Я хотел написать книгу, но меня чуть было не съел гигантский паук - Алексей Викторович Серов

Во второй бумаге, следователь просит привлечь психолога (меня) к «оценке риска возникновения религиозной организации (культа) на территории Калининградской области».

Генерал пришёл в ярость, увидев эти бумаги вместе. Он кричал и швырялся разными грубыми ругательства. Некоторые ему пришлось нарочно подыскивать, потому что человеку его статуса и ума нужно быть (хоть и в меру) оригинальным и самобытным. При этом, трудность состояла также в том, что рамки данной рукописи не могут вмещать нецензурную лексику (согласно закону N 101-ФЗ от 5 мая 2014 года «О внесении изменений в Федеральный закон «О государственном языке Российской Федерации»» о запрете мата в литературе, кино и театре).

Наталья, секретарь этого генерала — хорошая и добрая женщина. Недостатком её можно было бы считать только напрочь отсутствующий вкус. Этот самый вкус отсутствовал во всем: в еде, одежде, выборе тем для разговора. Её бывший муж (который ушёл от неё не по причине вкуса, а по вине её бесплодия), бросил ей вслед, уходя с сумкой из дома «одеваться ещё научись». Он бросил эту фразу наугад, не надеясь ни на что, но попал.

Наталья потратила несколько десятков тысяч рублей на услуги стилиста и новый гардероб, столько же — на психологов и, сегодня, сидя перед генералом в покорном молчании, слушала матершиные слова, облачившись в блеклое леопардовое платье.

Она думала о том, в какой день недели или время года ей лучше повесится. Важен ли час? Как сделать, чтобы её нашли быстро? А ещё думала о том, стоит ли сегодня готовить дома ужин, если угроза суицида так близка? А потом решила, что скоро обязательно согласится на предложение генерала переспать. Тогда будет больше поводов для смерти через повешение.

А генерал не унимался. Он репетировал матерные крики. Потом, он затих. Потом, он позвонил Булатову и обещал ему секс, если Булатов не справится.

Хочется добавить, что это тоже устройство человека, что это нормально. Но, вместо этого, я лишь скажу, что день на этом не был закончен. Бывают такие дни, которые проходят не оставив за собой ничего. Один-два разговора, один-два звонка или письма и все. Остальное — рутина и пыль. И, в заключении, ещё раз подчеркну, это был не такой день.

19

С утра начался дождь. Лето со всей его жарой, зноем и чудесным настроением — съёжилось и уместилось под моим зонтом. С приятной ностальгией по прохладе я надевал утром кофту и штаны. Это был легкий намёк, предзнаменование хоть и не скорой, но осени. В этих краях осень красивая и длинная. Вполне может быть, что начавшись в октябре, осень просидит тут до самого марта. Осень будет лить и хлестать ветром. Осень будет выть штормом. Иногда, осень будет греть ленивым и усталым солнцем.

Над моей головой столпилась вся вода Балтийского моря и ближайших рек, испарённая за последний месяц. Месяц беспросветной жары. Месяц, когда казалось, что Земля сошла со своей небесной оси и улетела в сторону Солнца.

Сегодня, благодаря каким-то силам, наша планета вернулась на свой прежний круг и пошёл дождь. Стало прохладно.

Перед тем, как с приятной ностальгией надеть кофту и штаны — я проснулся от звонка Кати. Она была вежлива, но заметно волновалась. Она рассказала мне о письме. Ох, как же мне стало любопытно и как же я стал собой гордится! Сложно даже описать. Я пришёл на кухню и рассказал жене.

Она поднялась раньше меня и устроила нам по чашке кофе с молоком. Она стояла на кухне в моей старой майке с капитаном Америка. Майка была ей велика, но смотрелась хорошо. Мне нравилось как она выглядит.

⁃ И что ты думаешь? — в ее голосе было больше настороженности, чем у меня.

⁃ Ну, это интересно, — я пожал плечами.

⁃ А что тут интересного? — она посмотрела на меня. Этот жест всегда заставлял меня начать оправдываться.

⁃ Ну, — я говорил так, словно нарочно просил этого человека писать мне.

⁃ Вот тебе и ну, — по-родительски отрезала она, — ты, давай, аккуратнее.

Вот это вот ее «ты, давай, аккуратнее» было одновременно тем, что меня ужасно злило и тем, что заставляло меня быть сдержаннее и аккуратнее. Такая, дико раздражающая ценность ее слов.

По поводу письма. План был такой: мне нужно зайти в полицию по пути в офис, взглянуть на письмо; пойти в кабинет и принять трёх своих пациентов; пообедать дома; вернуться в полицию для решения судьбы нашей совместной работы.

Как вы уже знаете, я посмотрел письмо и рекомендовал Семёну Николаевичу посмотреть в интернете информацию о Ротакоре.

После этого, я пришёл в офис за полтора часа до первой встречи. От скуки я открыл один из учебников и перечитал несколько глав. От скуки мне показалось, что учебник крайне интересный, что нужно перечитать его полностью, а, может быть, сделать даже его конспект! Потом, после трёх консультаций я, конечно же, забуду об этом.

Дальше по плану:

⁃ провести 3 консультации;

⁃ Пообедать;

⁃ Зайти в полицию.

После пункта 2 все пойдёт наперекосяк. Это я вас заранее предупреждаю, чтобы не было внезапности.

20

Елена. 38 лет.

Она поздоровалась и села на кушетку. Немного поёрзала. Сказала нечто вроде «плевать» и легла. Она выглядела неспокойно. Тяжело дышала. Напряжённо и долго смотрела. Это был тяжелый момент в терапии.

Я молчал.

⁃ Я устала, — сказала она в полный голос.

За окном снова начался дождь. Преголя за окном напомнила огромную лужу. Большие частые капли падали на реку, оставляя пузыри. Река, в отсутствии ветра словно замерла.

Я подумал, что было бы неплохо как-нибудь попробовать прокатиться на лодке по Преголи. Но, не в прокат. Взять и купить собственную лодку. Тут, правда, возникает вопрос документов, оформления разных прав и лицензий. Честно, понятия не имею как это делается. Нужно будет узнать.

А ещё, нужно посмотреть, сколько стоят лодки. Желательно, с классным мотором. Такая обойдется не меньше нескольких сотен тысяч рублей, я полагаю. Таких денег, сейчас же, у меня нет. Нужно тогда подумать о кредите. Тоже, не самая интересная вещь. Куча переплат, высокие проценты. Ещё и доход нерегулярный — с оплатой будет сложно.

Елена молчала. Мне хочется верить, что она не знала о моих мыслях. Сложно будет оправдать то, что я размышляю о лодках, в то время, как передо мной лежит пациентка.

Самому себе я могу это объяснить. Могу вывернуть все эти мысли о реках