Смертельный выстрел - Томас Рид

- Что ты думаешь об этом, Нед? - спросил Вудлей.

Хейвуд, молчаливый по природе, не отвечал и только смотрел на указанное ему отверстие.

- Свинцовая пилюля попала туда, - продолжал его товарищ. - Судя по величине и форме отверстия, она, вероятно, из большого ружья. А судя по красным пятнам на краях, пилюля эта была запачкана кровью.

- Да, походит на кровь.

- Это кровь... самая настоящая... Кровь Чарльза Кленси. Пуля, что там в середине, прошла сначала через его тело. Ею-то он и был убит и, по-видимому, она неглубоко врезалась в дерево, хотя оно мягко.

Вынув нож, старый охотник попробовал исследовать отверстие.

- Так и есть! Не глубже дюйма... я нащупываю ее.

- А что, если ее вырезать, Сим?

- Это я и хочу сделать, но только аккуратно... Надо вырезать осторожно кору вокруг нее.

И он воткнул нож в дерево и сделал надрез вокруг отверстия с пулей, а затем, стараясь не трогать окровавленных следов, вырезал кусок дерева, сходный по своей форме с грушей. Держа ее на ладони руки, он сказал:

- Нет, в этом куске дерева находится пуля, которая никогда не бывала в карабине... В ней металлу весом с добрую унцию... Только в двустволке и может быть такая штука.

- Ты прав, - отвечал ему Хейвуд.

- Прекрасно! А кто ходит с таким ружьем по лесам? Кто, Нед Хейвуд?

- Я знаю только одного человека.

- Назови его! Назови мне этого негодяя!

- Дик Дерк.

- Об этом-то негодяе думаю и я, и думал весь день. У меня есть еще и другая примета... Она ускользнула от других. Я прошел мимо нее, как будто не видел... Я не хотел, чтобы Дик Дерк был там, когда я буду осматривать ее. Вот почему я и ушел... чтобы никто не заметил этого. Мне повезло, они не заметили.

- Еще одну примету? Какую, Сим?

- Следы в грязи, у самой окраины болота. Их много у того места, где пролита кровь бедняги, а затем они идут в сторону. Я только мельком взглянул на них, но сразу узнал, что они оставлены мужчиной. Жизнью своей отвечаю, что это следы сапог, которые я видел на ногах у Дика Дерка. Теперь слишком темно, чтобы можно было рассмотреть их... Мы вернемся завтра сюда, пораньше, пока никто ходить здесь не будет. Тогда и исследуем их... если окажется, что это следы не Дика Дерка, можешь сказать тогда, что Сим Вудлей толстоголовый сурок и больше ничего.

- Будь у нас хоть один из его сапог, мы смогли бы сличить его с этими следами.

- Будь! Никаких "будь" не может быть! У нас будет он... даже оба... даю слово, что будут.

- Каким образом мы их достанем?

- Предоставь это мне. Я уже составил план, как добыть обувь этого негодяя или вообще что-нибудь, принадлежащее ему, что могло бы пролить луч света на это темное дело. Пойдем, Нед! Пойдем к бедной вдове... Посмотрим, не можем ли мы сказать какое-нибудь слово утешения бедной леди. Это убьет ее. У нее не особенно крепкое здоровье, а после смерти своего мужа она стала еще слабее. Теперь вот сын... ах! Пойдем к ней: пусть она знает, что никто из нас не забыл ее.

- Пойдем, Вудлей! - поспешно отвечал ему молодой охотник.

Ужасным, мучительным был день, проведенный матерью Чарльза Кленси в ожидании тех, кто отправился на поиски ее сына. Но еще ужаснее была ночь после их возвращения: никаких известий о пропавшем, ничего, кроме шляпы, и ружья, и крови! Горе ее дошло теперь до крайних пределов, и сердце готово было разорваться на части. Хорошо еще, что у нее были друзья, которые не оставляли ее в этот страшный час тяжелого испытания. Обитатели лесов Далекого Запада под суровой наружной оболочкой имеют мягкое сердце. Человек десять остались дежурить у нее на ночь на тот случай, если бы их услуги понадобились. Ночь была теплая, даже душная; одни из них курили, сидя на балконе, другие разговаривали полулежа на траве напротив коттеджа, где у кровати мистрис Кленси дежурили их жены, сестры, дочери. Разговор вертелся вокруг событий дня и таинственности, окружавшей убийство. То, что здесь было убийство, - в этом не было сомнений, но куда могло деваться тело убитого? Кто убил Кленси? Какова была причина убийства?

Что касается убийцы, то до того, как все отправились на поиски, никто не думал о Дике Дерке, теперь же имя его было у всех на устах. На вопрос: "почему Дик Дерк убил Чарльза Кленси?" они не знали, что ответить. Никто из них не подозревал соперничества, существовавшего между молодыми людьми, и хотя любовь Дерка к старшей дочери полковника Армстронга не была тайной среди поселенцев, в чем был виноват сам Дерк, зато Кленси свято хранил тайну своей любви. Вдова Кленси, знавшая это, не считала нужным рассказывать людям, дежурившим у нее. Она смотрела на это, как на семейную тайну, слишком священную для того, чтобы говорить о ней людям посторонним, хотя и сочувствующим ей. Она лежала на кровати, слезы струились по ее лицу, грудь подымалась от тяжелых вздохов, но она не говорила ни единого слова и только молча слушала то, что ей говорили. Горе ее было слишком велико, чтобы вылиться в словах. Мысли ее вертелись около двух человек - воображение рисовало ей два лица - лицо убитого человека и лицо убийцы - ее сына и Ричарда Дерка.

Соседи ее думали также о Дике Дерке. Почему собака, увидя его, вела себя так вызывающе? Почему она бросилась на него, а не на кого-то другого, выбрала именно его из всей толпы, почему так решительно и злобно напала на него? Объяснение, данное им в лесу, не удовлетворило их еще тогда, а теперь, когда они с трубками во рту, хладнокровно и спокойно рассуждали о нем, они услышали скрип петель у ворот коттеджа и увидели двух человек, входивших через них. Это были хорошо знакомые всему округу Симеон Вудлей и Эдвард Хейвуд. По всему было видно, что они пришли с каким-то важным известием. Подойдя к свече, горевшей на балконе, Вудлей вынул из кармана кусок дерева, видом своим напоминающий грубо выточенную грушу или репу. Он поднес его к свету, говоря:

- Товарищи, идите сюда! Посмотрите на это!

Все подошли.

- Может кто-нибудь из вас сказать, что это такое? - спросил он.

- Кусок дерева, - отвечал один.

- Вырезанный из кипариса, - прибавил другой.

- Верно, - согласился Вудлей. - А видите вы в нем углубление? Всякий молокосос скажет вам, что оно сделано пулей... Заметит он сразу также и то, что красные пятна вокруг углубления ничто иное, как пятна крови. Итак, ребята, внутри этого куска дерева сидит пуля, но мы с Хейвудом не считали нужным вынимать ее до поры до времени.

- Теперь пора вынуть ее, - сказал Хейвуд.

- Да, пора! Товарищи, сейчас увидим, что за яичко скрывается в этом гнездышке, найденном мною в кипарисе.

Он взял нож, расколол кусок дерева и вынул пулю.

- Пуля! - крикнули все в один голос, а некоторые прибавили: - Из двустволки!

Тогда один из присутствующих спросил:

- Кто из соседей берет на охоту такое ружье?

- У многих есть такие ружья, никто только не ходит с ними на охоту, отвечал другой.

- Да, только один человек берет его на охоту, - продолжал третий.

- Назови его! - крикнули все.

- Дик Дерк.

Показание это было подтверждено многими присутствующими, после чего наступило глубокое, зловещее молчание. Тем временем Вудлей взял оба куска, сложил их так, как они выглядели до того, и, перевязав веревочкой, положил себе обратно в карман. Сделав это, он кивнул головой наиболее старшим из собравшихся здесь товарищей, приглашая их следовать за собой для дальнейшего совещания. Они последовали его приглашению и, отойдя на некоторое расстояние от дома, тесно сплотились друг подле друга и стали совещаться. Говорили они тихо, причем время от времени слышалось имя человека, наводящего ужас на всех преступников. По окончании совещания от группы отделились четыре человека, выбранные, по-видимому, остальными, и направились к воротам, где стояли их лошади. Отвязав их, они молча вскочили на седло и направились вдоль дороги к шерифу.

X

Пока происходили поиски тела убитого и результаты их грозили тюрьмой подозреваемому в совершенном убийстве, Елена, явившаяся невинной причиной всего этого, находилась уже далеко. Пароход, на котором ехал полковник Армстронг и его семья, вышел из порта в точно назначенный час и, проплыв "Отца Вод", вошел в Красную Реку Луизианы и находился уже на расстоянии пятидесяти миль от устья этой окрашенной в цвет охры реки. Пароход назывался "Красавица Натчеза" - странное совпадение, ибо под этим именем была известна Елена Армстронг среди молодежи той местности, где она жила до сих пор. Пароход вовсе не заслуживал такого громкого названия; это было одно из тех небольших судов, которые довольно часто встречались на Миссисипи, но еще гораздо чаще на ее более мелководных притоках. Из этого не следует, что Красная Река принадлежала к числу мелких и узких, напротив, она была так широка и глубока, что по ней свободно могли плавать самые большие суда. Не экономия заставила полковника Армстронга выбрать для своего путешествия судно третьего класса; он надеялся избежать встречи с людьми своего круга, а вместе с тем и выражений сочувствия. Надежды его не оправдались, и, к великому его и старшей дочери огорчению, зато к великой радости младшей, на пароходе оказался человек, с которым последняя встречалась раньше. И не только встречалась, но даже танцевала; и не только танцевала, но была в восторге от него. Молодого человека, который произвел такое приятное впечатление, звали Луи Дюпре. Родом из Луизианы, он был креол, но без примеси африканской крови, а креол pur sang. Не будь он настоящим креолом, Джесси Армстронг не танцевала бы с ним на балу в Натчезе, и отец ее, несмотря на свое разорение, не позволил бы ей разговаривать с ним на пароходе. Луи Дюпре был владельцем одной из самых богатых плантаций вдоль Красной Реки. Еще на балу в Натчезе он шептал Джесси на ухо сладкие речи, предлагая ей не только свои земли, дома и своих невольников, но и свое сердце и руку. Теперь, встретив ее на пароходе, он повторил ей то же самое, и прежде чем "Красавица Натчеза" проплыла пятьдесят миль от устья Красной Реки, Луи Дюпре и Джесси Армстронг признались друг другу в любви, взялись за руки, поцеловали друг друга и дали клятву никогда не разлучаться и всю жизнь продолжать вместе путешествие, начатое ими на реке Миссисипи.