Том 3. Стихотворения 1918-1924 - Валерий Брюсов

1920

Длятся, длятся…

Длятся, длятся, сцеплены, союзны,Лентой алой скрепленные ночи.Память! в нежной устали ворочайЛегкий пух зари в сумрак грузный!

Лунной влагой облик милый залит,Тень на грудь — сапфирные запястья.Вот он, вот, взор сдавленного счастья!Змей, скользя, в глубокой ласке жалит.

Черный мрак над морем опрокинут,Зыбля челн в неистовстве прибоя.В звездность тайны падаем мы двое;В холоде ль эфира плечи стынут?

Эос! Хаос блесков без названья!Теплый мрамор ожил в теле гибком,В неге слипших губ, к немым улыбкам, —Вечность влить в мгновенья расставанья!

Память, смей! лелей земные миги!Их за свет иных миров стереть ли? —Смертной сети пламенные петли,Брошенной столетьям в этой книге!

26 сентября 1920

Руками плечи…

Руками плечи опоясаны,Глаза с глазами смежены,Друг друга сном огня пьянят они, —Венчанных двое меж иных.

Миг кем-то где-то предназначенный!Стонать бесплодно: пощади!В воде столетий опрозраченнойДля зорких глаз палящий диск!

Кассандры рушащихся Илиев,Иоанны Патмосов в огне!Вы тщетно в выкриках таили гнев, —Что будет, видя как в окне.

Еще весталка не ждала греха,Еще не вызвал брата Рем,Уже был избран меч АларихаЖечь мрамор римских алтарей.

Нас так, с порога дней, провидели, —Осенний луч с поры весны, —В мечты все Сапфо, все Овидии,Всех Атлантид слепые сны!

4 июня 1921

От столетий…

От столетий, от книг, от виденийЭти губы, и клятвы, и ложь.И не знаем мы, полночь ли, день ли,Если звезды обуглены сплошь.

В мире встанет ли новый Аттила,Божий бич, божий меч, — потоптатьНе цветы, но мечты, что взрастилаСтрасть, — хирамовым кедрам под стать?

Солнце пятна вращает, циклоныНадвигая с морей на постель,Но не тот же ли локон наклонныйНад огнем мировых пропастей?

Чтобы око земное не слепло,На мгновенье двум сближенным в смех —От советской Москвы на АлеппоРеволюции праздничный сбег.

И с земли до звезды, до столетийВосстающих, — борьбе и войнеЭтот огненный столп одолеть ли,В наших строфах горящий вдвойне!

9-11 сентября 1921

Череп на череп…

Череп на череп,К челюсти челюсть,За тонкой прослойкой губ!За чередом черед!Пей терпкую прелесть,Сменив отлюбивший труп!

Земли не насытитьМиллиардам скелетов!Ей надо тучнеть, тучнеть!Чтоб кино событийШло в жизни этой,Ты должен любить — хотеть!

Как пещерный прапредок(Вселенское детство!)Грудь на груди, под смех гиен, —Так, в истомах и бредах,Выгибая хребет свой,Отдавайся объятьям в плен!

Александр, Юлий Цезарь, Хлодвиг!За чередом черед!За соседним соседний! чтоб,Свершивший свой подвиг,Твой целованный черепОпустили в последний гроб.

6 мая 1921

Завес веков

В дни, когда…

В дни, когда Роком я кинутВ город, на жесткие камни;В дни, когда медленно стынутПрежде кипевшие страсти, —

Жребий заветный мной вынут;Сказка столетий близка мне;Завес веков отодвинут,Прошлое снова у власти.

Вот словно волны нахлынут —Фивы, и Дельфы, и Самний;Вакховы тигры разинутКровью горящие пасти;

Дрот гладиаторы ринут…Чу! плеск «vestalis et damai»![4]Те же в восторге застынут,Слушая миф о Иокасте…

Путь, что народами минут,Жизнь, что была многодрамней!Гулы трамвайные стынутВ звоне восточных запястий.

Октябрь 1919

Романтикам

Вам, удаленным и чуждым, но близким и милым.Вам эти строфы, любимцы отринутых днем!В зеркало месяц виденья бросает Людмилам,С бледным туманом слита вереница теней;

С тихой и нежной мечтой о принцессах лилейных,Рыцари едут в лесу за цветком голубым;Жены султанов глядятся в кристальных бассейнахВ знойных гаремах, окутанных в сладостный дым.

Светлы картины, и чары нe страшны; пропитанВоздух великой тоской но нездешией страде!В юности кем этот трепет тоски не испытан,Кто с Лоэнгрином не плыл на волшебном челне?

Трезвая правда сожгла ваши чистые дали,С горных высот мы сошли до глубоких низин;С грохотом города стены холодные встали,С дымом фабричным задвигались поршни машин.

Вышли другие, могучие силой хотений,Вышли, чтоб рушить и строить на твердой земле, —Но в их упорстве был отзвук и ваших стремлений,В свете грядущего — луч, вас манивший во мгле!

Вам, кто в святом беспокойстве восторженно жили,Гибли трагически, смели и петь и любить,Песнь возлагаю на вашей бессмертной могиле:Счастлив, кто страстных надежд здесь не мог утолить

1920

Одиссей у Калипсо («Сквозь легкий дым земных воспоминаний…»)

Сквозь легкий дым земных воспоминанийСветлеет глубь зажизненных страстей,Я ль тот пловец, кто взносит к небу длани,На берег брошен из морских сетей?

Я ль чуждый гость в чертоге крепкостенном,Где Калипсо кудель судьбы прядет, —Днем на пиру сижу блаженно-пленным,В ночь с уст царицы пью пьянящий мед?

Как бред былой, скользят и тают лицаДрузей случайных, призрачных врагов;Вновь, как во вне, мы двое, жрец и жрица,Сквозь сонм льстецов проходим чтить богов.

Но в час зари, чуть стают чары мрака,Я восхожу на кручь прибрежных скалСмотреть в туман, где спит моя Итака,Внимать, как ропщет в даль бегущий вал.

Я ль в светлом доме островной сибиллы,Вдыхая сладость элисийских нег,Вздыхать готов о дымных безднах Скиллы,В мечтах лелеять с шумом волн — побег?

Что мне, кто знал слепительности Трои,Кто сирских пленниц к ложам нежным влек, —Ахайи скудной зеркало пустое,Сны Пенелопы, Телемака рок?

Иль но пресыщен полным кубком славы,Не отягчен венцом вселенной всей, —Как нектара, жду нежащей отравыЯ, опытный, я, мудрый Одиссей?

28 августа 1920

Одиссей у берегов феаков

(Одиссея, песнь V)

«Будешь помнить!» ПрогремелаМне насмешка Посидона.Коней бурных он направилВ глубь взволнованного лона,В свой коралловый чертог.Но всем ветрам предоставилВыть над морем гневный бог,Плещут, мечут пеной белойЯрый Эвр, свирепый Нот,Зверь Борей и Зефир юный;Понт на шумные буруныМчит со мной мой утлый плот.

Все ж со мною — ЛевкотеиНеземное покрывало,Деву мудрости, Афину,Что не раз в беде спасала,Я, упорный, помяну.Плот разрушенный покину,Кинусь в мутную волну,Буду плыть к земле смелее:Знаю, гибельного дняСладость будет не такая!Там, на бреге, НавсикаяЖдет, прекрасная, меня.

20 марта 1921

Цезарь Клеопатре

Нас влекут пурпурные ветрила,Нежен вздох павлиньих опахал,Терпкой влагой душно веет с Нила,В жгучей сини Феб недвижно стал.

Мысли — четки. Выслушай, царица!Ропот мой безумьем назови.Пусть в тебе таит свой бред блудница,Цезарь тож не новичок в любви.

Что ж! пред кем, скажи, в АлександрииЯ сложил и фаски и венец,Взор закрыл на распри мировые,В Риме кинул золотой дворец?

Иль гетер в столицах шумных мало?Иль не я владыка всех земель?Но от хитрых ласк душа устала,Что мне в снах Киприды лишний хмель?

Нет, египтянка! в изгибе строгомГуб твоих, в огне холодном глазПонял я призыв к иным дорогам,К большей глуби, соблазнившей нас.

Клонит лик пред сыном Афродита,Эрос-Мститель гнет священный лук.Пропасть высшей страсти нам открыта.Чу! на дне — камней скользнувших звук!

Миродержец, днесь я диадемойЦарственной вяжу твое чело.Не в Киферу нас влечет трирема,В даль столетий — фатума весло.

Нам сужден ли сов мгновенной неги?Прочь Гефестом кованная сеть!Двум кометам в их надмирном беге,Нам дано в пример векам алеть.

Так гори, согласно пламенея,Огнь любви спеши со мной вдохнуть,Чтоб с тебя он сжег клеймо Помпея,Чтоб к клинку мне подготовил грудь!

1920