Ироническая проза. Ч. 1 - Роман Днепровский

Роман Днепровский

Ироническая проза

Сталин в Кирове пришил Коридорченку

Вот, вспомнилось… Был у меня в начале 90-х такой добрый приятель, Павел Шабалин, мой коллега-журналист из города Вятки (который почему-то до сих пор называется «Киров» — и это неправильно, но не о том речь — а речь совершенно о другом, ибо… СТОП!). И вот однажды рассказал мне Павел такую вот историю:

-На рубеже 80-х — 90-х тема сталинских репрессий и кремлёвских тайн в прессе была очень популярна, но быстро стала надоедать. И вот однажды готовили мы спец-выпуск газеты к Первому апреля — естественно, напичкали газету откровенной «липой», какую обычно на Первое апреля печатает, едва ли, не каждая газета — но хотелось чего-нибудь эксклюзивно-шедеврального. Тут-то кто-то из находившихся в редакции сотрудников, непонятно, с какого переполоха, припомнил старую частушку, которую распевали (не так, чтобы в полный голос, но — всё же…) в СССР после убийства Кирова:

 Эх, огурчики-помидорчики! Сталин Кирова пришил в коридорчике!

И пошло-поехало!… За десять минут общими усилиями всех, находившихся в редакционном кабинете, был написан объёмный «исторический материал»: якобы, у товарища Сталина был двойник — некий Степан Коридорченко, уроженец Вятки (Кирова), который верно служил тирану, но однажды прозрел — потому, что Сталин приказал доставить к себе и изнасиловал женщину, в которую Степан этот вымышленный Коридорченко был влюблён. Вот тогда-то товарищ Степан Коридорченко и решил, что больше не будет прислуживать упырю — а решив так, товарищ Коридорченко забрал свою любимую, и вместе с ней скрылся в свой родной Вятский край, в родимый город Киров. Но коварный и мстительный Сталин решил отмстить благородному и внезапно прозревшему Коридорченке, для чего тайно и без охраны приехал в город Киров (Вятку), в одиночку выследил беглецов, наслаждавшихся друг другом — и ритуально зарезав славного и честного Степана Коридорченко ба-альшим кавказским кинжалом, умиротворённый отбыл восвояси. И осталось бы это, ещё одно сталинское преступление, покрытым густым мраком — но люди, знавшие Степана Коридорченко, и знавшие о постигшей его ужасной смерти, сложили частушку:

 Эх огурчики-помидорчики! Сталин в Кирове пришил Коридорченко! —

правда, через полгода был убит в Ленинграде товарищ Киров, и частушка уже зазвучала по-новому, но вот недавно вятские собиратели фольклора наткнулись на её первоначальный вариант, и т. д, и т. п….

Первого апреля «историческое исследование» про прозревшего Коридорченку вышло в очередном номере газеты. Ржали все. Но вот уже второго апреля журналистам стало не до смеха: второго апреля к ним в редакцию пришёл древний дедушка, и очень подробно рассказал… о «своём друге юности — Стёпке Коридорченко — которого убил этот злодей, Сталин». Рассказывал долго и подробно, с массой деталей… Выразил готовность рассказать всё ещё раз для того, чтобы в газете напечатали…

А ещё через несколько дней в редакцию позвонил ещё один старикан: рассказал слегка обалдевшим от первого старикана журналистам, что… убийство Коридорченки произошло в его доме, потому, как этот самый Стёпка Коридорченко был его другом, и он, старикан, скрывал Степана и его возлюбленную в доме своей бабки. Второй старикан ещё уточнил, что убил Сталин Коридорченку не кинжалом, а застрелил из револьвера…

Через несколько дней в редакцию пожаловал… Правильно! Третий дедуля! Он предлагал вконец охреневшим журналистам купить у него «письма и фотографии Стёпы Коридорченко, убитого Сталиным» — а в случае удачной сделки, обещал показать журналистам «Стёпину могилку»…

Апофигея ситуация достигла дней через десять, когда в редакцию заявилась некая бабуля, в подробностях рассказавшая, как её, чистую и невинную, насиловал ужасный Сталин, как омерзительно воняли табаком его усы; как благородный Степан Коридорченко спас её и увёз в свой родной Киров (Вятку); как ужасный Сталин не оставил их в покое — выследил влюблённых, и убил Степана; как потом она всю жизнь жила под присмотром органов госбезопасности… Естественно, бабуля тоже обещала показать могилу Степана, продемонстрировать единственную уцелевшую фотографию — и бережно хранимые любовные письма. В обмен на то, что журналисты помогут ей получить компенсацию за милого — и соответствующую прибавку к пенсии…

Ну конечно же, редакция после этого написала разоблачение своей шутки. И, конечно же, нашлись люди, которые этому делу не поверили — а продолжали верить той, первой статье.

«-Через два года после этого, — рассказывал мне Павел, — я слышал рассказ о выдуманном нами Степане Коридорченко из уст одного из активистов общества „Мемориал“ на каком-то собрании. О том самом Степане Коридорченко, которого мы на скорую руку выдумали накануне Первого апреля, когда готовили номер».

…А я вот всё думаю: что делали бы газетчики, если б вдруг, этак, через месяц после публикации, в редакцию заявился бы сам Степан Коридорченко?

Старый Тупой Осёл и Коммунисты

Посвящается одному таганрогскому музееведу — здешнему автору, моему первому читателю на «Прозе», редкому хаму и идейному коммунисту. Без обид, и с самыми добрыми пожеланиями.

Жил был Осёл. Совершенно Тупой Старый Осёл. Всю жизнь Старый Тупой Осёл возил в тележке коммунистов — то на партсобрания, то кого-нибудь расстрелять, раскулачить там, то — на экспроприации… Обычная, в принципе, такая партийная жизнь… А чтобы Старый Тупой Осёл быстрее бегал, коммунисты вешали перед ним на палке морковку — видит перед собой Старый Тупой Осёл морковину, и шевелит копытами проворнее… А коммунисты и рады!

Морковку Старый Тупой Осёл, правда, так ни разу и не получил — питался ей исключительно «вприглядку», но это — уже мелочи. Издержки продовольственной программы, так сказать…

Ну, а потом кто-то из коммунистов, кто был посмекалистей — кажется, Ёська Усатый или Лёнька Броватый (а может — и Вовка Картавый Сифилитик, точно не помню) внёс рацпредложение: чего перед Старым Тупым Ослом настоящие-то морковки цеплять? Их же можно самим сгрызть — ну, или отправить там в качестве поддержки братским компартиям Мугамбии и Лумумбии. А перед мордой Старого Тупого Осла можно и бутафорию из папье-маше повешать…

Так и сделали. Диалектика, мля, в действии!

Так Старый наш Тупой Осёл всю жизнь за подвешанной перед ним на палке картонной морковкой и пробегал. Конечно же, как ни туп был Старый Тупой Осёл, он рано или поздно сообразил, что морковка — не настоящая. Однако, не зря же он столько лет возил в тележке коммунистов — чегой-то своими длинными ухами он от них наслушался и перенял. Тупость Старого Осла была известна всем, но даже он знал, что такое Продовольственная Программа и продолжал бегать за картонной морковкой — то ли, руководствуясь принципом «всё для фронта, всё для победы», то ли — просто, из своей врождённой ослиной тупости.

Долго ли, коротко ли, но совсем состарился Старый Тупой Осёл: ухами не прядёт, за морковкой не бегает. Только знай себе — ржёт на партсобраниях таких же, как он ослов — ветеранов коммунистического извоза. А в остальном толку от него — как от его лучшего друга, Козла — молока…

Думали коммунисты, думали — что же сделать со Старым Тупым Ослом? Вроде, на бойню бы его сдать пора — но как-то неудобно: столько лет он их в тележке возил, что стал неотъемлемой частью номенклатуры. Да и шкуры Старых Тупых Ослов заметно упали в последние годы в цене на мiровом рынке…

И тут самый сообразительный и пронырливый коммунист — может, Ёська Усатый или Лёнька Броватый (а может — и Вовка Картавый Сифилитик, точно не помню) внёс ещё одно рацпредложение: давайте, говорит, сделаем нашего Старого Тупого Осла музееведом! Пусть ведает нашим Музеем Боевой Расстрельной и Мартышкино-Трудовой Славы! Ничего, что копытами он едва шевелит — зато орёт не хуже прежнего. А чего ещё нам надо? Будет на врагов Проклятарской Революции, в случае чего, орать!…

Так и сделали. Вот она марксистско-ленинская матореалистическая диалектика в действии, мля, ёптыть, в натуре!

С тех пор стал Старый Тупой Осёл музееведом. Ведает он Музеем Боевой Расстрельной и Мартышкино-Трудовой Славы, а как посетители придут — рассказывает им о своём нелёгком и почётном ослинном труде:

- Я с шестнадцати лет коммунистов в тележке на партсобрания да расстрелы возил — и тогда же стал складывать революционные ослинные песни! Я всю жизнь на красных героически ишачил потому, что у меня и у других Ослов моего поколения был заветный идеал, ясная цель — Красная Революционная Морковка, что всегда указывала мне верный путь вперёд! А вот сегодня появились разные гады, власовцы недорезанные, дворяне недобитые, казаки недорасказаченные, кулаки недораскулаченные, бедняки недоразбедняченные и прочая антисоветская сволочь, которая смеет говорить нам, Старым Ослам Партии, что наша Морковка была из папье-маше!… Молчать бы им — поишачили бы с наше!… А то, что Морковка была не настоящей, мы и сами знали — но мы в неё ВЕРИЛИ — потому, что подвешала эту морковку перед нашими трудовыми пролетарскими мордами наша Родная Партия! И до сих пор мы верим в Морковку — и ждём от неё, словно в Новогоднюю ночь, Чуда! Так нужно ли рушить легенды? И как нам защититься от таких умников?…