НИКОЛАЙ НЕГОДНИК - Андрей Саргаев

- Почто грустишь, княже? - появившийся на пороге архиерей был бодр и весел. От его могучего голоса дрогнули стекла в окнах, а в налитом до краев ковше пробежала мелкая рябь. - Уныние - грех.

- Садись! - Юрий Всеволодович сам опустился на лавку и подвинул Савве тяжелую посудину. - Будешь?

- Господь с тобой, - перекрестился тот. - Что я, немец какой? И так в прошлом годе трижды нетрезв был, да и в этом уже один раз.

- Нешто в будний день хмельного предложу? - князь отпил и удовлетворенно крякнул. - Квас это черемуховый.

- Тогда буду, - архиерей уселся напротив и протянул руку. - Давай.

Савва приложился надолго, отчего борода его, скрывающая след давнего сабельного удара, задвигалась в такт глоткам. Сразу видно - наш человек. Прежний-то пастырь, ставленый Владиславльским митрополитом, был из греков и квас не жаловал, а наливался ежеутренне романеей да ренскими винами. Не мудрено при такой жизни упасть с колокольни, умудрившись перед тем перерезать себе горло, изображая архангела с пылающим мечом. Вот и наказал Господь за богохульство.

- Так чего грустишь-то? - Переспросил архиерей, переводя дыхание.

- Посольство еще неделю назад должно было вернуться, - пояснил князь. - Из Татинца, черти бы его побрали.

- А зачем?

- Зачем вернуться, или зачем побрали?

- Не о том спрашиваю. На кой ляд Николаю Васильевичу с нами связываться? Ему вроде и своих забот хватает.

- Уже и по имени отчеству величаешь? Недавно лишь самозванцем называл.

- Ну и что? - Савва поставил на стол пустой ковш и вытер губы рукавом. - В сем грехе перед Господом я покаялся. Власть, она от Бога, а князь татинский это силой подтвердил. Сам же небось не квасу испить его зовешь.

- У меня политика.

- Мне-то уж не ври, - укорил архиерей. - Знаю твою политику.

- Знаешь, - согласился Юрий Всеволодович. - И чего тогда перечишь?

Савва только руками развел. Всем хорош славельский князь, да вот есть у него мечта многолетняя - досадить родичам нелюбимым, из-за которых и покинул стольный Владиславль, забравшись в здешнюю глухомань. Это сейчас в Славеле хорошо, и как говорят проклятые латынцы, цивильно, а во времена былые медведи не только по улицам ходили, но и горшки с кашей из печей воровали.

Но за многие годы княжество окрепло, прибавило земель, и разбогатело до такой степени, что родственники перестали досаждать грабежами приграничных деревушек. Но не оттого что опасались, а просто не хотели разорять то, чего считали почти уже своим по лествичному праву. Юрий Всеволодович, по обыкновению своему, и послал бы племянников в кощееву задницу, только это ничего не меняло. Сыновей ему Господь не дал, а единственная дочь, отданная в Гледен за тамошнего князя, погибла вместе с мужем при нападении на город булгар.

- Не хочешь отдавать?

- Не хочу. Вот им, бляжьим детям! - князь Юрий повернулся и ткнул кукишем точно на закат. - Их там осьмнадцать рыл, и все с большими ложками к моему столу. Для того ли все собирал, чтобы потом эти земли по кусочкам растащили? Уж лучше черту лысому отдам.

- Не поминай черта! - повысил голос архиерей и грохнул кулаком, случайно расплющив серебряный ковшик. - Хотя бы при мне не поминай. Тьфу, ввел во искушение.

- Да я…

- Ладно, -отмахнулся Савва. - То для порядку сказано. Грех это малый, а если к пользе Земли Русской, то вроде как и не грех вовсе.

- А покойный отец Павлин говорил…, - попробовал усомниться князь.

- Да чего он знал, окромя содомии, тот грек немытый? Настоящий черт, если честно сказать, нечистым не является, и направленный умелой рукой, естественно с молитвой, пользу может принести немалую. От пьянства кого отвадить, или с колокольни сбросить… Э-э-э… В смысле, если звонарь приболел, то и к обедне прозвонят.

- И не помрут тут же в корчах?

- С чего бы это? Чай не бесы какие, и к диаволову семени отношения не имеют. Ты же домовых демонами не зовешь? А что с хвостом, так и не с такими изъянами живут. У боярина Вечкана жену видел?

- Что, и у нее хвост? - поразился Юрий Всеволодович.

- Ну, так далеко я не заглядывал, - улыбнулся Савва. - К тому веду, что у чертей нрав помягче будет.

Князь усмехнулся в ответ:

- Так вот почему он так в Татинец с посольством рвался.

- И ты его отпустил?

- Да уже и вернуться должен. А что не так?

Архиерей долго молчал, пытаясь расправить злополучную посудину, а потом задумчиво произнес:

- Не нравится он мне.

- И правильно, не баба же…

- Не о том говорю. Мутный какой-то твой боярин.

- Может пьет тайком? - предположил князь. И тут же себе возразил: - Это вряд ли, уж больно бережлив и за лишнюю куну удавится.

- Вот, - Савва качнул головой, - скупердяй известный, а двоих франконских рыцарей с оруженосцами с самой зимы кормит-поит, да привечает.

- Это от Папы Римского которые приехали? А вроде трое было…

- Угу, было. Ты почто их в Татинец послал?

- Я? - искренне удивился Юрий Всеволодович. - И не думал, я их в другое место посылал. Может перепутали второпях?

Архиерей хорошо помнил, как долго и безуспешно франконы пытались добиться приема. Но князь все отказывал, ссылаясь на то, что гордый, но слишком уж смрадный рыцарский дух вызывает у него воспаление в железах и разлитие черной желчи. Рыцари продолжали настаивать на личной встрече, но мыться перед тем отказывались, им де в доспехах в бане слишком жарко будет. И в один прекрасный момент своего добились - князь Юрий вышел на крыльцо самолично, и пояснил причины своего отказа громко и подробно. Неизвестно, поняли ли посланцы Григория Пятого правильно, но только в тот же день уехали все шестеро, считая оруженосцев. А вернулись вчетвером, имея в поводу лишнего коня, груженного помятыми латами.

- В том и дело, что было, - повторил Савва. - Повесили франконов татинские лешаки.

- За что?

- За шею, знамо дело.

- Нет, причина в чем?

- Да вроде убили кого-то…

Юрий Всеволодович нахмурился и забарабанил пальцами по столу.

- Не по Правде князь Николай сделал. Нехорошо.

- А мне нравится, - неожиданно заступился архиерей. - Око за око, зуб за зуб. По Божьим законам живут, святые писания чтят. Да и чего Николаю Ярославова Правда, коли он не из Рюриковичей?

- Да оно и хорошо, что не Рюрикович.

Савва вопросительно поднял бровь:

- И чем же?

- Греха Каинова на нем не будет.

- Так ты…

- Догадался? Вот и ладушки. Пока живой, я это сделаю.

Из записок Николая Шмелева.

"Да кто же знал, что жизнь княжеская не медом намазана? Сейчас вернуться на четыре года назад - уговорил бы Серегу принять на себя эту достойную и почетную обязанность. Не зря он волхв премудрейший. А я…, а я дурак. Но дурак начитанный, и потому из многочисленных книжек вынес стойкое заблуждение - стоит только накинуть на плечи красный плащ, а на голову соответствующую шапку, как тут же сам собой образуется большой и перманентный ништяк. Нет, какие-то трудности конечно будут. Интриги завистливых соседей там, или подкладывание в мою постель шпионящих баб-с.

Угу, хренушки. За тот плащ на торгу приезжие грекосы просят столько, что жаба душит, и за четыре прошедших года так и не смог с ней договориться. И баб нет. В смысле - вообще нет. Какие-то, конечно, бегают по городу… Но ни одна сволочь не догадывается, что князь тоже живой человек. Да и поняли бы, что с того? У меня несколько иные представления о женской красоте.

И какая свинья писала, что наивные и малообразованные люди в прошлом будут заглядывать в рот пришельцу из будущего, с благоговением выслушивая великие откровения? Дождешься от них, как же. Им слово - они в ответ восемь. Я идею - мне отчет о состоянии казны. А на предложение построить что-нибудь такое, что принесет денег много и сразу, просто покрутили пальцем у виска.

Они - это Серега, Тимофей, и Хведор Лешаков. Первый неофициально выполнял обязанности первого министра, второй как-то незаметно стал заведовать финансами, а третий получил должность главного воеводы, подтвердив в боях, что звание дважды полковника было получено по заслугам. И я, как центральная фигура, на которую спихивается вся ответственность за самые непопулярные решения.

Вот кто, например, прослыл среди соседей кровавым палачом и чуть ли не людоедом? Догадались? А то, что идея отправлять на виселицу виновных в грабежах и убийствах мирного населения принадлежит многомудрому волхву, не помнит никто. А я чего? Так, только небольшие изменения внес - вешать убийц за ноги. И если инициативу на местах творчески доработали, то не моя вина. Сам был удивлен, когда узнал, что насильников привязывали за… хм… орудие преступления. У кого оно оставалось в наличии после проведенного по горячим следам расследования.

Ладно уж, перетерплю несправедливые упреки в кровожадности. Мальчики кровавые еще не мерещатся. Зато постоянно плывущие вниз по Шолокше плоты с виселицами выдрессировали агрессивных соседей так, что набеги постепенно сошли на нет, а во время официально объявленных войн булгары стороной обходили деревни, над которыми был вывешен флаг с моим гербом. Сам флаг можно было купить у Тимохи совсем недорого, но использование его обходилось владельцам в пять процентов годового дохода. Мало, конечно, зато живыми деньгами и никакой мороки с полюдьем. И даже, говорят, в самой булгарской столице появились целые кварталы, огороженные серпастым и молоткастым.