Киллеров просят не беспокоиться - Сергей Лукницкий

Лукницкий Сергей

Киллеров просят не беспокоиться

Сергей Лукницкий

Киллеров просят не беспокоиться

Взгляни на первую лужу -- и в ней найдешь гада, который иройством своим всех прочих гадов превосходит и затемняет.

Н. Щедрин (М.Е. Салтыков)

Змея, попадающаяся путнику по дороге, может толковаться как доброе предвестье. Змее соответствует ряд предметных символов: нитка, палка, свирель, фаллос.

А. Гура, д. ф. н.

Когда Леночка, она же Елена Ивановна, прошла уже полтора квартала по Нижегородской улице, ей показалось, что на увиденной две минуты назад вывеске было что-то написано не так. Она не поленилась, вернулась. На вывеске ясно (она прочитала это много раз, подошла ближе и снова прочитала) значилось:

СОЕБЩЕСТВО АДВОКАТОВ

рассадник справедливости,

гнездо законности

дорого

беремся за все,

гарантируем результат

Елена Ивановна не была учительницей литературы и русского языка, она преподавала биологию, но и она обратила внимание на эту вывеску. Потом поняла: конечно, это непогода сковырнула уголок одной буквы. И невдомек было ей, милой, заканчивающей свои дела в столице и возвращающейся в вечную мерзлоту провинциалке, что основатель сего заведения оттого такую вывеску учинил и не ремонтирует ее, что... впрочем, все по порядку.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ДВА ЯЩИКА ПАНДОРЫ

1

С самолета Елена Ивановна должна была ехать прямо в школу: нужно было срочно организовать старшеклассников для встречи контейнеров с живым грузом. Шли осенние каникулы, но в школе, вероятно, кто-то дежурил. Телефоны ее учеников были записаны в классном журнале, журнал покоился в ларце, а ларец спрятан в учительской.

В Новом Уренгое (Новый Уренгой, 1980 год, добыча газа, Ямало-Ненецкий а.о.) в тот день по обыкновению было морозно. Слава Богу, не было проблем с посадкой. В иллюминаторе виднелось розово-голубое царство Снежной королевы, а под ним мягкие, свежие, как молоко, сплошные облака. Самолет врезался в них, разметал, как дорожную пыль, и плавно опустился на летную полосу.

Пока Елена Ивановна летала, город завалило снегом, низкий ветер носил по летному полю колючие космы снежной поземки.

Учительница прилетела из Москвы в своей старенькой шубке, фасон которой снова вошел в моду, даже не из искусственного меха, а из какого-то пушистого велюра, с пятнышками под западноафриканского леопарда. Шубка была длинная, расклешенная, но негалантный северный ветер любит забираться как раз под такие подолы. В Москве тоже было зябко, дождливо и темно. Но все же потеплее -- именно для такого пальтеца.

Мать перед возвращением предлагала ей свою дубленку, но Елена Ивановна отказалась.

-- Да у меня есть в Уренгое, мне Миша купил с первой же зарплаты, -уверила она мать, не желая становиться должницей.

И не жалела даже теперь, чувствуя, как ветер пробирается туда, куда даже мужу не всегда бывает дозволено. Она прижимала варежками подол, чтобы не разлетался, топала к своей школе по примятой снеговой тропинке и чувствовала радость от того, что наконец-то добралась.

Школа располагалась в новом микрорайоне -- обычный типовой квадрат строений со школьным двором внутри и футбольным полем сбоку, за ограждением.

Директрисы в школе не оказалось, только завуч -- женоподобный здоровенный биолог, вечно подсовывающий ей свои учебные часы вследствие частого и внеурочного пития горячительных напитков.

-- Леночка, приехали! -- заулыбался он, протягивая к ней руки.

Она не любила фамильярности.

Шли осенние каникулы, в школе дежурил

охранник Сокиркин, на оплату труда которого теперь ежемесячно сбрасывались родители -- после нескольких разбойных нападений на раздевалку. Охранник и сам был дедом одного башибузука из третьего класса. Больше, казалось бы, никого в школе не было. Стук каблуков разлетался по всем коридорам первого этажа. Леночка попросила у Сокиркина ключи от учительской и пошла взять журнал 11 "Д".

Она была классной руководительницей -- в этом году впервые. Правда, учительской практики у нее было маловато. Зато у половины учителей школы вообще не было педагогического образования.

Ребята приняли ее сразу. Елена Ивановна вовсе не старалась понравиться им, войти в доверие, произвести впечатление. Ученикам же пришлись по душе ее раскованность и оригинальное мировосприятие, то, что она часто шутила, на их вопросы отвечала прямо -- так, как думала, а не как было "принято" говорить с детьми в воспитательных целях. Уже через месяц от какого-то влюбленного мальчишки ей пришло письмо, написанное печатными буквами.

Елена Ивановна вернулась в приемную директрисы, там по-прежнему сидел Ник. Ник., как звали завуча все дети и учителя и даже в роно, где он числился образцовым преподавателем биологии.

Леночка позвонила троим любимчикам из своего класса, те обещали к вечеру подъехать к школе и помочь выгрузить клетки. Дело в том, что учительница биологии средней школы Братченковского округа Нового Уренгоя Елена Ивановна Моисеева по решению педсовета привезла из Москвы новых обитателей для школьного живого уголка. Всю Москву обегала, пока собрала необходимые справки, разрешения, оформила счета на оплату, переслала их в школу и получила оплаченные копии платежек. Потом еще уговорила своих поехать на Птичий рынок и там прикупила кое-кого по мелочи.

Одиннадцатиклашки ужасно обрадовались. Казалось бы, здоровенные лбы, Елену Ивановну за стенами школы, в походах -- Леной зовут, еще что-то с ней делают..., скоро в институты, в армию, жениться, а они зверушкам радуются. Нет, все-таки чем дальше от Центра, тем чище детские сердечки!

А Ник. Ник. никак не отреагировал на услышанное. Не только не предложил свои услуги -- даже не поздравил учительницу с выполнением ответственного поручения. А все туда же: лезет своими грязными лапами!

Когда пассажиры Ил-86 (русский "Боинг"), прибывшего рейсом Москва -Новый Уренгой, покинули самолет, а в салоны успел проникнуть ледяной сухой ноябрьский воздух, со стороны кабины пилотов и с хвоста, навстречу друг другу, направились две группы бортпроводников. Они были облачены (вряд ли из эстетических соображений, скорее для экономии) в легонькие синие костюмчики, а девочки -- так и вовсе в блузки и коротенькие юбчонки.

-- Вить, закрой ты люк-то! Да поживее! -- послышалось с разных концов самолета. -- Холодно же! Мурашки по коже бегут!

В ответ трепач Витя что-то по обыкновению спошлил.

Медленно продвигаясь по салонам, команда стюардов осматривала полки, сиденья, ряды, проходы между ними. Ничего особенного они не искали, но неукоснительно действовал такой порядок. Однажды, например, пассажирка забыла в салоне младенца, которого положила в люльку на заднем сиденье -оно было свободно. Причем сделала это она не специально, не бросила малыша, просто забыла с непривычки. Не всякая женщина сразу привыкает к своей новой роли, когда рождается ребенок.

Эта пассажирка так и не вспомнила о младенце, пока стюардесса не догнала ее уже у выхода из здания аэропорта. Только тогда ту охватил ужас. Побежала через все поле...

Сейчас Витя Фоменко стоял возле двери, ведущей вниз, в багажное отделение, в отсеке между двумя салонами -- первым и вторым.

Таня Парсегова шла по левому ряду, открывая и захлопывая верхние отсеки для ручной клади. Приходилось подниматься на носки, подпрыгивать, а то и рукой проводить по полке, они хоть и невысоко встроены были, но закруглялись в глубину, не сразу и разглядишь, пустая полка или опять кто-то забыл сумку с провизией или собственного ребенка.

Почему-то Витя подумал, что это снова ему кричат, чтобы он не морозил собратьев. Похоже, Татьяна визжит. Витя высунулся в передний салон: стюардесса сидела на ручке кресла среднего ряда, ее била крупная дрожь. "Неужели так холодно?" -- удивился Витя и со всеми остальными направился к Тане. Она вдруг вся сжалась, будто ее замутило, и, как обезьянка, упала в кресло, забилась в судороге, отчаянно замахала руками. Первой к ней подскочила Рая, прижала к себе голову девушки, погладила по каштановым волосам. Таня зарыдала, с ужасом глядя на полку.

-- Танюша, что? -- быстро спросил Витя. -- Что с тобой, зайчик?

Татьяна показала пальцем вверх. Витя Фоменко обернулся, заглянул в открытую дверцу да так и обомлел. Из белого пластикового отсека для вещей на него уставился мертвый взгляд согнувшегося в три погибели мужчины.

Витя тоже вперился взглядом в стеклянные глаза мертвеца, чувствуя, что и ему, как и Татьяне, сейчас станет плохо.

-- Уведите женщин, -- крикнул он ребятам-бортпроводникам, еле ворочая языком, -- но недалеко, в средний салон. А сами возвращайтесь. Стас, вызови милицию аэропорта. Задержите командира корабля или позвоните ему на мобильный, если он уже уехал. Прыгунов, встань здесь и никого не пускай.

А сам, превозмогая дрожь, протянул руку к шее трупа, нащупал артерию: человек был действительно мертв.