Харьковская тетрадь. Стихи 2011–2016 гг. - Ольга Краузе

Харьковская тетрадь

Стихи 2011—2016 гг.

Ольга Краузе

© Ольга Краузе, 2017

ISBN 978-5-4485-6404-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Озарение

Последний полёт

Пролетая фанерой над городом имени той,у которой не стоит молить, бесполезно молиться.Ее так замусолил ханжа и загадили птицы,что она уже просто никак не сравнится с тобой.

Пролетая, над всем, что талдычили нам в букварях,звонким посвистом ветра сорвав дымовую завесу,я рвану среди ночи на Лысую Гору, за лесом,чтоб прозреть, осознать, пока снова не вспыхнет заря.

Чтоб прозреть-осознать, в полнолунье, в мерцании звездвсе не так уж и плохо без яркого света земного.Много ль надо одной на дороге, и стоит ли сноваэту жизнь начинать и скрипеть, пусть цыганский обоз

тарахтит, спотыкаясь по старым булыжникам в тактбубну, звонким монистам и песне гортанно-вороньей.Я в последнем полете наверно тебя и не вспомню,мне в последнем полете все будет не тут и не так.

Мне в последнем полете на палец наденут ключии укажут на дверь, за которой иные просторы.И зачем вспоминать, чьим там именем назван был город?Лучше мимо промчать, промолчать, пока вечность звучит.

Притяженье Земли

Брошено в грязь при дороге зерно,всходы затопчут не сразу.Тропка вилась над обрывом в кино,летчик вернулся на базу.

Здравствуй, пилот, где же твой самолет?Как ты сумел приземлиться?Что ж ты молчишь, мой отважный пилот?– Больно быть сбитою птицей.

Больно терять боевого коня,больно вдвойне обескрылеть.В сущности жизнь, так – пустая возня,вонь и грызня… Не осилить

нам никогда притяженья Земли.Втоптано в грязь устремленье.Ах, как прекрасна Отчизна вдали,сладко над нею паренье.

Вот и в кино, как его ни крути,правда не так безобразна.Только бы крылья скорей обрести,чтобы продолжился праздник

Падало в грязь при дороге зерно,с тихой мечтой возродиться.Мне бы забыться несбыточным сноми на заре пробудиться

в ярком сиянии взлетных огней…Господи, что тебе стоит?Мама моя, помолись обо мнетам, среди вечности стоя.

Социология

Когда ты велик и богат, кто тебе скажет правду?Убожество нищих с дворцовых высот не видать.Когда ты убог и ничтожен, одна благодать —ты волен в судьбе и ты не одинок. Пой и радуй

таких же, как ты и над пышным величием смейся.Пусть важные глотки друг другу грызут, есть за что.Тебя если смоет Великой Истории Шторм —ты жил, как хотел и гудели железные рельсы.

И поезд один, только ты не в закрытом эС Вэ,а дружно в дешевом плацкарте, в душевной беседе…Мы все с одинаковой скоростью движемся, едем.И небо одно, и верста, и Отчизна, и век.

За оградой

В роще, за кладбищенской оградой,Где могилы двух самоубийц,Веет тишиною и прохладой.И в беспечном щебетанье птиц

Здесь такой покой, что даже ветерНе посмеет листьями шуметь.Только луч сквозь сито частых ветокРассыпает золото и медь.

Пафосных речей никто не скажет,средь чертополоха мирно мне.Ни крестов, ни розочек бумажных,пьянки и поминки в стороне.

Здесь, в бурьяне, хорошо забыться,опуститься на колени итихо плакать, плакать и молитьсяникому, а просто лбом о пни.

Вспомнив детства призрачную мессутаинства печали ни о чемв роще, как в глуши ночного леса,за студеным змейкою ручьем

тростниковой дудки стон и звоны,что гудел мне старый медный таз.Память, вынув из глубин бездонных,развернула свой иконостас

чередой родных когда-то лиц.В роще, за кладбищенской оградой,где могилы двух самоубийц,третья вырыта, но мне туда не надо.

Известным и безвестным поэтам

Кто на дудочке игралпод зеленым одеялом?Я тебя не потеряла,ты меня не потерял.

Просто в разных городах,разных странах и столетьяхмы одной Вселенной детииз под разных одеял.

Мы бессмысленно живем,безответственно щебечем,закусить, порою, нечем,но коры земной излом

нашим словом напророчен.Только кто услышит нас?Твой вулкан уже погас.Мой в преддверие клокочет.

Мы горели на кострах,нам свинец горячий в глоткузаливали. Но ни подкуп,ни хула, ни смерти страх

не могли молчать заставитьтех, кто словом обреченжить, дышать, свое плечонад чужой бедой подставить.

Не иссякнет слов потокструнный звон и бой тамтамов.Мы из племени шаманов.Брат мой, ты не одинок.

Бродяга

Когда-то давно по дороге, ведущей из дома,куда-то туда, где я так еще и не бывала,какая-то сила меня повела и я знала,что больше уже не смогу жить никак по другому.

Какая-то сила лишила на веки покояи доля бродяжья судьбой моей распорядилась,тянулась дорога и жизнь беспокойная длилась,и песня струилась из сердца строка за строкою.

Я шла без оглядки на все, что в дороге теряла.Ведь там, впереди, что-то новое приобреталось.А если дорога в лесах и болотах кончалась,я не унывала и новую тропку искала.

Я знала, что даже глухою звериной тропоюоднажды я выйду на трассу и сяду в автобус.Земля это просто огромный вертящийся глобус.И если на ней не сидеть, не лежать, то легко я

спою эту песню и вы не устанете слушать.Поскольку ни кто из вас там не бывал, привирая,скользну синусоидой, чтоб извиваясь криваясплетала сюжет, задевая и радуя душу.

Попутное

Когда мой поезд подойдетк последней станции… Послушай,чьи планы я тогда разрушукому тогда лицо мое

в безжизненном успокоеньипридется гримом украшать?Умелец, пьяница, левшаон если даже и колени

слегка согнет передо мной,так только, чтоб поправить складкиу кружев савана, украдкойснять с пальца перстень золотой,

который мама подарила,а я в шалмане пропила.Я ехала, а ты ждала,и сидя у окна курила.

Я ехала опять домойтуда, где дом как будто мой.

Догадка

Стоять и кричать на просторе,и слушать, как эхо разноситтвой голос все дальше и дальше.Так важно, так необходимо,как воздух, как хлеб, как улыбкаот первого встречного,мимо идущего.Может все это и есть смысл жизни?

За гранью вселенной,в неведомой нам планетарной системе,какой-то придуроквот так же стоит и орет ни о чем, глядя в небо.

И твой с ним дуэткому-то диктует волшебную песню.Кто знает – откуда к нам песни приходят?Наверно оттуда.

Восхождение

Катит в гору поклажу ишак.Солнце жжет, кнут погонщика хлещет.Но с горы ветер добрый и вещийшепчет в уши. И знает душа,

что далёко, на этой горебудет стойло и полная торбаотрубей. А покуда арбатарахтит… Но к вечерней заре

он ее непременно дотащити напьется воды ключевой.Жизнь – оглобли и в ней ничегоне бывает задаром. Уставший

тощий, старый, голодный ишакэто знает, молчит и не ропщет.Скоро будет тенистая рощаалыча в роще той хороша.

Ноги сами пойдут скоро-скоро.и погонщик отложит свой кнут.И, когда все в округе уснутОн её покорит, эту гору.

Символ веры

С седою мордой старый пес глухой, слепой,при нашем доме сторож никудышный —он еле ходит, много спит и громко дышит,но он не лишний. Он для нас с тобой

как символ веры в преданность друзей —не святочных, а в нищете и бедах.Кто до конца был с нами, кто не предал,а те кто нынче в уши льет елей,

когда мы снова в славе и чести —пусть лебезят, мы знаем славы цену.Спит верный пес, не ведая измены,под мордой лапы дряхлые скрестив.

Смятение

Ночь накрыла душным одеяломТихий двор, беседку с голубятней,Птица неизвестная кричалаВсе гортаней, злей и не понятней.

И гроза далекой канонадойМедленно на город надвигалась,И в глотке холодном лимонадномЧувствовалась или так казалась

Горечь не свершившегося чуда,И вина за то, что не сумелаЯ его свершить. Стальной кольчугой,Что блестит, начищенная мелом,

Где-то глубоко в моем сознаньеВсе еще сияла вера будтоЧас пробьет, и день такой настанет —Я проснусь однажды рано утром…

Что я маюсь? Где я? Как я? Кто я?– это просто ночь перед грозою.

За курганом