Литературная Газета 6527 ( № 39 2015) - Литературка Литературная Газета

Обхватит их и, в три кольца, кругом

Опутает, сожмёт и станет мучить,

И вымучит последние достатки…

<…>

И будут все бездонными ларями;

И будет век тот – век долгов и ссуды :

Обман с приманкой лака да полуды!

Как видно, поэта волнуют не сами эти явления, а выражающееся в них или поощряемое ими нравственное состояние людей, которое его как раз и пугает.

Исчезнет всё, что прежде веселило; –

Пойдут везде суды да пересуды;

Всему пойдёт и смотр, и пересмотр,

И, на свои всё меряя лишь мерки,

Во всё утратит веру человек

В те времена не Веры , а проверки !..

Предания все будут попраны,

И станут все чего-то лишены!..

И – недовольные и роптуны,

Нападчики, задиры, крикуны –

Начнут на всё и хмуриться, и дуться,

И подо всё подкапываться злостно; –

Зато тогда никто уж и ничто

Не усладит их горький желчи…

Даже достойные человека занятия, по Глинке, окажутся сомнительными, потому что мотивация для них будет недостойной. Например, занятия историей и труды по изданию энциклопедий, даже вполне добросовестные.

И будущность закроется от них; –

И ринутся они терзать былое,

Раскапывать прошедшего архив,

Судить людей давно отживших. Дерзко

Подписывать усопшим приговор.

Расшитые предания страницы,

По-своему, догадкой подновя,

Они сошьют иглой ума с желаньем

Всё выцедить и выжать, и издать

Стеснённое издание былого.

Но это всё одной корысти ради,

А истину возьмут лишь за предлог!..

Особенное возмущение Глинки, естественно, вызывают новые литературные вкусы:

Во все свои писания тогда

Внесут они ужасные картины

И страшные об ужасах рассказы,

Чтоб шевелить чувствилища души

И возмущать бесперерывно душу:

Каких тогда неистовств не опишут! –

Каких уродств и скаредностей гнусных…

<…>

Разврат семей, разврат из таин ночи,

Всё выведут с усмешкой на показ,

Чтоб молодёжь прочла все тайны жизни

Ещё у самого порога жизни

И, потеряв на будущность надежду,

<…>

Сидела бы, как путник при пути,

Едва покинувший свой отчий дом

И уж кругом обокрадённый ворами!..

В сущности, «Видение Макария Великого» представляет собой ряд нравоописательных очерков самого общего характера, которые с успехом могут быть применены и к его времени, и к будущему, о котором он думал с тревогой, т.е., например, к нашему XXI веку. Вот ещё несколько цитат, о которых предоставляю судить читателю, насколько современно они звучат сегодня.

* * *

И жён краса уже не тронет их,

Тех юношей надменно-недоступных,

Всё знающих, готовых всё решить; –

И опостылят им семейны узы,

Возненавидят брак: он им прискучит!

Неволею союз тот назовут

И кинутся в раздолье жизни вольной –

В цветущие безбрачия болота…

<…>

Тогда семьи значенье уцелеет

Лишь у одной волчицы по лесам…

Они своих детёнышей законных

По-прежнему стеречь и защищать

С самопреданностью, с любовью станут;

А человек – учением надменный, –

Сломив завет венчального кольца,

В ловницы жён пойдёт минутным гостем,

Без имени супруга и отца…

* * *

Развыкнутся все навыки и свычки

И разнародятся народы… И

Смешение – стихией общей будет:

Смешение одежд, поверий, нравов;

И станут все – не он , не ты , а что-то ,

И назовут общественностью это,

Хоть общего не будет ничего…

* * *

И будет век – сердитый этот век –

Век лютости и кислой остроты,

Век судорог общественных и смут!..

И сеючи на нивах жизни ветер,

Сторицею пожнут с них жатву бурь!..

* * *

Испортят весь порядок букваря,

И, в быт людей введя свой дух опасной,

Всяк, к первенству любовию горя,

Захочет быть отборной буквой гласной ;

И, поругав безгласных и согласных –

(Всегда уступчивых, всегда бесстрастных) –

Все станут гласными . Все закричат,

И криками наполнится земля…

Никто тогда уже не будет слушать,

И всякий станет только говорить!

И будут тех времён пречудных люди

Многоглагольны все, но скудодельны!..

В предисловии Глинка обращался к читателям, говоря о себе в третьем лице как об авторе этой «сумрачной» поэмы: «Не называйте его ни раскольником , ни старовером. Он просто наблюдатель , и если рисунки и очерки, им выставленные, затронут вашу любовь к какому бы то ни было времени и порядку вещей , то сознайтесь, что, видно, они – эти очерки – верны с подлинником : иначе вы не обратили бы на них внимания!»

Сталинская Алигерица

Сталинская АлигерицаИсполнилось 100 лет со дня рождения Маргариты Алигер

Литература / Литература / Век

Замшев Максим

Теги: Маргарита Алигер

Но когда в петле ты задыхалась,

я верёвку с горла сорвала.

Может, я затем жива осталась,

чтобы ты в стихах не умерла.

Эти строки из поэмы Маргариты Алигер «Зоя» будут трогать все поколения наших людей. Таких поэтических произведений, запечатлевших и обессмертивших великие подвиги, не так много даже в нашей, щедрой на воспевание героизма литературе. Алигер (урождённая Зейлигер) родилась за два года до 1917-го, перетряхнувшего Россию с такой силой, что проследить то, что в итоге получилось, долгое время никому не удавалось. Её детство и отрочество протекли в Одессе, переживавшей то белых, то красных и в итоге ставшей солнечно-советской во всех противоречиях ранней большевистской эстетики.

В 1931 году юная Алигер приезжает в Москву. А с 1934-го учится в Литературном институте. В первой половине 30-х она много общается с поэтами юной советской поры, строки которых наполнены сладостными ощущениями новой реальности. Это во многом опередило её абсолютно советский литературный путь. Поэтесса вписывалась в новую историю русской литературы идеально, что называется, без зазора, и смотрелась в ней органично до самой своей кончины в первом постсоветском году. Алигер в зрелые годы пользовалась немалым влиянием. К ней прислушивались и считали её авторитетом. В литературе она действительно разбиралась прекрасно, будучи и талантливым стихотворцем, и умной проницательной женщиной. В её стихах, как к ним не относись, есть примеры безукоризненного сочетания формы и содержания:

Подживает рана ножевая.

Поболит нет-нет, а всё не так.

Подживает, подавая знак:

– Подымайся!

Время!

Ты – живая!

Обращаюсь к ране ножевой,

в долготу моих ночей и дней:

– Что мне делать на земле, живой?

А она в ответ:

– Тебе видней.

Это написано в 1989 году, за два года до смерти. В этих стихах знающий хоть немного о судьбе Алигер почувствует ту многоплановость, о которой сейчас не очень любят говорить пытающиеся изобразить советскую эпоху одномерной и примитивной. Известно, что Ахматова называла Алигер Алигерицей. Некоторые сейчас пытаются придать этому чуть ли не уничижительный тон. Но есть свидетельства тому, что отношения между двумя поэтессами были весьма уважительными. А статья Алигер об Ахматовой, вышедшая вскоре после кончины Анны Андреевны, – едва ли не лучшее из того, что написано об авторе «Чёток» и «Реквиема». Скорей всего, в слово «Алигерица» Ахматова вкладывала свою симпатию к твёрдому, волевому, несгибаемому, как у хищницы, характеру Маргариты Иосифоны. Хотя точно этого никто не скажет. Время не всегда всё расставляет на свои места быстро…