История шифровального дела в России - Татьяна Соболева

Корреспонденты шифрованной связи

В условиях напряженной деятельности правительства, вызванной реформами, Северной войной и войной со Швецией, от Посольского приказа, Посольской канцелярии, а затем и Коллегии иностранных дел потребовались «новые орудия действия», которые создавались под руководством Головкина и Шафирова. Важнейшим шагом в этом направлении явилось установление постоянных русских миссии за границей и западно–европейских в России. Это обстоятельство ясно осозналось уже после первой поездки Петра за границу. В 1701 г. Россия имела шесть постоянных миссий в Западной Европе (в Польше, Голландии, Швеции, Дании, Австрии и Турции). В 1719 г. кроме них были созданы миссии во Франции (барон Шлейниц), в Пруссии (граф А. Г. Головкин), Англии (резидент Ф. Веселовский), Меклебурге (М. Салтыков), Гамбурге (резидент Беттигер), Венеции (агент П. Беклемишев), Курляндии (генерал–комиссар П. М. Бестужев), наконец, в Бухаре (агент Флорио Беневени). Можно сказать, что это были первые корреспонденты первых внешних шифрованных сетей связи России. Все они обязательно имели шифры для переписки с царем и Посольской канцелярией. Кроме упомянутых миссий, постоянных или чрезвычайных, Россия имела за границей еще специальных агентов «для предостережения интересов Его Царского Величества», как указывалось в официальном документе. Это были первые российские консулы, причем все — иностранцы. В 1707 г. мы встречаем только одного такого агента Иоганна фон дер Бурга в Амстердаме. В 1719 г. их было уже несколько: три в Голландии, по одному в Париже, Вене, Антверпене и Люттихе. Со всеми этими лицами организовывалась также тайная шифрованная переписка. Одновременно с увеличением числа русских миссий за границей росло число иностранных миссий в России.

В декабре 1712 г. Петр I сделал первые предварительные распоряжения об учреждении коллегий, и в том числе Коллегии иностранных дел. В 1716 г. в Посольской канцелярии был установлен коллегиальный порядок решения дел. Дело в том, что в начале XVIII в. Посольская канцелярия не имела права рассматривать важнейшие политические дела, поскольку это право принадлежало Сенату. Члены Сената — «господа тайные советники» — обычно на своих заседаниях слушали изготовленные в Посольской канцелярии рескрипты русским представителям за границей. Тайные советники собирались иногда в присутствии царя в доме канцлера «на конференцию» о наиболее серьезных вопросах иностранной политики. Окончательное устройство Коллегии иностранных дел последовало в 1720 г. 13 февраля царь прислал канцлеру графу Головкину подписанное и скрепленное резолюцией «быть по сему» «Определение Коллегии иностранных дел». Это «Определение» преследовало две цели: установить личный состав Коллегии с распределением между ним подлежащих ее ведению дел, и указать обязанности ее главных должностных лиц. На первом месте поставлены президент и вице–президент: канцлер граф Головкин и вице–канцлер барон Шафиров. «Когда важные дела, — написано далее в «Определении» рукой Петра I, — то призывать всех или несколько, по качеству дела, тайных советников действительных, и от всех надлежит быть совету на письме, и потом докладывать о решении».

После президента и вице–президента «Определение» касается канцелярии советников. На эту должность назначены были два лица: Андрей Остерман (будущий вице–канцлер) и Василий Степанов, притом первый со званием тайного канцелярии советника. Обязанности их заключались в составлении наиболее важных грамот к иностранным государям, рескриптов к русским министрам за границей, деклараций и резолюций, в надзоре за исполнением дел, поручаемых секретарям. Секретари по «Определению» ведали отделами или, как их называли, «экспедициями» Коллегии. Секретарями являлись И. Веселовский, П. Голембовский, Флорио Беневени и др. Для нас особый интерес представляет Первая экспедиция (иностранные дела на русском языке), секретари которой, а их было два, заведовали приемом и отправкой иностранных представителей в России и русских за границей, всей перепиской с последними.

Становлению криптографии в этот период способствовало также развитие печатного дела. При Петре Великом начала выходить газета «Ведомости», был введен гражданский шрифт, продолжалась деятельность по переводу, а впоследствии изданию астрономических календарей. Увлечение астрологией, переводы и издание астрологических календарей, календарей–альманахов (в том числе широко известного Брюсова календаря) способствовали оживлению интереса к естественным наукам и, в первую очередь, к астрологии, медицине, физико–математическим наукам. Кстати, переводил календари в Посольском приказе еще в конце XVII в. П. П. Шафиров. Им, в частности, переведен календарь с предсказаниями, озаглавленный так: «Математических хитростных тонкостей календарь на 1697 лето от Р. X. Сочинен впервые от Павла Генкена, математического художника… письменного и сочинительного мастера графа Букстегуда. А переведен с немецкого языка на славянский в государственном Посольском приказе переводчиком Петром Шафировым в нынешнем 205 (1697) г. в ноябре месяце»[8]. 

Глава третья. Секретная переписка в петровскую эпоху

Виды шифров

Внимание исследователей неоднократно обращалось к шифрованной переписке в России петровского времени. Уже непосредственно с конца XVIII в. стали появляться в печати публикации шифрованных текстов и шифров — так называемых «цифирных азбук» или «ключей» к тайному письму.

Первым, кто опубликовал шифр, который использовался внутри страны для переписки правительства с наместниками и военачальниками (о Булавине и восстании на Дону), был И. И. Голиков[9]. К. Я. Тромонин поместил в «Достопамятностях Москвы» в первой половине XIX в. шифрованное письмо 1711 г. Петра Великого к бригадиру П. И. Яковлеву[10] М. П. Погодин напечатал в «Москвитянине» три шифрованных письма Петра к бригадиру Ф. Н. Балку и приложил шифр для них В «Материалах для истории Гангутской операции» напечатаны расшифрованные письма и четыре шифра 1713—1714 гг.[11]. Наиболее полно шифрованная переписка петровской эпохи представлена в многотомном издании «Письма и бумаги императора Петра Великого» (1887—1956), редакторами которого были А. Ф. и И. А. Бычковы. На этом труде (который мы для краткости в дальнейшем будем называть «Письма и бумаги») нам хотелось бы остановиться особо.

Академик Иван Афанасьевич Бычков неизменно работал над изданием источников эпохи Петра Великого с начала 80–х гг. XIX века. Вначале он проводил эту работу под руководством своего отца — академика А. Ф. Бычкова, а после смерти последнего в 1899 г. продолжил ее самостоятельно. Издание было приостановлено в 1918 г., когда к печати готовился уже 2–й выпуск 7–го тома. В последующие годы своей жизни И. А. Бычков не переставал работать над подготовкой к изданию последующих томов «П. и Б.». Издание 2–го выпуска 7–го тома было поставлено в издательский план АН СССР на 1944 г. Принять участие в этой работе И. А. Бычкову не удалось: 23 марта 1944 г. в возрасте 85 лет он скончался, завещав АН СССР собранные им материалы для последующих томов.

С мая 1943 г. в Институте истории была образована специальная группа, сначала под руководством академика Ю. В. Готье, а с сентября 1943 г. — под председательством доктора исторических наук А. И. Андреева, работающая над изучением петровской эпохи. После смерти И. А. Бычкова издание «Писем и бумаг» было поручено Институтом этой группе.

А. Ф. и И. А. Бычковы в своем издании «Писем и бумаг» опубликовали не только расшифрованную ими корреспонденцию, но также и некоторые шифры и зашифрованные письма целиком, если их не удалось прочесть. Заметим, кстати, что такой же материал А Ф. Бычков поместил в сборнике Русского исторического общества, выпущенном в 1873 г.[12]. Работу Бычковых по опубликованию шифров Петра I продолжил во 2–м выпуске 7–го тома указанного издания А. И. Андреев, но в дальнейшем печатание шифров Петра I в этом издании было приостановлено.

Шифрованная переписка начала XVIII в. дает богатый материал для наблюдений за шифрами, употреблявшимися в России в это время. А. Ф. Бычков в комментариях к своему изданию неоднократно останавливается на вопросах расшифрования наиболее трудных в этом смысле, по его мнению, текстов.

Российские «цифирные азбуки» и ключи 1700—1720–х гг. представляют собой уже знакомые нам по древнерусским рукописным памятникам шифры замены, где элементы открытого текста, которые мы в дальнейшем будем называть шифрвеличинами, заменяются условными обозначениями — шифробозначениями. Тексты, подлежащие зашифрованию, писались на русском, французском, немецком и даже греческом языках. В различных шифрах шифрвеличинами выступали отдельные буквы, слова и стандартные выражения. В качестве шифробозначений использовались элементы как правило специально составлявшихся с этой целью алфавитов, которые могли представлять собой буквы кириллицы, латиницы, других азбук (например, глаголицы), цифры, особые значки. Часть из таких значков, имевших порой весьма причудливые очертания, были, как нам кажется, нейтральны по значению, другие же являлись символами, к нашему времени почти совершенно забытыми и известными лишь узкому кругу лиц, а в ту далекую эпоху несли определенную смысловую нагрузку. К этим последним относятся символы планет, одновременно являвшиеся символами металлов и дней недели: