Временные неприятности (сборник) - Дмитрий Иванов

Через два месяца после начала наблюдений за предполагаемым платяным шкафом случилось то самое событие, которое в корне перевернуло представление о происходящем. Просматривая очередную порцию теперь уже не только видео-, но и аудиозаписи, профессор увидел СУДЬБОНОСНОЕ НЕЧТО. Всегда недвижимая деревянная поверхность внезапно распахнулась (всё-таки дверца!) и глазам Сенечкина предстала смазливая девица в цветастом наряде. Рука её пыталась что-то нащупать в его, Сенечкина, холодильнике. Почти тут же раздался женский визг, девушка закричала:

– Ой, там что-то мокрое! И холодом обдало, будто из погреба!

– Ты чего, дурёха заполошная, белены объелась? Откуда в шкапу сырости взяться? – спросил голос, принадлежащий кому-то невидимому, но властному.

– Верно, матушка-барыня, толкую. Вроде – на яйцо похоже. Скорлупа, кажись, треснула. Вот и рука вся перепачкалась. Жел-то-о-о-ок…о-ёй!

«Ага, произошло небольшое пространственное смещение, – успел отметить профессор. – Неизвестная девушка угодила рукой не в морозильник, а в лоток с яйцом. Вероятно, всё оттого, что я подложил кусок картона под ножку холодильника, чтоб не шатался… Нелинейность пространственных искажений налицо, поскольку…»

В этом месте трансляция внезапно прекратилась, и на экране вновь красовалась отливающая унылой белизной внутренняя стенка холодильника. Сенечкин некоторое время сидел недвижимо, потом ещё пару раз просмотрел запись. Затем прошёл на кухню, чтоб заглянуть… естественно, на «декорации» в которых проходила съёмка, как вы уже догадались, наверное.

Так и есть. Два настоящих бонус-яйца от натуральных же несушек – их вчера удалось заполучить за публикацию статьи в межпланетном журнале «Хиромантия и жизнь» – оказались разбитыми. Редкостное совпадение. Сеанс соединения двух точек пространства длился всего-то не более двадцати секунд. Стоп! А почему только пространственного? Ведь наверняка ни одной из современных девушек не придёт в голову обращаться к кому-то столь странно. Матушка-барыня, матушка-барыня… И ещё этот покрой увиденной одежды (широкоугольный объектив позволил рассмотреть почти всю девичью фигуру, как говорится, в полный рост)!.. Такое облачение давно не носят. Платья подобного рода, кажется, назывались раньше сарафанами. Сенечкин видел их на иллюстрациях в старых изданиях, когда увлекался в студенчестве литературой начала XIX-го века. Следовательно, стыковка была ещё и по времени.

А что если?.. Даже страшно подумать!

Тем временем незаметно пролетели двенадцать месяцев. И что сказать – год исследований не прошёл даром.

Правда, вновь увидеть что-то за дверцей шкафа на той стороне пространственно-временного портала не удавалось. Но эпизод, который помог разгадать тайну холодильника, сыграл свою роль. Да, полно, эпизод ли? Давно же известно, что ничего случайного не бывает. Даже если событие выглядит абсолютно спонтанным и не вписывающимся в стройную структуру мироздания, то просто вы пока не готовы увидеть в этом закономерный процесс.

Ещё через год упорного труда Сенечкину и его сотрудникам удалось изменить место дислокации портала. Его перенесли из кухни профессора, постепенно ставшей крайне тесной лабораторией, в более подобающее место. Теперь все эксперименты проводились на специально оборудованном полигоне института проблем Времени и Пространства, который, кстати говоря, был открыт стараниями Сенечкина. И не только открыт, но и финансировался согласно категории «элит», что большая редкость по нынешним временам. Ничего в том удивительного нет. Авторитет лауреата многих премий сказался.

А название института профессор тоже придумал сам: «Северная пчела» – ни отнять, ни убавить. На все вопросы, откуда он его взял, Сенечкин только хитро улыбался и отправлял любопытных в библиотеку, ссылаясь на какую-то судьбоносную дату начала XIX-го века. Золотой век, господа! Зо-ло-той!

Что ещё можно сказать о начале работ в новом храме науки? Перенос портала был связан с невероятным, просто чудовищно огромным расходом энергии. Поговаривают даже, что две электростанции в регионе полностью вышли из строя. Наверняка это всего лишь досужие домыслы, но потребление электроэнергии после данного события и в самом деле месяца два строго ограничивалось.

Квартира профессора после переезда лаборатории опустела. Ассистенты и специалисты больше не приходили к Сенечкину – ни в гости в неурочный час, ни строго по рабочему графику. Он и сам-то стал бывать здесь нечасто, постоянно пропадая на новом полигоне. Холодильник теперь не позволял себе никаких вольностей, только хранил продукты, какие удавалось добыть Сенечкину. А его, холодильника, роль пространственно-временного портала выполняла отныне специальная двухместная капсула, издали напоминающая кабину экипажа межпланетного «шаттла».

Постепенно команда профессора Сенечкина научилась открывать портал в заранее установленное время, а потом регулировать место доставки в прошлое. Будущее, хоть и протекало параллельно настоящему, согласно теории Pi Jona, но всё ещё оставалось закрытым для проникновения. Работали в институте пока только с прошлым.

Эх, ещё бы мощности для стабильной и регулярной заброски с гарантированным возвратом набрать, чтобы не оставлять мегаполис на несколько часов без тепла и света! Для этого нужны нетрадиционные источники питания. Впрочем, уже и сейчас имеются вполне приличные результаты. Например, удалось тестовое путешествие в 183* год на целых пятнадцать минут. Правда, добровольцы натерпелись страху, опасаясь, что погибнут при переходе в прошлое или обратно. Но обошлось!

Ничего, ничего… Лиха беда – начало!

Итак, внутренности холодильника уныло отсвечивали голубым полумесяцем масла, уже потерявшего всякую надежду попасть кому-то в рот. Вот что значит отдаваться работе. Даже за содержимым морозильного агрегата проследить некогда.

Сенечкин тщательно поскрёб по краям некогда жирный кусочек элитной пищи мельхиоровым ножом и бросил масло на раскалённую сковородку. Следом полетели три перепелиных пластик-яйца и кусочек хлеба на основе стружки морской капусты, приготовленной из искусственной сои, и муки корня дикого пастушника обыкновенного, заполонившего собой сельхозугодия в годы Реконструкции.

Вынужденная диета, чёрт возьми! С тех пор, как цены на жидкое топливо взлетели до запредельных высот из-за глубинных внутрипластовых перетрубаций в литосфере, а все солнечные батареи планеты взорвались в одночасье после неожиданно длительной солнечной активности, натуральные пищевые продукты стали доступны только очень обеспеченным людям.

Чёрт! Чёрт, чёрт, чёрт… Жрать нечего, а тараканы не дохнут! Чем питаются-то? Непонятно. Ну, ладно там – крысы. Всё-таки грызуны. Изоляцией кормятся, теми же насекомыми, то-сё, а эти – вроде стариков беззубых из богадельни. Каши нет, так они даже окаменевшее дерьмо ухитряются разжевать…

Нет, нужно было всё-таки данного усатого клиента раздавить, пока он не скрылся в свою коммунальную щель. И можно, кстати, без особых проблем: никакой прыти у прусака. Да вот – рука что-то дрогнула. Видимо, нервное.

«Упустил… эх…»

Мысль Сенечкина…

«У-у-у-пу-стиииил!»

Откровение мушиного ловчего, скорбящего по пришедшей в негодность сети…

Сделав несколько глотательных движений, Профессор погрузил себе в пищевод ненавистную пластиковую глазунью. Непроизвольно подвигав кадыком, пытаясь освободиться от послевкусия, Сенечкин закурил; дёрнул две последних затяжки из заначенного дохловатого, но натурального, «бычка» от сигареты «Прима secondo» и, спешно бросив грязную посуду во взятую коррозией раковину из, якобы, нержавейки (так, по крайней мере, утверждал хитроватый продавец скобяной лавки с лукавым взглядом Ходжи Насреддина), затем спустился во двор.

Там на поломанной скинхедами скамейке примостился персональный водитель Филипп, который не упустил возможности понежиться на пока ещё (до полудня, по крайней мере) не очень активном утреннем солнце.

– В институт, шеф? – голос парня не выражал никаких эмоций. И это понятно, поскольку Филипп сидел на антидепрессантах, а те, как известно теперь любому обывателю, плющат мозг и расслабляют волю. Ещё немного, и пора будет увольнять водителя: слишком у него рассеивается внимание на дороге. Хоть и движение нынче не такое, какое было до момента Первого Овеществления, но засыпающему за рулём шофёру хватит и выбоины, чтобы влететь в аварию.

Чёрная «Нива+Фейрри-пескаро» с защитным антибликовым и антинейтринным покрытием стремительно вылетела на пустынную улицу, вдоль которой паслись две неучтённые двухголовые козы, сбежавшие из лаборатории разделения биологических тел имени Гоги и Магоги, близнецов из Сиама, да шнырял по мусорным контейнерам на обочине какой-то подозрительный мужичок в допотопной косоворотке и валяных опорках грязно-серого цвета.