Любовь и баксы - Б. Седов

Граф остановил его жестом и удивленно повернулся к Желваку.

- Вы слышите, что он говорит? - спросил он. - Хотя простите…

Он перевел сказанное Грином, и на лице Желвака появилось выражение озадаченности.

- Да… - задумчиво сказал он, - слово в слово то, что вы рассказывали мне.

- Вот именно. Интересно… Очень даже интересно…

- Продолжайте, - сказал Граф Грину, - и не торопитесь. Вы говорите очень интересные и важные вещи.

Грин закурил и продолжил рассказ.

- В общем, его отец приехал в Штаты, получил гражданство, а потом родился Майкл. Ну и тоже стал гангстером. А дальше все ясно. Вы сами понимаете, что это за бизнес.

- Значит, гангстером…

Граф посмотрел на пистолет, потом на Грина, и тот съежился.

Однако Граф поставил пистолет на предохранитель и убрал его под мышку.

- Вам никогда не говорили, что вы счастливый человек? - спросил он.

- Ну, говорили… - Грин проводил пистолет взглядом и облегченно вздохнул. - Да только это было давно, и тот, кто сказал мне это, через полчаса ободрал меня как липку. Мы в карты играли.

- Ну мы с вами в карты не играем, так что обдирать я вас не буду.

Граф повернулся к Желваку и сказал:

- Дело принимает очень интересный оборот. Потом я расскажу вам, а сейчас…

Он посмотрел на Грина и улыбнулся.

- Я принял решение. Вы будете свободны и сможете катить в свою Америку. Но… Но сначала вы вызовете сюда Майкла Шервуда. Если он не приедет, тогда… Тогда, как сказал мистер Дамбер, - бац из пушки в голову, и на помойку. Так что говорите ему все, что угодно, но чтобы он был здесь. Скажите, что ему не видать медальона, если он не объявится лично. Иначе…

И Граф похлопал себя по пиджаку в том месте, где был пистолет.

- И еще. Чтобы вы не чувствовали себя предателями, даю слово, что я не собираюсь захватывать Шервуда в плен. Наоборот, я встречу его, как посла дружественной державы. Но не забывайте - если он не приедет, вам крышка.

Он встал и, посмотрев на Желвака, сказал:

- Пошли, Николай Иваныч, на сегодня все. Желвак был удивлен, но тоже встал и, пожав плечами, ответил:

- Пошли, так пошли.

Граф повернулся в Боярину и приказал:

- Кормить, поить, все вежливо, но глаз не спускать. И объясните им, как позвонить в Америку. Сегодня же. А если они начнут буянить - усмирить любыми способами. В крайнем случае можете убить.

Выйдя на улицу, Граф потянулся и сказал:

- Интересно…

- А зачем вам этот Шервуд, Константин Эдуардович? - поинтересовался Желвак.

- Э-э-э… Не скажу, - хитро прищурился Граф, - иначе сюрприза не будет. А может быть, это и пустышка. Так что раньше времени даже не спрашивайте, Николай Иванович, боюсь сглазить. - Он достал из кармана брелок с ключами от машины и сказал: - А теперь поехали. Поговорить еще нужно. О делах наших скорбных…

Глава 4

Вернувшись домой после разговора с Желваком, Артур вошел в квартиру и прислушался.

Было тихо, и он, осторожно открыв дверь в комнату, увидел Лину, которая спала на диване, положив голову на свернутое покрывало. Ее рука была откинута в сторону, и пальцы, согнутые к ладони, слабо шевелились.

Артур нежно улыбнулся и подумал - наверное вам, Лина, снятся сокровища медальона. А вы, стало быть, перебираете горстями золото-брильянты. А может быть, наоборот - чешете за ухом большую мохнатую собаку. Таким, как вы, должны сниться добрые мохнатые собаки… Рыжие.

Пройдя на цыпочках в просторную кухню, Артур зажег газ и поставил чайник. Потом он плотно закрыл дверь и, пустив в раковину воду самой тоненькой струйкой, чтобы не разбудить Лину плеском, тщательно вымыл лицо и руки. Вытираясь, он собрался уже довольно крякнуть и воскликнуть: "Эх, хорошо!", как делал обычно в своей холостяцкой жизни, но вовремя спохватился и, покосившись на дверь, молча улыбнулся.

Чайник закипел, и Артур, насыпав заварки в старый, но любимый фаянсовый чайник со слегка отбитым носиком, налил в него кипятка, затем плотно укутал кухонным полотенцем и отодвинул, освободив место на столе для остальных чайных принадлежностей.

А из соответствующих чаю продуктов Артур имел малиновое варенье, мед в классическом горшочке, на котором было написано "Красная Шапочка", мяту в стеклянной банке с плотно притертой крышкой, маковые сухарики, а также икру красную, икру черную, самодельный печеночный паштет, над которым он потрудился лично, и остаток торта "Наполеон", сделанного одной талантливой старушкой из соседнего подъезда, которая всю жизнь посвятила домашней выпечке.

Расставив все это в некоем подобии геометрического порядка, Артур придирчиво осмотрел стол, остался вполне удовлетворен и повернулся к двери, собираясь пойти в комнату и разбудить Лину к чаю. Но сделать этого не удалось: он неожиданно увидел, что она стоит в проеме двери, прислонившись в косяку.

- Экая вы бесшумная, - удивленно сказал Артур, - прямо как ниндзя! Я даже ничего не услышал.

- А вот такая я… - сонно ответила Лина и зевнула, прикрыв рот рукой. - А у вас, я вижу, уже чай готов.

- Готов, - кивнул Артур, - и поэтому прошу вас к столу. Простите, что накрыл в кухне, но я так привык…

- Я тоже, - сказала Лина, - да и кухня у вас побольше, чем гостиные в некоторых квартирах.

- Пожалуй, - согласился Артур, обладатель кухни площадью двадцать шесть квадратных метров, - тут я вам возразить не могу.

- И не возражайте. А лучше дайте мне полотенце и новую зубную щетку.

- Слушаюсь, моя госпожа, - ответил Артур и немедленно принес из комнаты новое, упакованное в прозрачный пластик большое махровое полотенце с розами, запечатанную зубную щетку и свежий тюбик пасты "Супер - дент".

И полотенце, и щетку, и еще некоторые гигиенические аксессуары он купил накануне, справедливо рассудив, что рано или поздно Лина окажется в его берлоге и эти вещи будут обязательно востребованы.

- А вы предусмотрительны, - улыбнулась Лина и исчезла в ванной.

Артур снял с заварочного чайника полотенце и, подумав, принес из комнаты тяжелый старинный канделябр с пятью свечами. Поставив его на стол, он зажег свечи и погасил электрический свет. Кухня сразу наполнилась мягким светом живого огня и стала уютной. Артур довольно усмехнулся, и в это время из ванной вышла посвежевшая Лина.

Увидев свечи, она всплеснула руками и воскликнула:

- Как здорово! А я только что умывалась и думала о вечере при свечах. Выхожу, и вот тебе - уже готово! Слушайте, Артур, вы меня пугаете. Вы что, читаете мысли? Это меня беспокоит. Я имею право на собственные тайны.

- Ну, я всего лишь иногда угадываю желания, - развел руками Артур, - а насчет чтения мыслей - увы… Иногда это даже необходимо, но… Увы.

- Слава богу, - облегченно вздохнула Лина и, азартно потирая руки, стала разглядывать стоящее на столе угощение. - Так… Вареньице - мое наслажденьице! И мед имеется, и икра заморская…

- Заморской, к сожалению, нету, - сказал Артур, - вы ведь кабачковую имеете в виду?

- Конечно, нет! Какая же она заморская, если я сама ее делаю?

- Молчу.

- Та-ак… Паштетик… Ну что же мы стоим? У меня уже павловский рефлекс начался.

- И у меня тоже, - признался Артур, с удовольствием глядя на Лину, откровенно одобрявшую его чайную затею.

- Где мне сесть?

- Где угодно. Но лучше здесь, - и Артур указал на старинное венское кресло, стоявшее у окна, - тогда мне будет удобнее вскакивать и выполнять ваши желания.

- Хорошо, - ответила Лина и уселась в кресло, которое тихо скрипнуло.

Артур сел напротив и сказал:

- Наливайте и кладите все сами. Своя рука - владыка. Лично я не доверяю этого никому.

- Я тоже, - ответила Лина, налила себе чаю и вдруг задумалась о том, что делать дальше. Бандиты, охотившиеся на нее, не оставят ее в покое, это очевидно. К счастью, у нее есть Артур. Но опыт уже показал, что даже он не всегда оказывается рядом в нужный момент. Разве что ей запереться в его квартире и носа никуда не показывать, тогда можно надеяться, что до нее не доберутся. Но разве это жизнь?

Следующие полчаса прошли в негромком звяканье ложечек, уютном журчании чая, наливавшегося сквозь серебряное ситечко, прицепленное к носику заварочного чайника, и обмене обычными, сопутствующими чаепитию репликами. Реплики эти касались рецептов заваривания чая, сортов варенья, а также мастерства старушки, испекшей "Наполеон". Особого внимания был удостоен печеночный паштет, изготовленный Артуром. Изображая веселье, Лина никак не могла избавиться от тяжелых мыслей. Неужели она никогда не отделается от этих гоблинов? Ведь она еще и Червонца убила, и наверняка его братки жаждут мести. При мысли об этом Лине стало совсем нехорошо, но обсуждать свои проблемы с Артуром она сейчас не собиралась…

Она отодвинула от себя чашку и сказала:

- Все, я готова.