обеим. И как не удивительно это произносить, но помочь им можешь ты.

- Что-о?

Всякие душевные треволнения мгновенно отошли на задний план, вытесненные гневом воина. Неизменно холодным и лишенным эмоций! То чувство, когда ты просто знаешь: это недопустимо, не принимая в расчет ни собственных, ни чьих-то еще чувств. Всякая дрожь мимолетной слабости покинула мое тело, а душу трепет. Мгновенно вскочив на ноги, я прищурился, впившись в женщину арианца взглядом. Сейчас она стала для меня единственным источником информации!

- Знаю, так нельзя говорить, - Анжелика поежилась под моим взглядом как от порыва холодного ветра и чуть отступила назад. – Их соединил ариан, значит быть вместе их судьба. Но… я знаю по себе и видела много других пар, объединенных этой связью. Они… не похожи. Не пойму, в чем дело, или прошлое Дейнари настолько надломило ее, что она так и не смогла вернуться к полноценной жизни, даже обретя гармонию счастья, или… Я не знаю, в чем может быть причина.

Я слушал, не упуская ни звука, подмечая малейшие оттенки в голосе, любую эмоцию.

- Да я бы и не вмешивалась. Нарин и Дейнари не дети, если им по каким-то причинам лучше в таких безликих отношениях – это их право. Но Соли? Эта их пародия на жизнь калечит ей душу. Мне никак не удается объяснить это ее матери. Она вроде бы и понимает, соглашается, но ничего не меняется. Вот я и подумала о тебе. Ты же тоже часть судьбы Соли. Какая никакая…

Сомнения, прозвучавшие в последней фразе, я пропустил. Меня и прежде настораживала необычайная сдержанность и скрытность дочери. Даже так мало зная о детях, я подмечал насколько отличается ее манера держаться от детей Анжелики и арианца. И я помнил Соли совсем крошкой – она была очень живым и непоседливым ребенком. Что заставило ее измениться со временем?

Но мне так редко доводилось видеть ее даже дистанционно, что я не решался делать выводы. Объяснял себе недетское спокойствие дочери отчужденностью – она могла просто сторониться метха, которого совсем не знала. Ведь ее забрали у меня крохой.

- Дейнари несчастлива со своим собратом? И моя дочь страдает из-за этого? Он… недобр к ней? К ним?

Неосознанно руки сжались так, как если бы стиснули рукояти мечей. Ради Соли я снес бы чью угодно голову, отринув налет цивилизованности и чужой морали.

- Я не могу судить об этом, - поспешно возразила Анжелика. Ее взгляд уловил движение моих пальцев, и она вздрогнула. – Он точно не обижает ее, разве что… совсем не любит. Не хочет узнать ее и принять как дочь.

«Презирает», - вдруг понял я.

Мысль пронзила душу ужасной мукой: ничего не изменилось для моей дочери после возвращения к своим. Как и для моего