НеМир - Ирина Гоба

— Как посадить? Прямо завернутую в простыню посадить?

— Не-е, простынь надо снять.

— Вилен, не будь придурком.

— Да мы же видели ее уже.

— Да, только тогда на ней живого места не было. Так что ничего мы не видели.

— Слушай, Рэд, я только сейчас подумал. Ну… а что если она не только глухо-немая, но и того… ну… не в себе…. Так может, она и туалетом пользоваться не умеет. Так что, мы теперь будем за ней убирать? Слушай, давай я лучше ей покажу, как пользоваться унитазом. Не хочу я убирать то, что она под себя сделает.

Я, конечно, добровольно записалась в глухо-немые, но считаться местечковой сумасшедшей не подписывалась. Так что решила, что пора мне вмешаться и жестом показала поставить меня на пол. Рэд еще какое-то время поддерживал меня за руки, убеждаясь, что я не собираюсь свалиться на пол. Только вот, я не ожидала, что они с братом не выйдут из ванной, а лишь отвернутся, тем самым показывая мне, что оставлять меня наедине с таким количеством воды, не собираются. Если бы речь шла только о том, чтобы принять ванну, я бы плюнула на присутствие их молчаливых спин, но я собиралась воспользоваться еще и унитазом. Демонстрировать же этот процесс хоть и не видом, а звуками, мне не хотелось. Я дотянулась до руки Рэда и похлопала по ней. Он повернул ко мне голову, и я жестом показала ему на дверь.

Когда человек здоров, то его тело слепо подчиняется сигналам мозга. В болезненном же состоянии, или в состоянии восстановления после тяжелой болезни, каждое, даже рефлекторное движение… ощущается. Ты его… замечаешь…. Ты… на него обращаешь внимание…

Мое тело все еще было непослушным, как будто завернутым в плотный слой ваты. Принимая ванну, я задумывалась над каждым своим движением, фиксировала каждое усилие, каждое напряжение той или иной группы мышц. Онемение все еще не прошло, и конечности не до конца восстановили свою чувствительность. Мне казалось, что я мучительно долго намыливаю себе голову, еще дольше тру мочалкой свое тело. Когда я смыла остатки пены, вытерлась полотенцем и натянула на себя рубашку, то поняла, что исчерпала свои последние силы. Я опустилась на пол и задумалась, как мне вызвать помощь. Все гениальное — просто, я постучала кулаком по ванной. Звук получился достаточно громкий. Меня услышали. Рэд взял меня на руки и отнес в кровать.

Интересно, какова природа моей амнезии? Я понимаю, что именно БОЛЬ является ее причиной. Я знаю, что она по-разному влияет на функции мозга в зависимости от психической конституции человека. Физическая боль имеет пределы. Если она — слишком сильная, то мозг отключает рецепторы нервной системы, передающие сигнал боли.

Мозг — это сверхмощный компьютер, с уникальными для каждого индивидуума, комплектующими: операционной системой, материнской платой, оперативной памятью, жестким диском и так далее.

Компьютерный вирус может уничтожить часть информации, находящейся на жестком диске. Если рассуждать аналоговым методом, то физическая боль стала для моего мозга тем самым компьютерным вирусом, который с извращенной выборочностью стер целый пласт моей памяти. Я не помню ни себя саму, ни себя во времени и пространстве до БОЛИ. Мое прошлое имеет свой момент отсчета — после БОЛИ. Но ведь я же жила и до нее. Сможет ли мой мозг самостоятельно восстановить поврежденные файлы, папки и архивы, в которых хранилась информация о моем детстве, взрослении, молодости… О Боже, я ведь даже не знаю, сколько мне лет…

Но, как говорила Скарлетт О’Хара, «Я подумаю об этом завтра».

Хм, не странно ли, что я помню классическое произведение Маргарет Митчелл, помню его сюжет, помню, что мне категорично не нравится главная героиня, но при этом не помню ни момент прочтения этой книги, ни то, как информация о ней попала в мою голову.

Завтра, девочка, подумаешь об этом завтра. А сейчас — спать…

Глава 4

Моя девочка

Когда я вернулся в комнату, девочка уже спала.

Куцый диван, на котором я проведу сегодняшнюю ночь, обещает мне всем своим видом завтрашнюю ломоту в теле. Может, лучше лечь спать на полу… Или, может, стоило согласиться с Виленом, когда тот сказал, что останется на ночь и присмотрит за девочкой… Я ответил ему: «Нет, я сам». Почему? Что ж, еще один вопрос без ответа. Подобных вопросов уже такое количество, что впору заняться их коллекционированием.

Я кое-как примостил голову на подлокотник, и прикрыл глаза.

Денек выдался, мягко говоря, интересным. Столько событий, столько изменений в обычном течении моей жизни из-за этих событий…

Одним из преимуществ «бесчеловечности» является отсутствие усталости от эмоционального перенапряжения. Глядя на Вилена, выслушивая его бурные комментарии по поводу сегодняшних событий, я понимаю, что обычному человеку, на моем месте, потребовалось бы время на то, чтобы расслабиться перед сном. Я же не страдаю компенсаторной возбудимостью, и могу спокойно перейти из состояния бодрствования ко сну.

Меня разбудил сдавленный крик. Второй крик — и я уже вскакиваю с дивана. Третий крик — и я уже возле кровати. Хватаю девочку за плечи и начинаю ее легонько трясти. Она открывает глаза, и ее крики переходят во всхлипывания.

— Девочка, что тебе приснилось? Что тебя так напугало?

Спросил, и тут же приписал себя к умственно отсталым: она же меня даже не слышит.

Я отмечаю, что она адекватно реагирует на мою помощь, что она практически сразу успокаивается.

У нее влажные ресницы, капельки слез вот-вот покатятся из уголков ее глаз по щекам. Я осознал свое действие лишь после того, как почувствовал соленый вкус ее слез у себя на языке. Я что, поцеловал ее глаза?

Мое действие было настолько безотчетным, что я не могу дать ему ни определение, ни придумать ему вразумительную причину… Так, Рэд, в следующий раз, когда захочешь вытереть ей глаза, просто возьми платок.

Интересно, что она подумала, что она почувствовала? А меня что, вообще волнует это? Как ни странно, да….

Я жестом показываю ей «спи», и возвращаюсь на диван.

Х-м-м, появление этой девочки в моей жизни изменило не только ее течение, оно изменило что-то во мне.

Вот даже сейчас, вместо того, чтобы отключиться и уснуть, я прислушиваюсь к тому, как она ворочается у себя в кровати, как она тихо вздыхает. Может, она хочет кушать? Может, она хочет в туалет? Может, у нее что-то болит? Только вот я не решил пока, стоит ли мне встать и подойти к ней, чтобы выяснить, могу ли я ей чем-то помочь. Постепенно девочка успокоилась, и я перестал слышать что-либо. Спать пора…