Ne наша планета - Анна Бойко

Ne наша планета

фантастический роман

Анна Бойко

Не передать словами на бумаге

Как дуб могучий кряжист и ветвист,

Как стелется поземкой снег в овраге,

И падает последний алый лист.

© Анна Бойко, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

…Поляна стремительно приближалась, и мохнатая зверюга начала потихонечку тормозить, заходя на посадку и едва не задевая лапами верхушки елей. Даго балансировал, стоя у нее на спине, – так лес просматривался немного дальше. Сердце колотилось как сумасшедшее. Он все-таки дождался… Только бы успеть.

Атике вспорола снег, пробежала по инерции пару шагов и резко затормозила. Эльф мягко спрыгнул и замер, настороженно навострив уши и сузив глаза. Аэлин нигде не было видно, но он точно знал, что она где-то здесь. Безошибочно нашел ее взглядом среди заснеженных деревьев и двинулся навстречу. Остановился в трех шагах, ноги не слушались. Еще не до конца веря, произнес:

– Это правда, ты?

– Правда, Даго, —улыбнулась как-то неуверенно и вдруг бросилась ему на шею. Плакала, а он молчал, не в силах поверить, что она действительно пришла. Застыл не в силах пошевелиться, словно чурбан. Как долго он ждал…

Она сделала шаг назад, улыбнулась сквозь слезы, поправляя свалившийся капюшон.

– Ты все-таки пришел…

– Это я-то все-таки пришел?! – деланно возмутился он, – да я здесь почти каждый день!

«Не почти, а каждый. Все отведенное время. И всегда жду тебя…»

– Даго… Я так рада тебя видеть… Ты себе даже не представляешь…

«Что сказать? Ничего он не может. У него ни на что нет прав. Да и ей это не нужно…»

– Я скучаю по тебе, Аэлин, – произнес он все же. Не смог удержаться. И не коснуться ее волос не смог. Маленькая, дозволенная самому себе слабость.

– Я не могу иначе. Ты же знаешь.

– Знаю, но что это меняет?

– Даго… спасибо за Атике.

– Не за что. Я тоже ее люблю. – «Я тебя люблю». – Она сильно по тебе тосковала, ждала у хижины, не ела ничего почти месяц. – «Больше месяца, я еле ее выходил, но тебе об этом знать совсем не обязательно. Тебе и так хватает… всего.». Я ей объяснил, что так она умрет и точно тебя не дождется. Она умная, поняла и послушалась.

– Бедная девочка… прости меня.

Атике нежно пофыркивала, доедая предложенные фрукты и пристраивая испачканную соком морду на коленях у светлой эльфийки. Та склонилась над крыланкой, ласково почесывая. А Даго не мог отвести взгляда от нежного совершенного профиля, изящных ушек, тонкой руки, украшенной браслетом.

– Даго, я…

– Тебе пора.

– Да. И я не знаю, когда смогу прийти снова.

– Я… буду тебя ждать. И она тоже.

Часть первая

Юлька

1

…Они возвращались домой довольные и усталые. Последнее время он только и делал, что пропадал на работе, Юлька и Сашка его почти не видели. В канун Рождества он, наконец, пообещал, что будет дома и сдержал слово.

Втроем они провели в парке почти целый день. Катались с горки, бесцельно шатались по ослепительно-снежным аллеям, пили особый, раскаленный и душистый чай из термоса и заедали хрустящим печеньем. Сверху невесомыми хлопьями опускался мокрый снег.

Зашли домой, пообедали наваристым, густым борщом, который, под хорошее настроение, на этот раз Юльке особенно удался. Переоделись в сухое и опять вернулись на горку.

Он фыркал как лошадь, галопом катая малышку по сугробам. Сашка заливисто смеялась, нарочно опрокидываясь с санок в снег. Юлька со счастливой улыбкой наблюдала, как они дурачатся.

На несколько минут выглянуло солнце, снег в его лучах празднично заискрился.

Мужчина запрокинул голову и, щурясь, смотрел вверх, наслаждаясь первым за много дней выходным. Выкопал в высоком сугробе нору, мелкая залезла в нее и не захотела вылезать, озорно сверкая глазами. Они, хохоча, вытаскивали ее вдвоем, извалялись в снегу и промокли. Так легко и весело Юльке давно уже не было.

Начинало темнеть.

Пребывая в восторге от того, что любимый папа здесь, рядом, Сашка скакала по снегу точно щенок, кувыркалась, намочила уже третью пару варежек и наотрез отказывалась возвращаться домой.

Уговорить удалось не сразу и только под обещание почитать дома вслух любимую книжку.

Обратно малышка ехала лежа, свесившись с санок, стуча ногами в валенках по замерзшим деревянным планкам и наблюдая за мельтешившей под полозьями тропинкой. Юлька опасалась, что она так прямо и заснет, но обошлось.

Дома он зажег гирлянды и пару свечей, включил торшер рядом с диваном, а Сашка притащила потрепанную толстенную книжку про Фрекен Снорк, Снусмумрика и Муми-тролля.

Он читал.

Сашка и Юлька примостились с двух сторон и внимательно слушали. Они обожали такие вечера, которые выпадали не так уж часто. Юлька украдкой любовалась выразительным и очень, очень мужским профилем с упавшей на глаза непокорной прядью, смотрела, как шевелятся его губы и думала о том, что Сашка вскоре обязательно заснет, и тогда… Он внезапно оторвал взгляд от книги и глянул на Юльку. В глазах прыгали веселые чертики. Он точно знал, о чем она сейчас думает.

Сашка захотела есть, и Юлька пошла на кухню. Тут-то и выяснилось, что все как-то забегались перед праздниками и хлеб купить забыли. Не обнаружилось никакого, ни черного, ни белого. Она предложила напечь плюшек, но он внимательно глянул на нее:

– Юла, только этого для полного счастья тебе сегодня и не хватает.

И отправился за хлебом. Героический поступок, если учитывать, как они провели день.

Совсем стемнело.

Юлька стояла у окна. Снег меховым покрывалом окутал тротуары, дома, скамейки в парке. Ватная тишина опустилась на город. Ветви деревьев, как в зимней сказке, под тяжестью снега пригнулись к земле. На шторах – причудливый узор гирлянды. Он так придумал, и их окно единственное во дворе, а может и во всем городе, светилось ночью заманчивыми мягкими огоньками.

Сашка копошилась в кроватке, бормоча под нос что-то радостно-озабоченное, разбирала немудреные рождественские подарки – деревянную лошадку, любовно сделанного из ваты снеговика, ёлочки-леденцы. Пахло немного воском и мандаринами. Банальное, маленькое отдельно взятое счастье здесь и сейчас.

Он ушел всего десять минут назад, но она уже соскучилась. Стояла и думала, как хорошо, что он сейчас вернется, а не ушел навсегда. Глупые мысли, но если это и только это и есть самое главное?..

…Ослепительно-яркая вспышка резанула по глазам. От неожиданности Юлька заслонилась ладонью и сделала шаг назад. Над горизонтом расползалось нездоровое розово-желтое марево. В его центре неторопливо разрасталось вверх и в стороны зловещее-бесформенное клубящееся пятно.

Несколько секунд Юлька, не веря себе, смотрела, затем отшатнулась от окна, кинулась к кроватке, подхватила Сашку. Глаза у малышки сразу стали в пол-лица (мамочка никогда не хватает без предупреждения и не смотрит ТАК), посадила маленькую на горшок, мимоходом подумала, что, слава богу, уже год, как не нужны памперсы… Стекла жалобно зазвенели, пол ощутимо дрогнул, посыпалась штукатурка. Юлька поспешно натягивала на дочь свитер и уличный комбинезон. Сашка замерла, как тушканчик возле норки, только испуганно хлопала длиннющими ресницами.

Юлька бестолково совала в велосипедный рюкзак паспорта, теплую одежду, несколько золотых колец и цепочек, муку, сухое молоко, соль и спички. Сашка порывалась выбраться из жаркой одежки, вертелась и негодующе кряхтела. «Сейчас начнется рев… Если вдуматься, чего я суечусь, куда собираюсь? Подвал в доме маленький, всех не вместит. Да и не подвал это… так, цокольный этаж. А где в городе полагающиеся на такой вот случай убежища, я понятия не имею…»

Он влетел, когда она металась, задувая свечи и выключая свет.

– Не нужно, Юла, сюда мы вряд ли вернемся. Паспорта, деньги… все. И быстрее, бога ради, – голос немного севший, но очень собранный и спокойный. Он схватил маленькую в охапку и поволок на улицу. Сашка испуганно пискнула, но сразу замолчала, послушно обмякла и приникла к его куртке.

Паника стремительно надвигалась на город, мимо быстро шли и бежали люди с отрешенными или испуганными лицами, слышались гудки и завывания сирен. Хлопали двери, слышались вопросы тех, кто еще не видел или не осознал, что произошло. Тишина зимней сказки за эти несколько минут оказалась безжалостно растоптана, снег осыпался, обнажая черные, будто изогнутые в страдании ветви, под ногами чавкала грязно-снежная каша. А вот уже послышались первые крики о помощи, шум неумелой потасовки, звук разбиваемого стекла, грозное рычание, переходящее в захлебывающийся лай и визг…

У Юльки мелькнула мысль: «Если здесь так, то что же творится в Москве?!»