Под знаменем быка - Рафаэль Сабатини

Но дама не прошла мимо, а остановилась.

- С чего это вы спешите в часовню? ~ спросила она, ибо солдаты Толентино не жаловали вниманием храм божий.

- Меня послали за отцом Джироламо. Человек должен умереть, его надо исповедовать.

- Кто это? - Бьянка подумала, что в ночной стычке смертельно ранили кого-то из солдат гарнизона.

- Один из капитанов Борджа, Лоренцо Кастрокаро. Проник к нам этой ночью. И именно я, мадонна, задержал его.

Но последней фразы Бьянка де Фораванти не услышала. Она отступила назад, оперлась рукой на колонну. Лицо ее побледнело, как полотно.

- Как... как вы сказали, его зовут?

- Лоренцо Кастрокаро - капитан Борджа, - повторил Бернардо.

- Лоренцо Кастрокаро? - в ее устах имя и фамилия прозвучали иначе.

- Да, мадонна.

Внезапно она схватила его за руку.

- Он ранен... смертельно?

- Нет, он не ранен. Но должен умереть, потому что взят в плен. Мессер Толентино распорядился сбросить его со стены. А мы посмотрим, сможет ли он летать. Он захотел...

Бьянка в ужасе отпрянула от него и оборвала на полуслове:

- Проводите меня к кастеляну.

Бернардо недоуменно воззрился на нее.

- А как же священник?

- Попробуем обойтись без него. Проводите меня к кастеляну.

И столь властным был ее голос, что ослушаться Бернардо не решился. Поклонился, что-то пробормотав в бороду, повернулся и вновь вышел в арку, а затем во внутренний двор. Бьянка и ее женщины последовали за ним.

Мессер Лоренцо аж вздрогнул, увидев ее, щеки его зарделись румянцем, ибо заботами Чезаре Борджа он и понятия не имел, что Бьянка находится в Сан-Лео.

На мгновение она застыла, а затем, обогнав Бернардо, поспешила к кастеляну.

Толентино склонился в глубоком поклоне, а затем коротко объяснил, что происходит.

- Это - молодой авантюрист, мадонна, которого мы схватили на территории замка прошлой ночью. Он - капитан армии Борджа.

Бьянка вновь посмотрела на пленника, перевела взгляд на кастеляна.

- Как он проник сюда? - голос ее звенел, словно натянутая струна.

- Забрался по южному склону, рискуя свернуть себе шею.

- Ради чего?

- Мы не знаем, - признался Толентино. - А он ничего не говорит. Когда его взяли в плен, он прикинулся послом герцога Гвидобальдо, но мы вывели его на чистую воду. Он прикрылся именем герцога, чтобы избежать заслуженного наказания.

И кастелян пересказал цепочку логических умозаключений, приведших его к выводу, что мессеру Лоренцо не было нужды тайком проникать в замок, если герцог Гвидобальдо действительно послал его к защитникам Сан-Лео с требованием капитулировать.

- Но даже если его послал Борджа, он мог и не лезть по южному склону, рискуя, как вы только что сказали, свернуть себе шею.

- Это слишком поспешное заключение, мадонна, К стене можно добраться лишь по южному склону. Обойти замок по периметру невозможно.

- Но вы хоть можете предположить, ради чего он пробрался к нам?

- Ради чего? Цель, разумеется, ясна - сдать замок в руки Борджа, столь очевидные вопросы начали выводить Толентино из себя.

- У вас есть доказательства? - Бьянка чуть возвысила голос.

- Да что тут доказывать? - взвился Толентино. Очень уж он не любил, когда женщины лезли в мужские дела. - Когда вы подошли, мы как раз собирались сбросить его со стены, - подвел он черту под разговором.

Но Бьянка отступать не собиралась.

- Вы не шевельнете и пальцем, пока не подкрепите ваши слова доказательствами, - резко ответила она, как бы напоминая своим тоном, что Сан-Лео принадлежит ей, а он - всего лишь кастелян.

Толентино надулся, потом пожал плечами.

- Как вам будет угодно, мадонна. Однако посмею напомнить вам о своем богатом опыте в подобных вопросах. Мне кажется, что мои действия не противоречат здравому смыслу.

Бьянка смело встретилась взглядом с бывалым воином.

- Факты, господин кастелян, всегда стояли выше опыта.

У Толентино отпала челюсть.

- То есть вы знаете, почему он появился здесь?

- Возможно. - и она повернулась от остолбеневшего кастеляна к не менее изумленному пленнику.

Шагнула к мессеру Лоренцо, синие глаза которого лихорадочно заблестели. Он пытался решить загадку, таящуюся в словах Бьянки, ибо перед ним вновь забрезжила надежда на спасение.

Наверное, мессер Лоренцо может показаться некоторым читателям злодеем. И уж конечно, не романтическим героем, потому что думал он в этот момент лишь об одном: как обратить в свою пользу интерес, проявленный к нему Бьянкой. Но если мысли его не несли в себе ничего героического, чисто человеческого в них хватало с лихвой, да по существу мессер Лоренцо был обыкновенным человеком. Доказательства тому читатель наверняка нашел на предыдущих страницах.

И любовь не к ней, но к себе, жажда жизни, свойственная молодости, подсказала ему, как отвести нависшую над ним угрозу. Однако не след думать о нем хуже, чем он того заслуживает. Все-таки он давно заглядывался на мадонну Бьянку, но полагал, что он ей не чета.

Заговорила мадонна Бьянка после короткой паузы.

- Вас не затруднит подняться со мной на стены, мессер Лоренцо?

Лицо Кастрокаро полыхнуло огнем, тут же подошел он с Бьянке, которая оперлась о его руку.

Толентино еще раз попытался вмешаться.

- Одумайтесь, мадонна.

Но свободной рукой она отмахнулась от кастеляна, как от назойливой мухи. Действительно, кто он такой, чтобы давать советы владычице Сан-Лео.

Бок о бок пленник и мадонна Бьянка двинулись к лестнице, поднялись на парапет. Толентино в бессильной ярости выругался, распустил солдат и сел на скамью у колодца в центре двора, ожидая, чем кончится прогулка этой парочки.

Облокотившись на один из зубцов, оглядывая залитую солнцем равнину, мадонна Бьянка заговорила первой.

- Я привела вас сюда, мессер Лоренцо, чтобы вы могли назвать истинную причину вашего появления в стенах замка, - она не решалась посмотреть ему в глаза, грудь высоко вздымалась, голос дрожал

Лоренцо откашлялся.

- Я могу сказать вам, мадонна, чего я делать не собирался. У меня и в мыслях не было отдать вас в руки врагов. В этом я могу поклясться спасением души.

И Лоренцо говорил правду, пусть и не всю. Действительно, он не подозревал, что Бьянка в Сан-Лео, а потому, намереваясь открыть ворота замка солдатам делла Вольпе, понятия не имел, что, захватив его, они захватят и дочь графа де Фораванти. Знай это наперед. Лоренцо наверняка отказался бы от такого поручения. То есть в клятве Лоренцо не было лжи, хотя он и опустил часть правды.

- Это, думаю, я знала и так, - едва слышно прошептала Бьянка.

Слова и тон, удивив Лоренцо, одновременно и утвердили в стремлении двинуться по уже выбранному пути. При других обстоятельствах, учитывая, кто - она, а кто - он, Лоренцо не решился бы на такую дерзость. Но им овладела храбрость отчаяния. Его приговорили к смерти, а потому он мог пойти на все, лишь бы остаться в живых.

- О, не спрашивайте меня, почему я пришел, - Лоренцо даже осип. - Я и так позволил себе слишком многое. А сейчас, под взглядом ваших ангельских глаз, мужество покидает меня. Я обращаюсь в труса, а ведь мне не было страшно, когда меня повели на казнь.

От его слов по телу Бьянки пробежала дрожь. Лоренцо это заметил и улыбнулся про себя.

- Посмотрите, мадонна, - он протянул к ней руки, распухшие, я синяках и царапинах. - Я такой весь, с головы до ног, - он повернулся. - Взгляните сюда, - и указал ей на южный склон. - Этой дорогой пришел я сюда ночью, ежеминутно рискуя жизнью. По этому обрыву я карабкался, через ту пропасть перепрыгнул. - Вновь задрожала Бьянка, проследив взглядом за его рукой. - По той расщелине я полз, упираясь в стены локтями и коленями, пока наконец не добрался до площадки у южной стены.

- Какой вы смелый! - ахнула она.

- Не смелый, сумасшедший! Я показал вам все это, чтобы вы поняли, какие преграды пришлось мне преодолеть, чтобы попасть в замок. А сейчас... я не могу сделать последний шаг, - и он закрыл лицо руками.

Она приблизилась к нему вплотную.

- Но почему?

- О! Я не решусь! - воскликнул Лоренцо. - Я безумен! Безумен! - и тут, совершенно случайно, он произнес фразу, которую и ждала от него Бьянка: - В меня будто вселился какой-то дух. Он погнал меня к замку.

Он же ничего не знал! Осознав это, Бьянка едва не лишилась чувств. Ничего не знал! Но она-то знала. Знала! Потому-то и не позволила Толентино расправиться с пленником. Если б Лоренцо умер, если б палач скинул его в пропасть, вина полностью лежала бы на ней.

Ибо не кто иной, как она, завлекла его сюда. Разве не она напоила его любовным напитком, золотым эликсиром, приобретенным у Корвинуса Трисмегистуса? Разве она не знала, что этот эликсир разожжет в его крови яростный огонь и приведет, не взирая на все опасности, к ней?

Маг же говорил, что Лоренцо станет ее рабом еще до того, как луна начнет убывать. Как же он сказал? "Он придет к вам, даже если ему придется сокрушить весь мир".