Мертвые незнакомцы - Итан Блэк

– Лестер никогда не бывал в Нью-Йорке. Он вообще нигде не бывал. А потом мы собирались переехать в Париж, но он умер.

– Простите. Я плохо объяснил. На самом деле нас интересует не Лестер, а другой человек, которого ваш супруг, возможно, знал. Имя Лестера было в его записной книжке. Мы обзваниваем всех, кто там упомянут. За сегодня это для меня тридцатый звонок.

– А как зовут этого человека? – Женщина уже не так напряжена, ей даже немного любопытно.

– Алан Кларк. – Воорт называет имя покойника из Монтаны.

Пауза. Возможно, она думает, хотя, знает Воорт, вполне могла и подпрыгнуть от потрясения. Она могла отреагировать как угодно.

– Не помню, чтобы я когда-либо слышала это имя, детектив Воорт.

– А имена Чарлз Фарбер или Джилл Таун? Любое из них?

– Лестер мало говорил о делах, – отвечает Сандра. – У нас было такое правило. Я не говорила дома о своих подопечных – я воспитательница в детском саду. Он не говорил о производстве продуктов питания.

– Ну, возможно, Лестер знал этих людей не по бизнесу. Может быть, в связи с политикой. Мистер Кларк активно ею занимается. А Лестер?

– Ха! Лестер не смог бы вам назвать имя нашего конгрессмена. Он не голосовал уже лет двадцать. Никогда не читал газет – только страницы, посвященные науке. Он любил есть, пить и играть в гольф – в таком порядке, но только если ездить по полю на электрокаре, прихватив с собой набитый сандвичами холодильник. Он никогда не следил за собой. Я ему говорила, – ее голос дрожит, – хоть иногда делать упражнения.

В голосе не упрек – нежность. Воорту вспоминаются слова отца: «Когда ты полюбишь, то поймешь, что все качества любимой можно разделить на две категории: хорошие или забавные. Если сумеешь сохранить такие отношения с женщиной, на которой женишься, то будешь жить счастливо, как мы с мамой».

Воорт лжет, чтобы не дать ей оборвать разговор и снова привлечь внимание к себе.

– У меня в прошлом году брат умер от сердечного приступа. – Жаль, что приходится обманывать ее, но ему нужна информация.

– О Боже. Тогда вы знаете, каково это.

– Только что человек рядом. Через минуту… – Воорт не договаривает.

В голосе Сандры боль, но звучит он как-то механически, – видимо, если она говорит правду, то повторяла эти слова уже много раз.

– За завтраком в то утро Лестер все шутил, говорил о вечеринке, на которую мы должны были пойти в тот вечер. Потом за ним заехали. Джей и Эд – это его… были его друзья – говорили, что по дороге на работу он чувствовал себя прекрасно. Потом они зашли в лифт, и… Лестер согнулся пополам.

Теперь она тихо плачет. Воорт ждет.

Потом, поскольку ему нужно знать, был ли в лифте кто-то еще, он спрашивает:

– Кто-нибудь пытался оказать первую помощь?

– Никто не умел. Они там были втроем. Эд много раз уговаривал их пойти на курсы оказания первой помощи. Он всегда говорил: «Когда-нибудь один из нас соберется дать дуба, а двое других будут стоять и смотреть». Потом он мне сказал, что пытался сделать искусственное дыхание рот в рот и колотить Лестера по груди. Но он не знал, как надо. Судя по синякам, он бил куда-то не туда. Я теперь хожу на курсы первой помощи. – Всхлип. – Слишком поздно.

– Мой брат сильно нервничал на работе, – говорит Воорт. – Он был абсолютным трудоголиком.

– Лестер – нет. Он никогда не перенапрягался. Поздно уходил. Рано возвращался домой. Вот черт, вы умеете замечательно говорить по телефону. Вы по-настоящему разговорили меня, а ведь мы даже не знакомы. Я вас заболтала.

– Нет, это ведь я позвонил вам, – говорит Воорт, пытаясь придумать, как вплести в разговор Интернет. – Послушайте, мне действительно очень жаль, что приходится мучить вас вопросами, но мне надо задать еще один.

– Я не против. Если это поможет другому человеку, мне стало бы лучше. А если мы повесим трубки, ничего не изменится. – Пауза. – У нас с Лестером не было детей. Мы считали, у нас впереди много времени – для путешествий, покупок. Мы считали, что ребенок стеснит нас. А теперь я смотрю на соседских детей. Они похожи на родителей. Ребенок мог быть похожим на Лестера. Мне жаль, что мы не сделали этого. У вас есть дети? – спрашивает она, уже сама стараясь укрепить связь между ними.

– У меня нет детей, – отвечает Воорт, вспоминая Камиллу.

– Теперь я понимаю, что дети – это благословение. Они как прошлое, твое собственное прошлое – то, как они выглядят, как их всему учишь. А еще они – будущее. Обязательно надо иметь детей, если можете, мистер Воорт.

Воорт меняет тему:

– Миссис Леви, Алан Кларк, тот человек, которым мы занимаемся в Нью-Йорке, собирался открыть какой-то бизнес в Интернете и подключал к этому делу компании в разных частях страны. Дома Лестер много работал на компьютере, в Интернете?

– Он ненавидел Интернет. Всегда говорил, что, мол, в этом такого? Лестер хотел получать настоящие письма, а не электронные. Ему нравилось ходить в библиотеку, а не читать с экрана. Он говорил, с него, мол, хватит того, что целый день пялится в компьютер на работе, а дома в телевизор. А еще он в «Ансельмо» был не по деловой части. Он занимался научными исследованиями. Они продавали продукты.

Воорт заканчивает разговор, и Микки говорит:

– Что ж, это было полезно. Пока что они не связаны ни политикой, ни Интернетом.

– Двое из троих погибли от несчастного случая, – говорит Воорт.

Они пристально смотрят на телефон, внушая кому-нибудь из копов из других городов перезвонить.

К двум часам ночи они снова засыпают – один на диване, другой в кресле.

Воорт мечется и сбрасывает одеяло.

В его сне Камилла гладит выпуклый живот.

Губы Воорта шевелятся.

«Сохрани ребенка», – просит он.

Глава 4

Седой человек с поврежденным левым локтем еще не спит.

Три часа ночи. Рядом с ним сейчас женщина и еще один мужчина, помоложе. Все трое сидят возле прямоугольного стола в комнате для совещаний, где включен диапроектор. На человеке с поврежденным локтем по-прежнему невзрачные свитер и брюки. Он еще не добрался до дома.

Женщине лет сорок, у нее пикантный курносый носик, лицо без косметики, темный загар и заплетенные в косу рыжеватые волосы до лопаток. Одета в облегающий ирландский свитер из белой шерсти и обтягивающие черные джинсы. Короткие ноги скрещены под столом. На ногах белые кроссовки «Рибок».

Женщина плачет.

– Бедный Чарли, – говорит она.

Другой мужчина, лет тридцати пяти, сидит напротив седого и по диагонали от женщины. Он невысокий, широкоплечий, с лицом купидона: красиво очерченный рот и темные изогнутые брови. Покрасневшие глаза. На нем европейская спортивная куртка из толстого серого вельвета с модными широкими лацканами. Белая хлопчатобумажная рубашка от Ральфа Лорена. Он брызгает в рот мятным спреем «Бинака» и потирает переносицу, словно страдает от головной боли. Судя по запаху, он недавно пил.

– Послушайте, я был в баре. Но примчался по первому же сигналу, – говорит он седому. Тот кивает: младший поступил правильно.

На стену проецируются увеличенные фотографии красивой женщины – худощавой, рыжеволосой, всегда модно одетой – на фоне различных городских пейзажей. Снимки сделаны издали, объект редко смотрит в объектив, да и в этих нечастых случаях она, похоже, не знает, что ее фотографируют.

– Доктор Джилл Таун, – говорит женщина в белом свитере. В правой руке она держит пульт диапроектора.

– Шикарная женщина, – говорит Купидон.

Фотографии, подобно сделанным в полиции, показывают объект под различными углами. На верхнем снимке доктор Таун стоит на балконе квартиры в пентхаусе, у перил с бокалом (похоже на виски с содовой) в руке и просто смотрит на город. Снимок явно сделан откуда-то сверху, с более высокого здания. На следующей фотографии – в профиль – она выходит из Линкольн-центра в черном вечернем платье, под руку красивым черноволосым мужчиной в смокинге. Оба смеются. Судя по тому, как одеты окружающие, дело было летом. Мужчина наклоняется к женщине. Возможно, хочет поцеловать.

Далее следует сцена в аэропорту. Путешественница доктор Таун стоит у стойки «Трансуорлд эйрлайнз». Снимок сделан со спины, и над плечом стоящего к ней лицом служащего видно табло вылетов, на котором написано место назначения (Рим) и время отправления (девять вечера).

И еще два снимка. На одном она в светло-красном купальнике, развалившись в шезлонге возле бассейна на крыше, читает книгу (заглавия не разобрать). На последнем доктор Таун в парке, среди толпы бегунов. На ней желто-зеленые шорты и свободная футболка с надписью «НЕТ СПИДУ».

– Хорошая работа. Ты могла бы работать фоторепортером, – говорит женщине мужчина с поврежденным локтем.

– Я и работаю, но для избранной аудитории. – Она улыбается. – Для тебя.

– Мичум назвал детективу ее имя. – Седой переходит к делу.