В Дикой земле - Илья Олегович Крымов

во избежание ненужных эксцессов. Человек-черепаха быстро вернулся под воду и больше не появлялся, а волшебник следил за движением его ауры, стремившейся в сторону города. Что-то подсказывало, что лучше будет остаться на месте и никуда больше не ходить, хотя первое представление вышло каким-то невнятным и скомканным.

Он не ошибся.

В предзакатные часы на берег выступили массивные люди-черепахи, сверкавшие металлом. Вдобавок к природной броне их тела защищали настоящие латные элементы, украшенные шипами; на головах сидели плоские шлемы, в руках покоились пики. Меж тремя воинами степенно семенил тестудин, через чьё плечо было перекинуто нечто вроде мокрой хламиды, украшенной позолоченными ракушками и с крупными бирюзовыми бусами на шее.

— Мир тебе, — провозгласил он, поднимая руку с длинными когтями. — Я До-Рей, вестник обители Корс. Ты?

Речь была понятной, хоть и довольно архаичной. Человек-черепаха вещал на цирелианском языке, когда-то распространённом по всему миру. Удивительно было услышать эту речь в таком месте, ведь после пришествия Сароса Грогана1 и окончания владычества магов в Валемаре, цирелианский стал восприниматься исключительно как язык волшебников. Многие старые заклинаний были составлены на нём.

# # 1 Основатель Гроганской империи, первый Император-дракон, гонитель магов.

— Маг Академии Ривена, — ответствовал человек, тщательно подбирая слова. — Прибыл сюда с… культурологической миссией. Я… интересуюсь городом Корс и его обитателями, их историей, и… кое чем ещё. Я…

— Ты кудесник?

Волшебник задумался. Старомодное слово могло иметь и не самый очевидный смысл.

— Я маг. Я занимаюсь магией.

— Ты кудесник?

— Э-э-э, да. Я кудесник.

— Тогда совет наместников Лучших не откажется послушать тебя.

Тестудин поднял руку и его коготь коснулся воздуха каким-то особым образом, так, что по пространству пошли зримые круги, будто не воздух то был, а водная гладь. Второй, третий коготь повторили за первым, волшебнику почудилось, будто каждый раз он слышал мелодичный звон где-то на грани восприятия. Астрал оставался недвижим, никакая магия не применялась…

В следующий миг всё вокруг Тобиуса переменилось. Берег озера исчез, исчезли посланцы города. Сомкнулись над ним древние каменные стены, по которым стекала вода декоративных водопадов, омывавшая водоросли и кораллы, росшие на тех же стенах. Помещение было не большим и не малым, под потолком висел на цепях шар жёлтого света, а внизу, отделённые от человека рукотворным ручьём, что журчал в полу, стояли низенькие гнёзда. По крайней мере, на гнёзда походили эти предметы мебели, в которых тестудинам было удобно сидеть, поджав ноги.

Черепах было пять, все большие, с узорами разного цвета на коже. В одном нетрудно было узнать воина, этот тестудин имел тёмную шкуру, покрытую шрамами, а подле лежало некое оружие, длинный шест с наконечниками в виде острых металлических вееров. Другой тестудин был облачён в сверкавшую тунику, на подобии той, что носил До-Рей, только богаче и больше. Остальные трое пока что оставались загадками.

— Я Са-Фораг, наместник Лучшего Направляющего обители Корс Ду-Гэмона, — провозгласил носитель красивого одеяния. — С общего согласия прочих наместников Лучших я буду говорить один.

— Что это сейчас было? — спросил Тобиус слегка ошарашено. — Вот это… я только что…

— В Запруде принесли тебя сюда. Назовись наместникам Лучших обители Корс.

Тобиус оглядел важных черепах внимательнее, медленно ощупывая жезл, висевший на поясе. Его не забрали. Как и нож, и сумку. Было ли сие знаком необоснованного доверия, или простым непониманием того, что мог сделать волшебник?

— Тобиус, маг Академии Ривена. Я…

— Ты кудесный?

— Я маг. Волшебник, чаротворец. Если это значит быть кудесным, то, наверное, да.

Тестудины стали переглядываться, издавая протяжное гортанное гудение.

— Мы не зовём в город извнейцев, — наконец обратился к нему Са-Фораг, — мы ценим уединённость.

— Я слышал об этом.

— Но всё едино пришёл к нам.

— Любопытство — не порок.

Тестудин задумался. Его морщинистая шея медленно шевелилась, а веки ещё медленнее смыкались и размыкались.

— Скоро Лучший Ду-Гэмон возрадует Корс, пробудившись от долгого мышленья. Мы, наместники, радеем о том, чтобы приветствовать его кудесными огнями. Лучший Ду-Гэмон очень любит кудесные огни. Ты умеешь кудесные огни?

— Кудесные… огни?

— Кудесные огни. — Длинный жёлтый коготь указал в потолок. — Там.

— Как этот, в цепях?

— Нет. Там. В небе. Кудесные огни.

Рот Тобиуса приоткрылся, брови взлетели. Правая рука провела в воздухе пару изящных линий и из собравшихся щепотью пальцев выстрелило несколько трескучих ярких вспышек, которые озарили зал, весело взвизгнули и пропали, оставив лишь щекотавший ноздри запах праздничных хлопушек. Разумеется, всё то было простенькой иллюзией, но черепахи пришли в явное возбуждение. Они гудели и качали головами.

— Кудесные огни! — провозгласил спикер, зачарованно водя руками по воздуху. — Благостно очень! Благостно!

— И что, я могу остаться?

Они умолкли.

— Кудесник, — сказал Са-Фораг, — сделаешь кудесные огни для Ду-Гэмона! До того можешь быть в обители нашей. Но на попечении.

— Что?

— Будешь жить высоко, много еды и отдыха. Потом кудесные огни для Ду-Гэмона, потом мы одарим тебя богато и проводим.

— То есть, я буду здесь пока не настанет время фейерверков, повеселю вашего… Ду-Гэмона, а потом меня попросят удалиться?

— Наградят и попросят. Ты любишь золото, кудесник? Раньше люди любили золото. Они ещё его любят? Мы дадим тебе много золота.

— А до тех пор мне можно будет передвигаться по городу?

— Нет. Не нужно нам чтобы извнейцы были в нашей обители.

— А можно поменять золото на иную награду? Мне более интересен Корс, нежели…

— Нет. Или согласись, или уходи. Тебя поместят в Запруду и отнесут обратно, а потом ты уйдёшь от нашего озера. Скоро леса поглотят тебя, как поглощают всех иных, и никто не узнает о нашем городе.

Издевательство, — думал Тобиус. Но если выбор лежит между ничем и почти ничем, всё зависит от того, насколько ты упрям и не пересилит ли гордость твоё упрямство.

— Кудесные огни так кудесные огни.

Са-Фораг поднял длань и от прикосновения его когтя по пространству вновь пошли круги.