Мертвые незнакомцы - Итан Блэк

– Вы помните, чем он занимался?

– Семья владеет сетью мебельных магазинов по всему Среднему Западу. Как раз в эти выходные супруга потащила меня в их эванстонский филиал: покупали новый диван, хотя я так и не понял, чем плох старый. Миссис Фарбер теперь сама ведет дело. Я спросил о девочке, и у меня сложилось впечатление, что нервы там все еще не в порядке. У вас есть дети?

– Нет, – отвечает Воорт и меняет тему: – Один человек, которого мы пытались увязать с Фарбером, состоял в какой-то правоэкстремистской группировке в Монтане. Вы, случайно, не помните, были ли в доме листовки, брошюры… Может, слышали о нем что-то в этом роде? Я знаю, что лет тридцать назад парня арестовывали за кардинально противоположные взгляды, но люди меняются.

– Помнится, я видел у него в кабинете увеличенную фотографию, как его арестовывают в шестьдесят восьмом и тащат в полицейскую машину. Были и другие снимки. Фарбер, размахивающий красным флагом на съезде демократической партии. У меня сложилось впечатление, что это был самый яркий момент его жизни. То, как он развесил эти фотографии… так ветеран войны выставляет на видном месте каску. Но я бы не назвал Фарбера склонным к экстремизму, тем более правому. Он был скорее яппи.

– Спасибо, – говорит Воорт и вешает трубку.

– Ну что же, ничто лучше телефона не передаст мельчайших оттенков ситуации, – говорит Микки, откидываясь на спинку кожаного норвежского вращающегося кресла за шестьсот долларов и вытаскивая пробку из бутылки охлажденного андалусийского яблочного сидра. – Давай-ка подведем итог. Что мы имеем? Директор мебельного магазина, пятьдесят один год, ностальгировавший о временах «нового левого» движения. Потерявший форму любитель гольфа, сорок шесть лет занимавшийся исследованиями в области производства продуктов питания на Западном побережье, никогда не голосовал, не путешествовал, не пользовался компьютером. И один фашист тридцати семи лет – фанатик Интернета, живший отшельником в горах Дикого Запада. Ах да, не будем забывать врачиху секс-бомбу, вышвырнувшую тебя из кабинета, и ее жутко важные секреты. Если не считать факта, что трое из четверых погибли в результате несчастных случаев, какая тут может быть связь?

– Не знаю. Но кто-то должен сказать доктору, – Воорт встает и тянется за курткой, – что с ней может произойти несчастный случай номер четыре.

Перед уходом они снова пытаются связаться с полицией в Ланкастер-Фоллзе, штат Массачусетс, и дозваниваются до дежурного, который объясняет, что в западной части штата бушует гроза с градом. Во время серьезных нарушений электроснабжения задействованы все полицейские: стоят на перекрестках, где не работают светофоры, сопровождают машины «скорой помощи» в больницы и проверяют, есть ли у пожилых людей еда и, если они живут в домах с электрическим отоплением, могут ли они согреться.

Воорт звонит в справочную, пытаясь узнать, есть ли Фрэнк Грин в их списках.

– У нас нет человека с таким именем в Ланкастер-Фоллзе, – отвечает оператор.

Воорту остается надеяться, что человек еще жив и просто уехал.

Он едет поездом № 6 от Чэмберс-стрит до Шестьдесят восьмой улицы и в толпе возвращающихся домой горожан идет на восток – мимо Парк-авеню и Мэдисон-авеню в сторону Пятой авеню. Ему вспоминаются слова секретаря Джилл Таун: утром та сказала, что сегодня доктор будет принимать пациентов до восьми вечера.

На часах 19:50. Воорт ускоряет шаг и, свернув за угол Пятой авеню и Шестьдесят восьмой улицы, видит, как в конце квартала доктор Таун – в спортивном костюме – лично закрывает свою клинику. На ней лайкровые леггинсы, кроссовки «Рибок», дутая красная куртка на молнии и теплые кожаные перчатки. И белые наушники, из-под которых тянутся провода к аудиоплейеру.

Поворачивая, чтобы перейти Пятую авеню к парку, она замечает Воорта и резко останавливается.

– Я позвоню своему адвокату, как только приду домой.

– Делайте что хотите, – отвечает он, – но мы сегодня проверили третье имя. Чарлз Фарбер из Иллинойса умер два года назад. Снова несчастный случай. Если вы что-то знаете об этом, расскажите мне. Вы в том списке.

– Весьма драматично, – говорит она и, не веря ему ни на грош, быстро пересекает Пятую авеню, обходя заглохшие, сигналящие автобусы и такси.

– Вы пойдете через парк? – спрашивает Воорт. – Там темно.

– А вы, похоже, собираетесь защищать меня.

– Вы не расслышали, что я сказал?

Доктор Таун что-то крутит на аудиоплейере, очевидно, увеличивая громкость. Похоже, спортивная ходьба для нее – не просто хобби. В сопровождении держащегося рядом Воорта она отличным темпом входит в парк.

– Раз вы все равно собираетесь подавать жалобу, – говорит Воорт достаточно громко, чтобы она расслышала, какая бы музыка ни гремела под наушниками, – я тоже могу пройтись.

Доктор Таун не обращает на него внимания. Словно рядом невидимка. Для нее он исчез с лица земли. Она шагает вперед, словно на олимпийских соревнованиях. В этот час, когда автомобильный транспорт застревает в пробках, на дорогах властвуют бегуны, мотоциклисты и любители роликовых коньков.

– Чарлз Фарбер свалился с лестницы в собственном доме, – говорит Воорт, когда они проходят мимо фонтанов. – Он сломал шею.

Нет ответа. Она энергично работает руками. Через несколько минут они добираются до новых волейбольных площадок.

– У Лестера Леви из Сиэтла сердечный приступ случился в лифте. Рядом с ним были его лучшие друзья. Врач сказал, это определенно был несчастный случай. Уверен, вы бы согласились.

– Оставьте… меня… в покое. – Каждое слово сопровождается облачком пара. Дыхание прерывистое, но не от усталости – от гнева.

Теперь она остановилась – на краю софтбольных полей и аттракционов недалеко от Вест-Сайда.

– Оставил бы в покое с огромным удовольствием, – отвечает Воорт.

– Так чего же вы хотите?

– Чтобы вы подыграли мне. Притворитесь, будто верите, что я не знаю, почему вас навещали люди из ФБР, и расскажите, зачем они приходили.

– Вы прекрасно знаете зачем. Вы…

Доктор Таун умолкает и идет дальше, но на этот раз уже не так целеустремленно, словно понимает, что навязчивый спутник не отстанет и что скорость не поможет от него избавиться. Она даже снова крутит плейер, и Воорт надеется, что, поскольку прежде она увеличивала громкость, теперь остается только уменьшать.

– Отлично, – наконец говорит женщина. – Вы все равно знаете, так что какая разница, если я скажу вам? Дело в моей работе. Они надоедают мне из-за работы.

– Из-за тропических болезней?

Доктор Таун смеется:

– Молодец. Вы действительно выглядите озадаченным. Да, наверное, некоторым образом, можно сказать, из-за тропических болезней.

– А что с ними такое? С болезнями?

– Ох, да хватит же. Дело не в болезнях, – говорит она. – Дело в пациентах. И вы это знаете.

– Вы хотите сказать, что те люди из списка Мичума все-таки были вашими пациентами?

Доктор Таун из тех женщин, которые, глядя на мужчину с отвращением, могут испепелить его на месте.

– У меня нет времени на всякую ерунду. Меня ждут.

Она уходит – высокая, стройная, недоступная. Свой шанс Воорт упустил.

Его сердце колотится.

Но он идет следом, поодаль, беспомощно размышляя, что в этот час было бы легко устроить несчастный случай в парке. На нее могла наехать машина. Или, когда она выйдет из парка, ей на голову мог свалиться кирпич. Город – кипящий котел всевозможных несчастных случаев, мини-катастроф, готовых разразиться в любой момент. Лифты падают в шахту. Рушатся строительные леса. Пассажиры под напором толпы падают на рельсы перед приближающимся поездом.

И это всегда несчастные случаи.

Она выглядит уязвимой, думает Воорт, и она такая красивая.

Интересно, кто это ее ждет? Интересно, есть ли у нее парень?

«О нет. Не надо снова», – думает он.

Что там Микки говорил о влечении третьей степени?

Глава 6

– Это будет нечто, – говорит Микки. – Смотри на левую сторону экрана.

Время – три часа дня, день – следующий, но Мичум еще не позвонил. Воорт весь день старался сосредоточиться на работе: на папках и отчетах на столе, – несмотря на дурное предчувствие. Сейчас шторы в кабинете задернуты. Единственный источник света – широкоэкранный телевизор «Сони», установленный в стенной секции.

– Сантос прислал видеокассету, – объясняет Микки. – Трое парней в синем, которые прячутся за «шевроле», – чикагские копы.

На экране – зернистое черно-белое изображение, похожее на старый фильм о войне. Надвигается толпа; люди идут цепью, взявшись за руки. Их пение становится все громче, бросая вызов стоящему наготове полицейскому кордону.

– Шестьдесят восьмой год, – говорит Микки. – Добро пожаловать на Национальный съезд демократической партии.