Янина, школа для маленькой ведьмы - Анна Сергеевна Летняя

Наш водитель, словно завис в своем прошлом, расползавшемуся по его душе разными пятнами эмоций. Как хороших, так и печальных, темных и холодных для меня.

Итак, мы въехали в распахнутые ворота и остановились у крыльца. Там нас уже ждала очень красивая, светловолосая женщина, с необычно яркой и светлой душой. Рустам высвободил нас из плена ремней детских кресел и крепко держа за руки, повел к ней.

– Вот, Элеонора Ждановна, наши новые ученицы. Кирилла и Янина. – Он указал на каждую из нас, поворачивая голову к той, о которой в данный момент говорил. – Очень одаренные девочки – одна шепчущая ведьма, а вторая белая баба.

– Рада вас приветствовать, девочки. Мы тут все как одна семья.

Подъехала вторая машина и из нее вышли остальные.

– Как вас зовут, дети? – спросила у малышей Элеонора.

– Это Роман, Илюша и Машенька. Они талантливые представители очень добрых видов наших собратьев: хмельной шиши, луговик и кикимора. – Представила малышей Олеся Ивановна.

– Это замечательно! Такие юные, но уже с проснувшимися талантами. А это значит, что ты, мальчик, – Элеонора Ждановна присела рядом с Романом и погладила его по груди, – когда станешь большим, сможешь лечить от пьянства, возвращая в семью отцов и матерей. Это очень нужное дело. А ты, Маша, сможешь найти себя как эколог, будешь спасать пресные водоемы и их обитателей. Вода будет всегда чистой в том водоеме, рядом с которым поселишься. А наш замечательный луговик, Илюшка, сможет стать чудесным сельским жителем.

– Нет. Он будет растить зерно на огромных полях. Он будет директором целого завода. – Вставила свое предсказание Кирилла.

– Вот видишь, красавчик, какое будущее тебя ждет? – Элеонора поцеловала Илью в щеку, отчего мальчик отпрянул. – Не бойся, никто не причинит тебе больше вреда. Ты теперь наш любимый мальчик.

Илья долго смотрел на Элеонору, и вдруг кинулся в ее объятия, начав рыдать и завывать в голос. Я сама была готова заплакать. Со смерти бабушки никто не относился ко мне так тепло, не называл меня малышкой и не обещал, что все будет хорошо. Слезы побежали ручьем и у остальных детей. Они ревели, шмыгали носами и прижимались ко взрослым. По поведению принявших их успокаивать мужчин и женщин, стало ясно, что это было обычным делом в этом месте.

Достаточно быстро нас развели по комнатам и поселили к старшим деткам. Моей соседкой стала девочка- ведьма двенадцати лет, с звучным именем Лена Громова. Она обещала и присмотреть, и показать, что тут где, а еще поделиться хитростями местного проживания. Лена была красавицей с черными прямыми волосами и синими глазами. Она весело улыбалась, пока мы разбирали мой чемодан, все время обнимала меня, гладила по волосам, как если бы я была ее младшей сестренкой, которую она очень давно ждала.

– Ты не бойся, Янушка, мы тут все дружим. Конечно, бывают мелкие склоки или конфликты, от них никуда не денешься, но это мелочи. Мы друг для друга, как огромная семья. Мы все необычные, и мало кто из нас нужен отцам и матерям. – С яркой улыбкой, буднично сообщила она.

– Тебя тоже бросили? – спросила я, не понимая, чему тогда радоваться, раз родные люди отказались.

– Ага, четыре года назад с вещами выставили из дома с одним рюкзачком вещей и тетрадками первоклассника. Отдали в детскую комнату полиции как воровку, даже подкинули побрякушку золотую. – Отмахнулась она, но, заметив мое сочувствие, пояснила. – Моя мама давно умерла, отец женился второй раз, быстро найдя ей замену, а мачехе не хватало денег. Он подался на буровую, а меня она сперва как сбегающую из дома подставляла. Завезет в парк, я отвлекусь, а она в машину и по газам. Через час – два уже в отделении полиции пишет заявления на меня, «сбежавшую», заливаясь крокодильими слезами. Еще она обливала меня спиртным перед школой, прямо в машине. Подливала его в мой термос с чаем, в кефир фруктовый, что я из дома брала на обед. А учителя видели, как меня шатает и как от меня воняет алкоголем, и сообщали, что я пьяная прихожу, сперва директору, потом участковому и другим инстанциям. И как вишенка на торте – ее подруга обвинила меня в воровстве. Отца нет в городе, я неуправляемая, постоянно убегающая, пьющая воровка. Мачеха ничего сделать со мной не может, да и не удочеряла она меня после их брака. Вот и попала я в полицию, и как результат, в детский дом. Хорошо, что там наши были, вот и предложили, спешно приехавшему отцу, отправить меня в этот спец интернат. Он сперва писал мне сообщения, звонил регулярно, потом все реже и реже. Теперь совсем забыл. Даже на день рождения не позвонил. Недавно они сообразили нового ребенка себе. Не пьяницу, не воровку, не фантазерку. Скажем так, версию 2.0

– Но ведь ты не такая! Я вижу! – возмутилась я.

Я сразу поверила, что Лена точно не пила и не воровала. А вот от такой злобной тетки и я сбежала бы сама, но так, чтоб ее наказали за это.

– А кого это интересовало там, в чужом для меня мире? – пожала Лера плечами. – Они верят только ей – взрослой женщине, а не девочке, от которой пивом воняет и у которой голова кружится.

– Она плохая женщина.

– Согласна. Но я не хочу к отцу больше. Как исполнится восемнадцать лет, попрошу Элеонору Ждановну отсудить часть квартиры, которую мама мне завещала еще при жизни. И придется папочке съехать из трешки в центре столицы на окраину, со всем его семейством. А не захочет, так я поступлю как Мишка, что окончил школу в прошлом году. Он к отказавшемуся от размена папочке подселил алкашей, но свою часть квартиры застраховал на все, что только можно. Мишка не только получил от родителя свои деньги, так и компания страховщиков денежек отсыпала. – Лена усмехнулась, и в ее душе заплясали яркие пятна счастья. – Я сама поступлю учиться и сразу буду работать по профилю нашему. Мы, ведьмы, лучшие детекторы лжи, видим вранье в душе человека, слышим в тембре голоса, а еще можем исправить будущее. Тебе помогут научиться всему этому, и я тоже буду тебе помогать. Оплата труда у нас приличная, за годы обучения накоплю еще денег и куплю приличное жилье. Может, перееду куда, но это не скоро будет.

Я не понимала все слова, что Лера использовала, пока рассказывала про свою жизнь, но мне хватало и ее искренних эмоций. Она любила папу, но он