В суровый край - Эдуард Вильде

— А если он ищет, да без толку?

Юку засмеялся.

— Без толку! Как так — без толку?

— Сперва ищет зря, а потом вдруг и найдет, — шутливо продолжал Март. — У человека должны быть друзья… Но и удача тоже ему нужна. Иному деньги прямо в руки лезут, а он взять их не умеет. Люди разные бывают… Да нам-то что до этого… Отпей-ка из нашей бутылки, сынок!

«Куда они гнут?» — подумал Яан, подпирая рукой голову, которая вдруг отяжелела. Ему стало казаться, что гости явились с какой-то целью, что они не простые постояльцы, которые переночуют, да и уйдут своей дорогой. И водка, и мясо, и хлеб тоже принесены неспроста. Чего они добиваются?

— Не пора ли ложиться? — предложил Яан, надеясь подтолкнуть гостей к откровенности. — Выйдем, взглянем еще разок на лошадь да захватим с дровней сена для подстилки. А то поздно уже.

— Ерунда! — рассмеялся Юку. — Бутылки еще не допиты, да и ярмарка сейчас. Мне и спать не хочется, пока в голове не зашумит. Давай-ка лучше, братцы, повеселимся, поговорим разумно, по-мужски… Яан, дружище, нам надо тебе два слова сказать, два добрых слова…

Яан заметил, как Март толкнул Юку коленом, и тот сразу пошел на попятный.

— Ну, об этом можно поговорить и потом, дело не серьезное, совсем даже пустяковое, — заговорил он снова и протянул Яану бутылку с водкой. — Перво-наперво будь мужчиной! Ведь все мы друзья и славные эстонские ребята — ур-р-ра!

Яан пил, бутылка ходила вкруговую, беседа текла. Март все ближе придвигался к Яану, разговаривал с ним ласково, хвалил его, выслушивал с большим вниманием и со всем соглашался. Он часто трогал Яана за плечо, а под конец даже обнял его. Юку Кривая Шея старался, со своей стороны, поддерживать в компании веселое настроение. Он даже затянул хриплым голосом песню, но Март остановил его, сказав, что дети спят и хозяйка задремала.

Прошел еще час или полтора, а Яан все еще не мог разгадать, в чем дело. Мысли его смешались, он даже забыл о своей тревоге.

Теперь Март, по-видимому, решил, что удобный случай настал: он вдруг обнял Яана за шею и спросил с некоторой торжественностью:

— Скажи, Яан, друзья мы тебе или нет? Разве мы не братья эстонцы, готовые друг за друга жизнь отдать?

— Конечно, конечно, — сонно пробормотал Яан.

— Ну вот, братец, значит, мы знаем свой долг; а наш долг — помогать друг другу. Правильно или нет?

— Правильно, правильно!

— Значит, и ты должен мне немножко помочь! Послушай, что я тебе скажу, да смотри, не пойми неверно. Ты, Кривая Шея, попридержи язык… Видишь ли, брат, дело такого рода… — Он понизил голос до шепота и вплотную придвинулся к Яану — носом к носу.

— Говори, говори, — подбадривал его Яан, — ведь у тебя не бог весть какие тайны, что ты меня так уговариваешь. И я не такой человек, чтобы отказать в помощи, если дело доброе.

— Доброе? А ты как же думаешь? Конечно, доброе… Но это еще не значит, что ты должен о нем болтать каждому встречному… И в убытке ты тоже не будешь. Юку, где у тебя деньги — выкладывай на стол!

Кривошеий мигом вытащил из жилетного кармана хрустящую бумажку, которая, казалось, для того только и была припасена, и бросил ее Яану.

— Вот тебе для начала три рубля, — продолжал Март приглушенным голосом, — а когда кончатся, дадим еще… Ты что уставился на меня?

— За что вы мне деньги суете? — спросил Яан.

— Да погоди ты с расспросами лезть… Не беспокойся, зря мы тебе денег не дадим, и для нас они на земле не валяются… Мы вроде платим тебе за еду и квартиру — то есть не за себя, а за мою лошадь, которая… останется у тебя еще на недельку.

— Это зачем? — резко спросил Яан.

— Черт бы тебя побрал с твоими расспросами! — сердито рявкнул Юку. — Какое тебе дело? Бери деньги и молчи. Не то…

Укоризненный взгляд Марта заставил Юку замолчать на полуслове.

— Ты спрашиваешь — зачем, — продолжал Март наставительно. — Сам знаешь, у меня нет пока настоящей конюшни, куда бы поставить такую добрую животину. Но три рубля на прокорм маловато будет, право, маловато. Сено нынче дорогое, и овса тоже надо давать… У тебя, Кривая Шея, кажется, еще мелочь есть, выкладывай.

Юку извлек из кармана два рубля и гордо швырнул на стол.

— Гляди, брат, теперь уж пять рублей, — молвил Март. — Ты только не думай, что мы… то есть я собираюсь оставить у тебя мерина на две недели или на месяц. Совсем нет! Завтра-послезавтра — никак не позже, чем через три дня, я его заберу.

— Чего ты вертишься и виляешь, Март, — сказал Яан. В голове у него сразу прояснилось. — Скажи лучше прямо, что ты или, вернее, вы хотите спрятать у меня лошадь. А коли так, значит, дело не чистое. Никогда бы я не поверил, Март, что и ты такими делами занимаешься. Не знаю даже, что сказать, так ты меня ошарашил.

— Ну, брат, если ты меня так понял, бог с тобой, — ответил Март, поглаживая свою библейскую бороду. В глазах его снова отразилось беспокойство. Он внимательно посмотрел на мать, но та уже спала, — во всяком случае, глаза ее были закрыты и грудь мерно вздымалась. Затем он продолжал шепотом: — Если уж ты учуял, то нечего долго и разговаривать… Клади деньги в карман и держи язык за зубами! Удивляться тут нечего: у меня нужда в доме, а ведь голь на выдумки хитра. Не с радости пошел я на это. Да и ты, надеюсь, не из тех дураков, о которых мы сейчас говорили, которые не видят, как им жаркое само в рот лезет, или из трусости рот закрывают. Честное имя, дорогой мой, вещь хорошая, да из него супа не сваришь и шубы не сошьешь.

У Яана покраснели лицо и уши. Пестревшие на столе бумажки невольно приковывали к себе взгляд, но дрожащие пальцы нервно барабанили по столу, тихонько, вершок за вершком отталкивая деньги. Яан силился казаться спокойным и равнодушным, но голос его глухо задрожал от волнения:

— Откуда эта лошадь? Почему вы ее не сбыли с рук на ярмарке?

— Лошадь дальняя, очень дальняя, — опасливо, как и Март, зашептал Юку Кривая Шея, а потом добавил с некоторой гордостью:

— Если б ты знал, как ловко мы ее увели! Славное дело — погоди, я расскажу тебе…

Но Март сердито прервал его:

— Молчи, Юку, не трать время зря, надо сначала с Яаном договориться, поболтать успеем… Яан, друг ты наш, братец, теперь ты знаешь все. Лошадь эта хоть и издалека, но сбыть ее на нашей ярмарке не удалось, заминка вышла. Мы поручили приятелям, которых тут никто не знает, продать мерина. Но тут нам не повезло. Другие наши друзья дали знать, что появились люди из тех краев, откуда лошадь. Каарель Холостильщик успел даже шепнуть, будто на ярмарке видели хозяина лошади. Вот мы и улизнули поскорее.

— А почему вы заехали ко мне? — спросил Яан.

— А ты не догадываешься?

— Нет.

— Да потому, что тебя все знают как честного парня, — ответил Март.

— Значит, у меня не догадаются лошадь искать?

— Ну конечно.

— А почему вы решили, что я соглашусь спрятать ее?

— Мы просто подумали, что ты не такой дурак, чтобы отказаться от хорошего заработка.

— А почему бы мне не отказаться?

— Черт побери, ты рассуждаешь, как мальчишка! Ты что, в таком достатке живешь, что тебе пятерка — десятка рублей не нужна?

— И вы, значит, решили, что Яан, несчастный голодранец, пойдет на такое дело?

— Вот черт! А ты разве иначе думаешь?

— Да, иначе! — ответил Яан, резко оттолкнув от себя деньги. — Вельяотский Яан беден как церковная крыса, голодает вместе со всей семьей, это правда, но он не замарал себя воровством и никогда на это не пойдет. Спрячьте-ка подальше свои деньги, не тратьте попусту слов и убирайтесь со своим гнедым поскорее… Давайте поговорим о другом, а еще лучше — собирайтесь сейчас же, пока не рассвело, так и для вас самих будет вернее.

Март и Юку переглянулись, словно хотели убедиться, не ослышались ли они. Старик медленно отодвинулся от Яана, сняв руку с его плеча, а Юку Кривая Шея так и остался сидеть с разинутым ртом.

— Так, значит?

— Да.

— Хочешь десять рублей?

— Не хочу.

— В самом деле не хочешь?

— Скорее соглашусь, чтобы мне голову сняли. Лучше быть дураком, чем бесчестным, лучше голодать, чем прослыть вором.

Март случайно взглянул на койку и испугался: глаза матери были широко открыты, она жадно прислушивалась к разговору.

— Яан, подойди ко мне! — позвала она сына.

Яан подошел. Кай обеими руками схватила его за голову, нагнула к себе и что-то зашептала на ухо. Как ужаленный отскочил он от матери.

— Молчи, молчи! И не стыдно тебе, старой! — закричал Яан.

Гневно сверкая глазами, он повернулся к гостям:

— Разговор кончен. Можете не сомневаться, я никому ничего не скажу, но к вашей братии не пристану. Куда бы я делся от стыда! Хватит!

— А ты, как видно, из заячьей породы. Боишься, что в капкан попадешь? — начал было подтрунивать над ним Юку Кривая Шея. — Ей-богу, не думал, что ты такой трус… Ну да ладно! Если уж ты не согласен спрятать коня, побереги хотя бы мой мешок — он в хлеву под сеном.