Золото келе - Антон Болдаков

так что пришлось ждать. До самой стоянки гнали минут десять — мы ж на аэросанях катились, вот и быстро так. Ну а там… — Павел помрачнел. — Сами увидите.

Елена осмотрелась по сторонам — когда они вышли из общежития, снег прекратился, и на небе засияло солнце — впрочем, неумолимо скатывающееся к краю горизонта — время уже клонилось к ночи.

Несмотря ни на что народу было много — то и дело встречались группы людей или одинокие прохожие, что спешили по своим делам. В паре мест электрики занимались какой-то работой на столбах

Один раз мимо протарахтел тягач, что тащил за собой огромную вязанку длиннющих досок — не иначе привезённых на каком-то корабле. А затем пробежал совершенно необычный вид транспорта — олень, запряжённый в сани. В общем поселение было скорее городком, чем какой-то деревней.

…Радиорубка была отдельным строением, что располагалось на высоком холме. Это здание было весьма крупное, сделанное на совесть — из толстенных брёвен на мощном фундаменте из бетона — с кучей длинных антенн. На холм вела длинная лестница, которую сейчас очищало от снега аж трое человек.

У холма притулился наскоро сколоченный сарай — четыре столба и деревянные стены из досок — вот и всё. Дверь была закрыта на здоровенный амбарный замок, который Серафим и Павел тут же раскрыли и убрали.

Войдя в амбар, Елена достала фонарь и посветила на три огромных стола, что стояли там.

И сама удивилась.

— Это что такое?

— Это то, что мы нашли, когда приехали на стоянку этой экспедиции, — ответил Иннокентий и, покачав головой, поглядел на стол

На столах лежали кучки костей. Исцарапанных, желтоватых костей…

* * *

«В мифах местных народностей этого региона келе — это что-то вроде привидения — дух смерти и ночи, что живёт в снегах или таится в бесконечной глади тундры. Келе считают связующей нитью меж миром Живых и миром Мёртвых — и часто он выступает проводником для шамана, когда тот камлает свои мелодии и танцует танцы, позволяющие ему перенестись с мир духов.

Келе страшное существо — его боятся все жители Крайнего Севера, как впрочем, и многих других существ из своей мифологии. Однако келе стоит особняком…

Этот пришелец из мира мертвецов ужасен своим голодом — он способен пожирать, в прямом смысле этого слова, свои жертвы, оставляя от них, только кости — келе охотится на людей и животных — для него нет разницы на кого напасть. Он проявляет все признаки хищного зверя, что иногда выходит из аналога Ада Крайнего Севера, что бы нести смерть.

Мифы описывают келе по-разному — неизменным остаётся только две вещи.

Первое — у келе много рук и ноги — вплоть до десяти конечностей, каждая из которых у него с успехом заменяет ногу или руку — как захочет это чудовище.

Второе — келе издаёт звуки, невероятно схожие со звуками флейты.

Если ты идёшь по тундре, и услышал пение флейты — значит поблизости — келе. Если флейта приближается к тебе — то ты должен бежать, или умереть. Иного выхода нет.

Келе бегает не очень быстро — убежать от него может и очень ленивый человек, но вот в гонке на истощение он выигрывает всегда — когда человек падает от усталости — келе ещё полон сил и готов преследовать добычу до последнего.

И, тем не менее, как мне удалось узнать, келе далеко не такие уж дикие звери — многие шаманы ищут с ними встреч, что бы получить от них некую «сому» — странный напиток, что позволяет шаману заглянуть в мир Мёртвых, без малейшего труда.

Сама по себе «сома» — очень древний напиток, который использовали даже скифы — правда, они его получали из мухоморов вареных в лошадином молоке. Но судя по тому, что я узнал — по сравнению с «сомой» то, что шаманы выпрашивают у келе — скифский напиток — это просто вода, собранная с киселя.

В общем, очень много ещё неизвестного по поводу этих загадочных демонов — келе.

Но я помню одну примету народа хэстов, что обитает в этих краях — «если ты слышишь посреди тундры флейту — беги».

Письмо главного инженера поискового поселения «Плутония» Иннокентия Тарасова, адресованное Илье Муромцеву (директору Института Биологических Исследований — Биоинститут).

* * *

Сияло солнце в небесах,

Светило во всю мочь,

Была светла морская гладь,

Как зеркало точь-в-точь,

Что очень странно — ведь тогда

Была глухая ночь.

И недовольная луна

Плыла над бездной вод

И говорила: «Что за чушь,

Светить не в свой черед?

И день — не день, и ночь — не ночь,

А все наоборот».

И был, как суша, сух песок,

Была мокра вода.

Ты б не увидел в небе звезд —

Их не было тогда.

Не пела птица над гнездом —

Там не было гнезда.

Серафим, перехватил пристальный взгляд Елены и пожал плечами.

— Что такого? Я когда нервничаю — всегда стихами общаюсь. Ну или рассказываю их. А это, между прочим — «Морж и Плотник» самого Кэрролла из «Алисы в Зазеркалье», — проворчал он, поднимая воротник своей роскошной парки из песца.

— Слышь, ты… Тоже мне нашёлся тут поэт… — Павел прижал к лицу варежку. — Во, видела, что осталось от этих бедолаг?

Елена обошла кости, сваленные кое-как — в кучу, отмечая их убыток — что впрочем, было понятно — собрать все кости из скелетов в снежной тундре — тот ещё труд, а спасатели прибыли туда небольшой командой. Скорее всего даже не стали особо трудиться — покидали всё, что нашли и сделали ноги.

Осторожно подняв череп, она всмотрелась в него.

Череп был обглодан полностью — начисто — ни единого куска кожи или плоти не было на нём. Всё было отполировано и вычищено — словно тела погибших провели в тундре несколько лет, пока ветер и мелкие животные не обчистили их косточки.

Но этот череп был свежий — даже по весу он значительно отличался от тех высохших костянок, в которые превращается пролежавший годы и годы скелет.

— Хм… — Елена скривила губы и посмотрела на Иннокентия. — Можно тут побольше света?

— Можно, — Иннокентий выглянул из сарая и махнул рукой первому попавшемуся прохожему. — Эй, отдирайте от столба фонари и тяните их сюда! Живо!

— Теперь-то вы понимаете, что за штука? — проговорил Серафим, рассматривая скорбные останки с философским равнодушием. — Бобёр утверждает, что этих горемык после смерти объели звери. Набежали, со всей тайги, мыши, да песцы. И обглодали, как