Книга дракона - Ричард Кнаак

Когда солнце наконец опустилось к самым холмам и Яльзо предложил остановиться на ночлег, Уэллен был более чем рад согласиться. Они выбрали слегка поросшее лесом место, обеспечивавшее кое-какую защиту. Уэллена, впрочем, устроило бы любое — хоть каменистый склон холма. Усталость его в сочетании с дурным предчувствием давала себя знать куда сильнее, чем можно было ожидать.

— Похоже, ты совсем вымотался, — сказал капитан после того, как они препоручили лошадей одному из матросов. Вокруг усталые люди готовили себе ужин и постели. Некоторым Уэллен кивнул и постарался при этом выглядеть воодушевленным. Правда, он плохо представлял, что у него получилось.

— Вот, наверное, в чем беда всех ученых. Сидячий образ жизни. Мое тело просто отказывается выносить все это.

Выражение лица Яльзо говорило, что он вряд ли поверил объяснению, однако капитан слишком любил Уэллена, чтобы подвергать его расспросам — по крайней мере, сейчас.

— Поешь, а после — сразу ложись. Я расставлю посты. Если только этот голубой дьявол еще не успел меня опередить.

Голубой человек так и не присоединился к ним, но, напротив, едва спешившись, устремился прочь. Правда, Уэллена не слишком заботило, что в данный момент делает Асаальк: здесь, в глуши, амбиции его помощника не находили применения. Возможно, когда они достигнут древнего города, он и сможет обратить всеобщую тягу к сокровищам себе на пользу, но не сейчас. Уэллен вел экспедицию быстро и без помех, а его опасения по поводу северных земель разделяли почти все.

Еда на исходе дня оказалась очень кстати, как и ожидавший его шатер, который Уэллен обнаружил, вернувшись к своим вещам. Яльзо и Асаальк настояли на том, чтобы глава экспедиции пользовался отдельным шатром. Все восприняли это как должное, но Уэллена такие почести смущали. До сих пор его жизнь была спокойной и безмятежной, и потому он постоянно опасался, что люди перестанут уважать его, если он не будет работать и жить в точности как они.

Однако шатер обеспечивал ему некоторое уединение, необходимое для исследований. Забыв о еде, ученый принялся копаться в своих записках и заметках о Драконьем царстве. Полезно время от времени перечитывать более ранние записи. Занятие это так поглотило Бедлама, что он не поднимал взгляда, пока вдруг не осознал, что кто-то окликает его по имени.

— Так и знал, что ты в бумагах своих роешься! — сказал капитан Яльзо. — И что ты в них такого нового каждую ночь находишь? На корабле ночи напролет читал, и здесь — снова-здорово!

Уэллен собрал бумаги.

— Всегда находишь что-то новое. Иные перспективы, свежие мысли — да все, что угодно!

— Что угодно, говоришь… Словом, хоть ты и главный, а я приказываю тебе отправляться на боковую. Если, конечно, не хочешь завтра вывалиться из седла.

Спать… При мысли о сне вдруг стало так хорошо! Уэллен взглянул на свой ужин, съеденный лишь наполовину.

— Вот только доем.

Тогда не читай за едой, — предложил старый моряк. — Да, еще, чтоб ты знал: голубой дьявол отправился с парой человек на охоту. Сказал, тут полно дичи.

— Если только он не спутал с оленем кого-то другого. Яльзо помрачнел.

— Вот этого ему лучше не делать.

Вглядевшись в лицо капитана, Уэллен покачал головой. Он сомневался, что Прентисс Асаальк пойдет на такую жестокость, как убийство. Северянин был слишком горд, ему наверняка хотелось доказать, что именно он должен быть лидером экспедиции, для того он и демонстрировал все свои таланты. Но Яльзо прожил бурную жизнь. Среди пиратов и прочего подобного им люда поневоле начинаешь видеть все в мрачном свете.

Капитан, видя, что Уэллен пропускает его предостережения мимо ушей, перешел к более прозаическому предмету.

— Тучи надвигаются все быстрее и быстрее. Может, они и не дождевые, но сомневаюсь, что завтра будет солнечно.

После дневной жары это звучало для Уэллена обнадеживающе.

— Значит, сможем пройти на несколько миль больше. А за погодой станем следить внимательнее. Нигде не упоминается, насколько она здесь переменчива. Не хотелось бы, чтобы ливень застал нас врасплох.

— Я буду помнить. У меня на сегодня все. Давай-ка отдохни малость. Ты нуждаешься в этом. — Кряжистый старый моряк направился к выходу, но на пороге остановился. — Если через час не будешь спать, велю часовым привязать тебя к кровати!

С этими словами капитан ушел, а Уэллен рассмеялся. Он отлично знал, что Яльзо вполне на такое способен. Собрав свои записки аккуратной стопкой, он уложил их в непромокаемый мешок и сел доедать ужин. У него еще будет достаточно дней, чтобы перечесть все это сотню раз, а капитан был совершенно прав, заметив, что он, Уэллен, нуждается в отдыхе. Освободившись от гипнотического притяжения работы, ученый почувствовал, что усталость нахлынула с новой силой.

Он даже усомнился, сможет ли доесть ужин прежде, чем сон окончательно одолеет его.

Ахнув, Уэллен сел в постели. Он никак не мог понять, сколько времени прошло с тех пор, как он заснул, но был уверен, что ночь на исходе. Снаружи доносились только обычные ночные голоса — насекомых, птиц и прочих мелких ночных созданий. Ученый нахмурился. Встревожил его не какой-нибудь из этих звуков, скорее он ощутил, что снаружи есть что-то еще — нечто, никогда не встречавшееся ему раньше.

Он быстро, но тихо оделся. Вполне возможно, что встревожили его всего лишь шаги часового, однако Уэллен сомневался в этом, сам не зная почему. И не понимал, откуда берутся дурные предчувствия.

Большая часть неба была затянута тучами, и ночь от этого сделалась еще темнее. Выбравшись из шатра, Уэллен окинул взглядом окрестности, стараясь разглядеть, что представляют собой доступные его зрению предметы. Он видел лишь неясные тени спящих, один из которых внезапно закашлялся во сне. Ничего необычного.

Сделав несколько осторожных шагов, он остановился во тьме, озадаченный и даже обиженный тем, что творилось в его голове. Что же это было, если оно вообще было реальным? Если все это — лишь игра воображения, не страдает ли он паранойей? Вот Асаальк обрадуется… Молодой ученый понимал, что не сможет оставаться главой экспедиции, если ему будут чудиться воображаемые опасности справа и слева…

И — сверху.

Оно было над головой. Уэллен вдруг понял: чем бы оно ни было, оно скрывалось прямо над его головой.

Среди раскидистых ветвей ближайшего из деревьев.

Он запрокинул лицо, и его резкое движение все изменило. Большая темная фигура внезапно ожила. Уэллен не сумел сдержать крика — и в лагере тут же поднялась суматоха. Тварь же, сидевшая на дереве, несмотря на явное преимущество, не бросилась на ученого и не улетела во тьму. Вместо этого она путалась среди ветвей, словно растерялась или испугалась.