НеМир - Ирина Гоба

Я немного поправила волосы, показала себе язык, покрутилась перед зеркалом, и, напоследок, пригладила платье вниз по бедрам.

Когда мой осмотр был закончен, вернулся Вилен, держа в одной руке туфли, а в другой — куски золотой и черной ткани.

Его глаза немного расширились при виде платья, но я поспешно отвожу свой взгляд, так что мне это, скорее всего, показалось. Он подходит ко мне и ставит передо мной туфли. Я, не наклоняясь, засовываю в них свои ступни, и, осознав, что это не туфли, а, скорее кожаные тапочки, недовольно поджимаю губы (они с братом что, не знают выражение «в гробу и в белых тапках»?).

Вилен стал тут же извиняться, заметив недовольство на моем лице:

— Бэмби, мне показалось, что тебе будет тяжело ходить в туфлях. А так, все равно под платьем никто не увидит, во что ты обута, зато ноги не устанут. Ты же еще не полностью окрепла.

Вот он — настоящий мужчина, который думает только об удобстве. Бэмби, расслабься, какая разница, во что ты одета-обута? Ты так серьезно отнеслась к не туфлям на своих ногах, как будто эта шутовская, воображаемая ими, церемония будет происходить на самом деле.

Затем Вилен откладывает в сторону черную ткань, и протягивает мне золотую:

— Это — одна из моих парадных накидок — на изготовление новой, специально для тебя, не хватило бы времени. Я распорядился ее немного укоротить. Давай посмотрим, насколько хорош мой глазомер.

Он заходит мне за спину и защелкивает на уровне моей впадинки между ключицами красивую позолоченную застежку (она же не может быть золотой, ведь так?). Я посмотрела вниз, чтобы лучше рассмотреть ткань накидки. Нет, она не золотого цвета. Она замысловато вышита золотыми нитками. Я скосила взгляд в сторону зеркала и увидела, что издалека рисунок узора представляет собой изображение сказочных по своей красоте птиц. Очень необычная техника шитья… Оп-па, а я что-то в этом понимаю… Может, я по профессии, выражаясь словами Вилена, швея-модистка? Так-с, где мой файл? Сохраняю в тебя еще один вопросик.

Вилен так и стоит у меня за спиной, его руки лежат на моих плечах:

— Бэмби, тебе нравится? — и, не дожидаясь проявления реакции с моей стороны, продолжает, — Честно говоря, я уже не уверен, что принял правильное решение, когда отказался от предложения Рэда.

Потом отходит от меня, и берет в руки черную ткань:

— Не смотри так на меня, я тоже не в восторге от этой традиции надевать на невесту похоронный саван. Но это только до тех пор, пока вас официально не объявят мужем и женой.

Я руками отталкиваю этот саван, и Вилен пускается в объяснения:

— Бэмби, успокойся. Против традиций не попрешь, ясно? Здесь принято подчеркнуть этим предметом тот факт, что ты как бы умираешь для своей семьи, своего дома, своих родителей и рождаешься для своего мужа. Конечно, тебе будет немного неуютно под ним — ты же ничего не будешь видеть. Но ты не бойся, я все время буду держать тебя за руку, и не дам тебе упасть, или наткнуться на какое-то препятствие.

Мой мозг начинает яростно сигнализировать SOS — это не вписывается ни в какую схему никакого лечебно терапевтического эксперимента. Псих не может быть настолько разумным, чтобы придумывать для своих фантазий подобные… традиции.

Вилен, видя изменения в выражении моего лица, паникует:

— Бэмби, пожалуйста, успокойся. Ты же вела себя так хорошо. Сейчас не время для такого нерозумного поведения. Пожалуйста, не разрушай наши планы и возьми себя в руки.

А что он сделает, если я начну бегать по комнате, вопя во все горло? Нет, мне совсем не улыбается усложнять свое, и без того запутанное, положение.

Вилен видит резкую смену моего настроения, медленно накидывает мне на голову саван, который, судя по шорохам при соприкосновении с полом, длиннее, чем накидка.

Потом он ощупью находит под ним мое правое предплечье, сжимает его и жестко говорит:

— Идем… И, Бэмби, без фокусов. На кону, без преувеличения, наша жизнь.

Мы недолго шли по коридору, потом спустились по лестнице на два пролета и оказались, судя по количеству воздуха, на улице. Вилен сделал еще несколько шагов и сказал мне поднять повыше ногу. Раз уж я решила вести себя как марионетка, то нечего гадать, зачем меня просят сделать то или иное движение — надо слепо подчиняться указаниям. Я чувствую на своей талии вторую руку Вилена. И автоматически, ощутив опору под правой ногой, поднимаю левую. Мой кукловод подталкивает меня, и слегка разворачивает, пока я не почувствовала, как что-то упирается мне под колени. Я подчиняюсь его словам: «Присядь, пожалуйста», — и тут же ощущаю, что пол и сиденье подо мной аккуратно поднимаются. Вилен присаживается рядом, приобнимает меня за плечи и хвалит: «Хорошая девочка, так держать».

То, в чем мы находимся, стало двигаться, слегка покачиваясь в такт… чего?… неужели шагов? Судя по ощущениям и звукам снаружи (я чувствую, что мы внутри чего-то), нас кто-то несет.

Как только мы остановились, Вилен поднял меня и вывел наружу. Мои тапочки оказываются на чем-то мягком, напоминающем ковер. Мы идем, и я слышу тихий гул множества голосов, раздающийся со всех сторон.

Мои мысли застыли. Они не могут ни о чем думать, ничего анализировать, они не способны выдвигать какие-либо предположения по поводу происходящего со мной в данный момент.

Все, на что способен мой разум — это фиксировать сигналы слуха и обоняния. И еще, я полностью концентрируюсь на своей осанке, стараясь держать спину максимально прямо (смех, да и только — но вот мне, почему-то, совсем не смешно).

— Бэмби, сейчас будет лестница в пять ступенек, — тихо сказал Вилен, немного сбавляя темп, и, убедившись в том, что я нащупываю первую ступеньку, вздыхает с облегчением.

Я начинаю мысленно призывать свои серые клетки: «Сволочи помороженные, что же вы так себя ведете? А ну думать быстро!!! Или вы хотите, чтобы я это делала за вас?». А в ответ тишина…

В помещении, в которое меня ввел Вилен, немного душновато.

Мы все шли и шли, затем поднялись на три ступеньки.

Поддаваясь давлению на свое предплечье, делаю поворот на девяносто градусов и мгновенно ощущаю неуютный вакуум полной тишины. Пальцы Вилена слегка сжались, как бы напоминая «без глупостей», и сразу после этого, он отпускает мою руку. Я перестала ощущать его рядом с собой и так испугалась, что чуть не заорала во всю глотку. Хорошо, что услышала громкий мужской, абсолютно незнакомый мне, голос позади себя. Это помогло мне взять себя в руки и осознать, что меня не оставили неизвестно где совершенно одну. Этот голос продекламировал нараспев: