Под прикрытием - Александр Афанасьев

Кухня? Балкон? Просто окно?

Открытые шкафы, перевернутая мебель, разбросанные в беспорядке на полу вещи. Жирный черный след ботинка, раздавленный пластмассовый детский пупс в цветастом, скорее всего, сшитом своими руками сарафанчике. Мертво щерящийся острыми зубами осколков кинескопа большой телевизор в углу…

Окно… И не просто окно, а окно в большой комнате, где целых два окна, такая она большая. Пристроился, достал небольшое зеркальце на ручке, осмотрелся. Потом прополз на другую сторону, чтобы не стрелять оттуда, откуда смотрел…

– Готов. Давайте!

Раскатисто бухает ОВ – как щелчок пастушьего кнута, только на два порядка громче, и тут здание напротив разражается настоящим свинцовым градом – прямо по засеченной позиции свинцовой плетью хлещет пулемет…

На то, чтобы прицелиться, уходит меньше секунды – три выстрела через окно, один за другим, прямо в плюющийся смертью пулемет, в тех, кто рядом с ним, – и я падаю на пол, уходя от ответного огня…

Теперь ноги…

Едва успеваю выползти в коридор, как там, где я только что был, хлопает разрыв – подствольник! Осколки врезаются в стены, злобно визжат, негодуя, что все напрасно и я уже ушел оттуда. Кто-то остался в живых – пулеметчика с помощником я снял, это я точно знаю, но остался жив снайпер и кто-то еще с подствольником. Это получается как минимум четыре человека – снайпер, автоматчик и пулеметный расчет – ценный, видать, снайпер, что его так прикрывают.

Хлопает внизу, два раза точно так же…

– Доклад! – всполошился я.

– Имеем тяжелого трехсотого!

Твою мать… Этого-то я и опасался – недооценили. Считали, снайпер, максимум, один человек на прикрытии, а про пулемет и не подумали…

— Отступайте! Выносите раненого, на проспекте уже наши! Главный калибр оставьте здесь, я за ним приду!

– А…

– Выполнять!

На проспекте действительно уже наши – даже отсюда слышно, как размеренно ухают автоматические минометы и заходятся в ярости скорострельные пушки зенитных установок. По уму следовало бы просто засесть и подождать, пока сюда подойдут и раздолбают в хлам всю эту шестнадцатиэтажку вместе со снайпером и кто там у него остался на прикрытии. Но теперь это уже личное. Пока сюда подойдут, я уже успею разобраться…

Кстати… Неужели они пропустят такой момент, как эвакуация раненого…

Одного из автоматчиков – их оказалось как минимум двое – я снял с лестничной клетки, засек по выстрелам, даже успел его разглядеть. Обычно все происходит так быстро, что видишь не человека, а движение – выстрелил и убрался от ответного выстрела. А тут заметил. Не похож на араба – судя по виду, европеец. Сволочи…

А снайпера все не было. Он не выстрелил ни в первом, ни во втором случае – хотя потерял от моих выстрелов трех человек из прикрытия. Неужели убрался, оставив прикрытие на верную смерть?

Спасаясь от карающей гранаты, не сполз, а буквально ссыпался на этаж ниже. Хлопнуло, когда меня уже там не было, пробежал – уже бегом – еще этаж, хлопнуло и на третьем, в конце концов ввалился как раз в тот самый коридор, откуда я и начинал этот маленький заход, где и подстрелили кого-то из моих. Черт, даже не знаю, кого… Тут я в безопасности. Хлопает еще один разрыв чуть дальше – это уже от бессилия, меня защищают две стены. Могут, конечно, попытаться подобраться снизу, пользуясь тем, что я один, без прикрытия, но внизу пройти сложно – там мы еще две растяжки оставили. Как бы то ни было – наши, наверное, минут через двадцать появятся, с бронетехникой. И тогда конец игры…

Конец ли?

Что я могу сейчас предпринять? Предположим, снайпер наблюдает. Какой он может сделать вывод, сообразив, что я вернулся туда, где только что подстрелили мою группу? Интересно, он видит позицию, видит винтовку? Кто сделал тот выстрел, он или пулеметчик? Скорее всего – он, ведь мы не первый день воюем и кое-чему научились. Пулемет отвлек внимание, а он выстрелил. И выстрелил удачно.

Придет бронетехника, и он просто свалит. Бросит оружие, выйдет из города с мирняком. Скорее всего, это европеец, русские документы у него наверняка есть. С ними он и выйдет, прикинувшись русским. Все, что держит его здесь – это я, он такой, как я, он хочет завершить начавшуюся между нами дуэль. Только поэтому он все еще здесь. Любой снайпер ведет счет, любой снайпер чуточку тщеславен. Он такой же, как я…

Что ж, поиграем…

Дверь я на всякий случай прикрыл, прополз по коридору к той разваленной снарядом и обожженной комнате, где подстрелили моих. Винтовка должна быть все еще там – и он за ней следит…

Достал из кармана веревку со стальным сердечником, завязал на конце узелок, продел – получилось своего рода лассо с петлей на конце. Свою винтовку поставил у стены, ползком пополз вперед, в одной руке это самое лассо, в другой – пистолет. На всякий случай…

Вот и место – то самое. ОВ так и стоит, полузаваленная мусором. Рядом – сумка с патронами, большими, с разноцветными полосками на пулях, в основном – бронебойно-зажигательные. Следы крови на полу. Зарядить бы – винтовка однозарядная, там сейчас в патроннике только стреляная гильза, но никакого желания подползти ближе у меня нет – снайпер или автоматчик, один из них обязательно держит это место на прицеле.

Со второго раза удалось накинуть петлю, затянуть. Пока больше ничего не сделаешь…

Стравливая с рук веревку, я вернулся назад, забрал винтовку – теперь она мне понадобится. Ощупал снаряжение – две гранаты осталось, пока хватит. Было больше, да все на растяжки израсходовали. Растяжек сейчас в этом городе полно…

Пополз дальше, в самую крайнюю комнату – на удивление, она не пострадала от обстрела, даже стекла целы. Это плюс – через них меня сложнее засечь, но это и минус – через стекла сложнее целиться…

Проверил винтовку – готов. Сейчас моя задача – вынудить их действовать, обмануть, сделать нечто такое, что им будет непонятно, надавить на нервы – и заставить раскрыться. Неважно, снайпер выстрелит или автоматчик прикрытия, – мне нужно поймать хотя бы одного из них. Старое правило войны: делай то, чего враг от тебя не ожидает, делай то, что заставит его занервничать и допустить ошибку…

Выдернул чеку и изо всей силы забросил гранату в коридор. Единственное – только бы осколок шальной не перерезал трос, тогда сложнее будет. Хотя и далеко забросил, а всякое бывает…

Глухо грохнуло, пахнуло жаром из коридора – я отсчитал до пяти и потянул на себя тросик, с ужасом ожидая, что на том конце не будет натяжения и он просто вытянется. Но нет – тросик натянулся, винтовка была тяжелой, тащилась очень тяжело, там еще сверху на нее набросано. И – стрелок купился, заметив движение на третьем этаже противоположного дома, почти напротив меня, я выстрелил дважды через окно, выстрелил одновременно с ним. Только его пули в худшем случае повредили винтовку, мои – сильно повредили его самого. Не жилец, короче…

Опять-таки – простая миниатюра. Взрыв гранаты привлекает внимание. Дальше начинает шевелиться, уходить из поля зрения винтовка – как же, сработала растяжка, которой стрелок обезопасил свой тыл, и он решил сваливать, пока не поздно. Сам бог велел положить очередь, заодно и пару гранат подкинуть. Вот и подкинул…

Все. Теперь – сваливать. Хватит этих шуток – снайпера так не выманишь. Да и уйти он должен, потеряв все прикрытие. Я бы ушел, только самоубийца останется. Найду на той стороне дома лаз и уйду, к черту все…

Из любопытства вытащил до конца в коридор ОВ, осмотрел. Удивительно, но не пострадала ни винтовка, ни ее прицел – простейший четырехкратник в прочном стальном корпусе. Во, делали! В армии эти прицелы в семидесятых окончательно со снайперских винтовок сняли, поставили более современные, есть и как на моей – «день-ночь», есть тепловизоры, много чего еще есть, но вот близкого взрыва ни один не выдержит. А этот выдержал…

Сваливать…

С этой мыслью я пошел к двери, ведущей на лестничную клетку – там залягу, ползком до низа и искать выход, – как вдруг недалеко впереди, на улице раздалось нечто среднее между громом и ревом разъяренного льва – я от неожиданности даже бросился на пол. Глянул в окно – как раз, чтобы увидеть, как рассеивается облако цементной пыли, открывая поразительную картину – огромную дыру, как будто великан прогрыз насквозь здание на уровне третьего этажа…

А вот и наши…

Машина огневой поддержки – на базе БТР смонтирована башня с АГС и в качестве главного калибра – спаренной тридцатимиллиметровой вертолетной пушкой с принудительным охлаждением стволов. Это оружие не стреляло, не поддерживало огнем – оно жрало, прогрызало дыры в домах, превращало в ничто все, на что будет направлен поток снарядов из двух стволов. За несколько секунд пробить насквозь здание при такой скорострельности – как нечего делать.