Большая Москва. От Троицка до Сколкова - Юрий Супруненко

В дальнейшем имение Никольское было продано Алексею Голохвастову, – одному из воевод, служивших в охранных войсках Троицкого монастыря, в 1744 г. ставшего Троице-Сергиевой лаврой. Во время польской интервенции монастырь выстоял благодаря стойкости гарнизона; осада продолжалась 16 месяцев; по одной из версий, осаждавших снабжали продовольствием и боеприпасами из Черниговского скита по подземному ходу. Недалеко от этих мест находится деревенька Голохвастово, также принадлежавшая хозяину Никольского.

Ныне существующую Никольскую церковь построил в 1692 г. следующий владелец имения – Потемкин, стольник Петра I, погибший в Азовском походе. Но подмосковное имение осталось на последующие века за его родом, вплоть до родного племянника знаменитого Г. А. Потемкина-Таврического.

Храм был сооружен в традиционных формах приходских церквей XVII в. – бесстолпное внутреннее пространство перекрыто сомкнутым сводом; в следующем веке возвели трехъярусную колокольню. Уникальной церковь делает тот факт, что с момента первоначальной постройки она не изменялась. Так, до наших дней дошли голосники – вмурованные в свод горшки для улучшения акустики, чудом уцелел иконостас времен первого освящения церкви: он представляет собой полки для установки икон. А вот древние иконы, а также часть наиболее ценной утвари были переправлены, якобы для лучшей сохранности, в столичный Центр древнерусской культуры и искусства имени Андрея Рублева. Внимания заслуживает древний тип оконных рам с методом их крепления.

Во время нашего посещения храм был еще в строительном мусоре, везде стояли небольшие бетономешалки, полным ходом шла косметическая реставрация, но нам разрешили зайти внутрь и зычным голосом испытать акустические достоинства внутреннего помещения. Эхо ушло под купол, и сам человек был готов устремиться ввысь – такова сила культовых строений.

Алтарь местного храма

Храм даже после закрытия в 1930-х годах не подвергался полному разорению, хотя и использовался под зернохранилище, а большой колокол разломали на куски. Больший урон ему нанесла бесхозность, которая наступила с 1970 г. Кирпич и решетки ограды растаскивались по окрестным деревням. Часть кирпичекованой ограды пошла на строительство моста через Пахру. Ныне церковь действует, об этом свидетельствует и табличка: «Храму Святителя Николая 320 лет»; значит, основные реставрационные работы закончились в 2012 г.

Еще одно село, но уже более длительное время принадлежавшее роду Колычевых, – это Ворсино, где потомки древних бояр правили в течение трех веков. Начиная с XVI в. здесь в каждом веке воздвигался новый храм. Вначале была деревянная церковь во имя мученика Андрея Стратилата, потом деревянный же храм Пресвятой Богородицы Федоровской с приделом Святого Филиппа. В документах начала XVIII в. в селе уже значится церковь Святого Филиппа Митрополита, того самого, замученного по приказу Ивана Грозного. Через пару десятков лет был построен новый деревянный храм Федоровской иконы Богоматери, простоявший около ста лет.

В начале XIX века владелица села, коллежская советница Карина, вместо обветшалого деревянного сооружения строит каменную церковь (1834–1837 гг.). При строительстве соблюдается стиль ампир со скромным белокаменным декором и оригинальным обрамлением. В плане церковный ансамбль представляет собой четверик с алтарем и притвором, в него же входит колокольня. Рядом стоял усадебный дом и простирался липовый парк. Именно эта церковь и просуществовала до 30-х годов прошлого столетия. После закрытия использовалась под колхозный склад и более-менее поддерживалась от разрушения. В вырытой подземной части хранили картофель, на верхних этажах – зерновые. Содержалось и клубное хозяйство с деревянным полом, новым входом и завешанными плакатами стенами. Потом наступили времена почти окончательной разрухи, к моменту передачи здания верующим в 1998 г. на крыше храма росли деревья.

Федоровская церковь в селе Ворсино

А род Колычевых продолжался до конца XIX века. После смерти последнего представителя наследник, правда, получил разрешение носить фамилию и герб Колычевых. До революции храм неоднократно подновлялся. Сейчас внешние отделочные работы Федоровской церкви завершены, выглядит она нарядно, с ухоженным садом и журчащими ручейками вокруг. Храм достаточно обеспеченный, в приход жертвуются немалые средства, имеется даже собственный транспорт в виде микроавтобуса (так же как, кстати, и у церкви Пучково).

На 60-м км Калужского шоссе расположено еще одно примечательное селение с церковью и усадьбой. Это Покровский храм в Юдановке, построенный в 1722–1726 гг., когда здесь располагалось имение стольника Стрешнева. Род этот примечателен тем, что из него происходила царица Евдокия, жена Михаила Федоровича Романова. Сам стольник был посланником царя Алексея Михайловича к гетману Украины Богдану Хмельницкому. А также уговаривал по царскому приказу смириться непокорного старообрядца Аввакума. Первая миссия была успешно выполнена, со второй получилась осечка, протопоп оказался несломленным и был сожжен заживо. Когда Стрешнев обустраивал свою усадьбу, ему приходилось крутиться и ловчить. Тогда строился Санкт-Петербург, и весь белый камень шел к берегам Балтики; за ослушание грозила ссылка и конфискация имущества. Стрешневу же удалось получить разрешение на возведение усадебного храма.

Часовня-купель в Юдановке

Восьмерик на четверике представляет собой образец петровского барокко, характерные черты которого сохранились и после перестройки. Даже трапезная и колокольня не нарушали первоначального гармоничного замысла. Больший урон нанесли нерадивость и гонения в XX веке. В 1937 г. церковь закрыли, настоятеля арестовали, в церковных помещениях разместили мастерские. В 1960-х годах начали разбирать колокольню и главный алтарь, снесли ограду. В 90-х пришло время возрождения, образована женская обитель Покрова Богородицы с приютом для девочек-сирот. Территория огорожена мощным кирпичным забором. Возведен сестринский корпус, построен монастырский погреб. Обитель имеет статус Патриаршего подворья. Это высокий статус, и есть за что. В церковном дворике от всего веет какой-то благодатью – фруктовый сад, цветочные клумбы, могилы над спуском к воде и тут же лавочка, чтоб посидеть и отдаться своим размышлениям о вечном. Живописности места добавляет вид на пруд с высокого берега. На самом деле это каскад прудов с местами для пикников и платной рыбалкой; от церкви идут деревянные настилы и ступеньки к водосвятной часовне – купели.

Усадьбы Новомосковии

Дворцы, усадьбы, парковые комплексы, несомненно, являются национальной гордостью. Создание дворцово-парковых ансамблей приветствовал Петр I, стремившийся «жить по-европейски». Среди построек, окруженных парками, проводились шумные праздники и гуляния, танцы и игры. До этого такой досуг был непривычен русскому духу. И вскоре не только в Петербурге, но и в Москве, а также в других городах появилось немало дворцово-парковых ансамблей удивительной красоты и облика. И формировались они вплоть до начала XX столетия. Дворцы-ансамбли и дворянские усадьбы всегда были связаны с конкретными историческими событиями и лицами. Все это мы наблюдаем в Подмосковье, в частности в Новой Москве.

Русская усадьба играла огромную роль в жизни не только окружающей сельской местности, но и в повседневности городского уклада. Сюда приезжали многие гости, останавливались для поиска вдохновения и спокойной работы труженики интеллектуального труда. Тем самым вовлекая в культурный оборот поместье и его ауру. Эти места становятся феноменами русской культуры, наиболее видные из них – очагами духовности.

После исчезновения собственника, кровно заинтересованного в судьбе имения, место начинает утрачивать признаки живого института. На грани XIX и XX веков на место насыщенной эмоциями и многообразной жизни приходят ностальгические настроения. После недолгого использования усадеб под дачи наступает время их сугубо утилитарной ценности. Поместья дробятся, в старых зданиях и парковых комплексах располагаются дома отдыха и дома творчества, санатории, а также дома престарелых, интернаты и больницы; не забываются и пионерские лагеря. Музеи остаются лишь в немногих усадьбах. Большинство передается трудящимся как профсоюзные здравницы. Невостребованные быстро разрушаются и приходят в запустение.

Лучше всего сейчас содержатся музеи-заповедники и музеи-усадьбы федерального уровня. На территории Новой Москвы таковыми могут быть названы только Вороново и Остафьево. Использование подмосковных усадеб в качестве домов отдыха и детских лагерей никогда не было щадящим. А что касается занятия исторических памятников колхозно-совхозными конторами и сельскими клубами, то именно эти усадьбы являются первыми кандидатами на уничтожение.