Я хотел написать книгу, но меня чуть было не съел гигантский паук - Алексей Викторович Серов

что кроме этой категории клиентов, в вашем списке есть ещё и взрослые люди. А работа с теми и другими одновременно — это сложно представить.

Много лет я изучаю подростков и детей. Если вам угодно давать названия и категории, то можете отнести меня к ученым. Исследования мои — в отличие от вашего пустого бахвальства, станут ценным дополнением в науку о поведении взрослеющего человека.

Более всего, в вашем самопредставлении, меня задела (как ученого, разумеется) фраза о том, что вы, якобы, способны к работе с детьми и подростками, совершившими попытку самоубийства. Вы ведь понятия не имеете, о чем пытаетесь сказать. Вам не известна ни природа, ни смысл, ни таинство Шагающих к Новому Дому Ратакора! Вы можете лишь созерцать великолепие Его дел. Вы способы, имея столь слабый ум только к безглазому созерцанию.

И если судьба позволит нам повстречаться, я покажу вам Его Чертог. Но, я искренне надеюсь, что мои Братья, добравшись до вас, сделают это за меня.»

Подписи у письма не было.

⁃ Что скажешь? — Семён Николаевич смотрел на меня в ожидании какого-то экстренного заключения.

⁃ Было такое раньше? — я слегка покачал листом в пластиковом пакете.

⁃ Нет, если честно, — в такт раскачивающемуся листу, Семён Николаевич качал головой.

⁃ Понял, — я подумал и заключил, — пока рано что-то говорить. Думаю, что вам интересно псих это тихий или нет?

⁃ В том числе, — он почесал выбритый затылок, — ещё начальство заволновалось упоминанием этого Ротакора. В моем рапорте они прочитали это слово и сейчас в письме…

Семён Николаевич замолчал. Он похоже разделял волнение начальства, но не в контексте «ещё одна проблема», а испытывая искреннее беспокойство судьбой общества.

⁃ Любопытно, что понятия те же: Ротакор, Чертог, Новый Дом. — я поспешил успокоить своего коллегу. — но! Мы понятия не имеем где они их узнали. Пока рано делать выводы, но можно исследовать, хотя бы, в сети.

⁃ Понял, — Семён Николаевич почувствовал себя спокойнее, потому что услышал в моих словах четкие указания к действиям.

17

Семён Николаевич отыскал немного. Сеть — штука довольно сложная. Мне кажется, что первые образчики гугла были в сказках вроде спящей красавицы, когда злая тетка пыталась отыскать кого-то красивее себя. И, тогда же, стало ясно, что иногда лучше не спрашивать и жить в убеждении, что ты самый лучший и красивый.

Семён Николаевич отыскал небольшую рукопись с сайта для самиздата. Это был рассказ, в котором упоминался Ротакор. Герой этого рассказа, путник в длинном плаще черном плаще с капюшоном. Он потерял дорогу к дому и, пока искал, стал сомневаться нужно ли ему туда. Он перебирал в голове все, что происходило с ним дома и натыкался в памяти на не очень приятные вещи. Он окончательно заблудился и спрашивал себя: случайно ли он заблудился или нарочно?

Семёну Николаевичу этот рассказ показался интересным, но странным. Он читает довольно редко, поэтому большинство книг ему кажутся интересными, но странными.

В рассказе, путника встречает огромный паук в пещере. Этот паук представляется Ротакором и предлагает путнику Новый Дом. Путник соглашается, потому что от этого паука исходит «упоительно тёплое Высказывание» (что бы это ни значило). Но, как показалось Семёну Николаевичу, паук обманывает путника. Пока путник спит, паук отрывает бедолаге конечности и обволакивает его паутиной с ног до головы. Путник просыпается и сперва не может понять, что происходит. Он не чувствует ни рук, ни ног, не может видеть и слышать. Он пытается кричать, но ничего не выходит.

И вот тут происходит интересный эпизод, который Семён Николаевич даже распечатал.

«Гулко и величаво раздался голос Ротакор в его голове:

⁃ Проснись, — сказал голос Его, — Я отсек от тебя лишнее. Ты тянулся к благам и желаниям — Я убрал от тебя руки. Ты шёл, позабыв о самом себе — Я убрал от тебя ноги. Ты смотрел туда, где тебе нечего видеть — Я убрал от тебя глаза. Ты желал похоти — Я убрал от тебя похоть. Преобразись же!

Человек получил Высшую Благость Его. Человек вышел обновлённым и Чудесным. Человек получил миссию Ротакора.»

Семён Николаевич подошёл к окну. Автор, с точки зрения полицейского, полнейший псих. Но, чутьё подсказывало ему, что псих, толкающий людей на такие зверства, имеет какие-то мотивы. Не надо разбираться в психологии или быть полицейским, чтобы увидеть много схожего между этим рассказом и недавними убийствами. Но, мы остановили его. Мы ведь поймали этого садиста. Нужно проверить компьютер Егорова, спросить его самого об этом рассказе.

Но чутьё говорило Семену Николаевичу, что автор рассказа — не простой псих. Был бы это обычный псих, жил бы как все психи: спокойненько и смиренно обливал бы испражнениями прохожих, кусал бы своих коллег, кричал бы на остановке — всего этого Семён Николаевич насмотрелся. Но здесь не то.

Семён Николаевич вышел из кабинета, прошёл мимо Кати в кабинет Булатова. В тот день и то время, Катя ещё была жива. Булатов тоже был жив и Семёну Николаевичу не составило никакого труда поговорить с каждым из них. Кате он улыбнулся и спросил у себя ли начальник. Булатову он обрисовал ситуацию и аккуратно попросил помощи психолога в этом деле, хотя бы для оценки риска.

Катя улыбнулась в ответ, Булатов кивнул и согласился. Они могли так (кивать и соглашаться) потому что были живы.

18

Булатов поднял трубку и, прочистив горло, сказал:

⁃ Булатов, — каждый его жест был автоматическим, пустым. Проговаривание своей фамилии в трубку — тоже.

⁃ Булатов, твою мать, — так представлялся его начальник. — ты чего там охренел что ли?

⁃ Никак нет товарищ генерал, — этот ответ тоже был пустым.

⁃ Че ты неткаешь? — вряд ли это можно было назвать вопросом, — у тебя там эти два чук, Чук и Гек, че там делают?

⁃ Так точно, товарищ генерал, — автоматически отозвался Булатов.

⁃ Слушай меня, дурак, — и Булатов слушал, — если сейчас же не успокоишь этих дураков, я тебя лично это самое, ты понял?

⁃ Так точно, товарищ генерал.

⁃ Все, иди ты.

⁃ Будет сделано, товарищ генерал, — отсалютовал Булатов.

Речь шла о Семене Николаевиче и обо мне. Генерал пытался сказать, что мы действуем неаккуратно, грубо. Во-первых, Семён Николаевич подал бумагу (чистая формальность) на то, чтобы навестить Егорова в следственном изоляторе. Подобное действие, обычно, не вызывает вопросов или проблем. В этот раз было бы так же тихо, как и всегда, если бы не