Урод рода человеческого - Светлана Гололобова

Скулы Дарьи заходили в разные стороны. Глеб Алексеевич обсуждал ее с этой наглой челядью. С этой падшей девкой. Она закрыла лицо руками. Слезы – постоянные спутники барыни, поселившиеся в этом доме вместе с ней, снова вырвались наружу. Не в силах сдерживать рыдания, она метнулась в свои покои, которые стали для нее временным убежищем.

Глеб Алексеевич, оставаясь в кабинете, отстранил от себя Катерину и продолжил разговор:

– Забудь о тех занятиях с моей женой. Я уже сказал, что она нужна мне лишь для потомства. И сделать потомство я смогу без ее желаний. Она не такая горячая, как ты и расшевелить ее не получится. Да и черт с ней. – Глеб Алексеевич выругался и махнул рукой.

– Как изволите хозяин. – Катерина, довольная словами барина, прошлась по комнате, качая бедрами.

Хозяин следил за ее походкой с откровенным желанием. Его жадный взгляд скользил по груди Катерины.

– Знайте, я же всегда к вашим услугам. Я всегда жажду ваших рук, ваших ласк. – Катерина, видя реакцию барина, провела рукой по груди и облизнула губы. В голосе слышалась хрипотца.

– Знаю, знаю. – Ответил барин и поманил ее рукой. Когда Катерина приблизилась, Глеб Алексеевич притянул к себе любовницу.

                               *****

Дарья, влетела в комнату и, хлопнув дверью, упала на кровать. Рыдания сотрясали все тело. В который раз она была оскорблена. И все по вине этой проходимки. Эта она – Катерина во всем виновата. Из-за нее муж назвал ее бревном. Слова мужа бешено проносились в ее голове: «Моя жена нужна мне, только лишь для продолжения рода. Ее дело детей рожать. Она нужна мне лишь для потомства. Она как бревно». Глеб Алексеевич в очередной раз высмеял свою жену в присутствии любовницы. Как он мог? Как мог так обходиться с ней, с дворянкой?

До самого вечера Дарья, не впускала никого к себе в комнату. Ее супруг уехал и даже не зашел с ней попрощаться. Она, проплакала весь день, уткнувшись в подушку, отчего та полностью промокла. Ее грезам о тихом семейном счастье не суждено сбыться. Жизнь слишком жестока, и не выносит иллюзий. Дарья решила, чтобы хоть как-то отвести удары судьбы, бьющие в самое ее сердце, отныне она станет сильной, жесткой и властной. Обижать себя больше не позволит никому. С твердой решимостью барыня встала с кровати и вышла в коридор. Проходя по длинному холодному коридору, ее взору предстали висящие на стенах картины величественных предков рода Салтыковых. Раньше она не обращала на них внимания, но не в этот раз.

– Здесь скоро будет висеть и мой портрет. – Грозно произнесла Дарья, смотря на этих важных господ. – Я прославлю этот род еще сильнее, чем эти люди. Я прославлю род так, что обо мне будут помнить многие десятилетия, а может и сотни лет. Я стану великой и могучей женщиной. Стану такой женщиной, которая заставит окружающих себя уважать и бояться.

Она пошла дальше по коридору к лестнице и спустилась в гостиную, из которой можно было попасть не только в столовую и в кабинет ее мужа, но и на кухню. В гостиной она остановилась, раздумывая, куда бы ей направиться. Посмотрев по сторонам, она решила идти на кухню. Там она полагала, встретит экономку, которая введет ее в курс дел по хозяйственной части дома. Свое величие она начнет с домашнего хозяйства.

Дарья высоко вскинула голову и, несмотря на свой малый рост, шурша шелком платья, важно вошла в кухню. При внезапном появлении хозяйки, повариха ахнула, а прислуга в испуге затаила дыхание. В этом доме никто еще из прежних хозяев не появлялся в поварской.

– Мне нужна Елизавета. – Дарья прошла в центр комнаты и остановилась. – Немедленно найдите ее. – Строго потребовала она, обращаясь к присутствующей прислуге.

– Слушаюсь. – Молодая служанка присела в поклоне и быстро вылетела из кухни.

Дарья подошла к печке и критично осмотрела ее. Затем она направилась к разделочному столу и провела по нему пальцем. На пальце осталась грязь. Она потерла пальцы и повернулась к кухарке – тучной женщине неопределенного возраста, грозно спросила:

– Что это?

Кухарка, от зловещего тона, звучащего в речи барыни, потеряла дар речи и подбежала к столу. Женщина растерялась, отчего ее глаза стали походить на два чайных блюдца.

– Ты что ж не видишь? – Барыня протянула палец к лицу кухарки. – Это грязь. Почему она здесь, на столе? Какой же пищей вы кормите своих господ? Грязной?

– Барыня, помилуйте, грязь эта от морквы, которую помощница моя чистила для супа. Г-г-г-грязь снести не успела. – Кухарка, стала заикаться. – Ввода горячая в чане закончилась, и мы ожидаем, пока вода нагреется, чтобы помыть стол и посуду. Холодной водой эта грязь плохо отмывается и размазывается.

– Врешь. – Дарья зло посмотрела на перепуганную женщину. – Эта грязь не свежая и ей, возможно несколько дней.

– Ей Богу, барыня, – помощница кухарки – девочка лет двенадцати задрожала и упала на колени перед Дарьей, – она говорит истину. Это я во всем повинна. Я не хотела размазывать грязь по столу холодной водой и поставила воду на печь погреться. Я сию минуту все уберу.

– Конечно же, ты ее уберешь, но за эту грязь ты и твоя помощница будете наказаны. – Строго промолвила барыня. – Я велю вас выпороть.

– Помилосердствуйте барыня, – запричитала кухарка, – меня проучите, а девочку пожалейте. Она еще дитя. Она исправиться. Христом Богом молю, барыня. – Завыла кухарка и тоже бросилась на колени к ногам Дарьи.

Сердце Дарьи от душераздирающего вопля женщины сжалось, но она решила твердо идти до конца. Чтобы стать величественной – отступать нельзя.

– Нет. Вы обе будете наказаны. – Голос ее звучал твердо. – Чтобы впредь прислуге неповадно было кормить господ дрянной пищей.

– Что здесь происходит? – послышался повелительный голос экономки Елизаветы. Дарья перевела взгляд с кухарки на нее. Елизавета стояла в дверях кухни и сурово смотрела на нее.

– Об этом я должна спросить у тебя Елизавета? Так, кажется, тебя зовут?

Елизавета непонимающе посмотрела на молодую повелительницу.

– В обязанность экономки входит слежка за порядком в доме. Я увидела на кухне грязь. Почему ты не подобающим образом следишь за слугами? – В голосе Дарьи звучали стальные ноты.

Экономка вздрогнула, и на смену суровости пришло недоумение.

– Я… я не знаю, как такое случилось?

– Так вот.… Хочу всем вам сказать, что я не допущу грязи в своем жилище. Отныне я буду проверять повсюду каждую мелочь. И если увижу, хоть что-то, что мне не понравиться, то, – она нарочито сделала паузу, – не сносить всем головы.

Дарья отвернула голову и посмотрела на кухарку:

– Завтра я намереваюсь увидеть чистоту на кухне.

Кухарка кивнула и вытерла слезы, а Дарья направила взор на Елизавету.

– Пойдем в кабинет моего мужа, и там я буду с тобой говорить.

Она направилась в кабинет. Следом за ней пошла Елизавета. Войдя в кабинет, Дарья осмотрелась. Кабинет являл собой квадратную комнату с деревянным резным столом, находящимся в самом центре. Напротив двери был камин. По обеим сторонам от двери стояли высокие, доходящие до самого потолка стеллажи с книгами в кожаных переплетах. Напротив стола примостилось несколько стульев. Сбоку от стола стоял удобный, без лишней помпезности диван и два кресла. Все в кабинете соответствовало своему строгому предназначению.

Дарья внутренне смутилась своей прыти, когда приказала экономки проследовать в кабинет, но не показала вида. Она, не спеша, собираясь с мыслями о предстоящем разговоре, подошла к столу, погладила отполированную до блеска столешницу и глубоко вздохнув, произнесла:

– Присаживайся, Елизавета, разговор будет долгим.

Экономка подчинилась и сконфужено присела на край одного из стульев. Дарья также села на стул, но на место хозяина дома, в центре стола. Она взяла перо, повертела его в руках и серьезным тоном продолжила:

– Барин твой, Глеб Алексеевич уехал на длительное время. Теперь всеми делами в доме, буду заведовать я. Так он мне велел. Я здесь хозяйка, – она сделала упор на слово хозяйка, – и мне ты должна подчиняться беспрекословно. И только я стану решать, кого наказать, а кого миловать. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Экономка сглотнула и махнула головой.

– Прекрасно. Мне нравятся, когда слуги понимают меня с полуслова. Так вот, с этого самого момента я должна знать обо всем, что происходит в моем доме. Ты будешь мне докладывать не только о делах хозяйственных, но и о слугах и их кознях.

– В этом доме нет козней, барыня. – Попробовала возразить экономка.

– Молчи, – прикрикнула Дарья, – пока я с тобой говорю. Ты станешь мне сообщать о Катерине и ее перемещениях. Также о других нерадивых слугах и обо всем вообще, что увидишь и услышишь в моем жилище. Иначе, – Дарья привстала и угрожающе посмотрела на экономку, – ты уйдешь из этого дома. То место, в которое ты отправишься, вряд ли покажется приглядным.