Веселые истории с печалью (сборник) - Александр Альберт

Александр Альберт

Веселые истории с печалью

www.landing.superizdatelstvo.ru

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения правообладателя.

© А. Альберт, 2017

© ООО «СУПЕР Издательство», 2017

Ковалевские записки

О, Русская земля! Уже ты за холмом!

Я знал только одного честного человека.

Он был сумасшедшим.

«….Правители – обланаторы, краенаторы, респунаторы[1], их челядь и челядь челяди, не понимающие, отчего народ их убывает, достойны содержаться в великой безопасности, за многими рядами колючей проволоки.»

32 мордубря две тысячи затертого года я вышел на свободу. 67 лет, 16 из которых я провел в несознанке, кончились для меня этим ярким хмурым днем, чтобы войти в царство неограниченной свободы. Я свободен! Свободен! – ликовал я, надевая халат с инвентарным номером и белые праздничные, разных размеров, тапочки.

Свободен! Какое счастье! Страна Лимония, которую я покинул, с лимонными генсеками и президентами, с громадной шайкой ворливых бесчестных руководителей, с необъятной кучкой мелких и крупных чиновников, заглядывающих тебе в рот в поиске личной выгоды, изо всех сил стремящихся сделать тебя покорным быдлом себе на потеху и процветание.

Необыкновенно богатая и страшно нищая, с убывающим населением, страна Лимония была раем для них и в ней они жили и размножались якобы для счастья лимонелл и лимонельцев, нещадно обирая их и создавая для этой серьезной работы кодексы и законы, инструкции и циркуляры. Полностью ручная, якобы избранная населением, дума по первому движению руководящего перста штамповала этот хлам, а, для, якобы, голосования за них, отрядила кучку мужичков-шустрячков, успевающих, в пределах регламента, протолкнуть в специальные щелки пластиковые квадратики, являвшиеся настоящими депутатами. Они и писали все эти пластиковые законы.

Банды борзописцев воспевали деяния этой власти, одни открыто, другие затушевано.

Государственное и так называемое независимое ТВ рисовало в СМИ радужный ореол этой власти, ежедневно показывая озабоченные лица высших руководителей неустанно поучающих и воспитывающих свое тупое, непонятливое народонаселение. Это народонаселение, недостойное понимания высоких целей, с утра до вечера кормилось дешевыми, на одно лицо, бесконечными сериалами про убийства и нехорошую жизнь, воспринимаемую молодежью как яркий пример для подражания.

А я, взрослый дурак, всю жизнь пытался всколыхнуть, возмутить эту серую, забитую массу, но не смог. Работая ради хлеба насущного, видя всю мерзость происходящего, я устал.

И вот теперь я свободен.

Переступив порог палаты, я увидел внимательные глаза моих будущих сожителей и среди них первым бросился в глаза сильно загорелый гражданин.

Последующие несколько дней прошли в попытках общения с аборигенами.

Первым, как ни странно, ко мне подошел, явно с дружескими намерениями, тот самый сильно загорелый. После ничего не значащих разговоров о погоде, футболе, ценах на нефть и шкурах неубитых медведей, он вдруг предложил мне прочесть некую, составленную им, бумагу. Вот ее текст, воспринятый мной как вещь, вполне естественную для данного учреждения.

Мы, лица Ковалевской национальности, удостоверяем полную подлинность нижеприведенного описания событий, фактов и домыслов:

Изя Мошкович Иванов – доктор доисторических наук, частично профессор;

Адам Смитович Собакин – главный экономист английской королевы Елизаветы какой-то;

Георгий Георгиевич Кобыдло – главный следователь прокуратуры;

Гурий Авксентьевич Ехало-Переехалов — оппонент Адама Смитовича;

Акакий Акакиевич Яблоко – политорганизатор партий и лозунгов;

Егор Кузмич Лихачев – член политбюро;

Серафим Серафимович – посол Господа нашего, херувим;

Джульбарс Шарикович – сыщик;

Рубероид Рубероидович – почетный афророссиянин;

Никита – Андрон Михалковский – потомственный дворянин;

Агломерат – химик;

Петр Фальшборт-Шлагбаум – остзейский немец, барон, с еврейскими корешками.

Далее следовали подписи.

Ничуть не удивившись, я дал согласие.

– А как бы вы назвали себя? – спросил меня собеседник.

– Очень просто. Напишите, что я это Я, бытоописатель.

Так в манифесте появилось еще одно лицо.

Вечером я был представлен манифестантам. Так началась моя новая, свободная, жизнь. Жизнь среди таких же, как я, свободных людей.

Каждый из нас подошел к принятию почетного Ковалевского гражданства разными путями. Например Я, бытописатель, главный редактор революционных устремлений, столяр – политурщик, стал жертвой якобы безопасной, безвредной химической продукции – лаков, растворителей, клеев – etcetera! – и, как результат, открылось ясновидение того, чего, может быть, и не было, но было очень похоже на правду.

Наш глава, Первый Председатель и Первый Основатель революционного Ковалевского землячества Иванов Изя Мошкович, стал таким после успешного доказательства того, что, поскольку есть доисторические времена, то должны быть соответствующие звания и научные степени. Написав докторскую диссертацию – «Легенды и мифы неандертальцев», Изя Мошкович успешно защитил ее в учреждении закрытого типа, получил соответствующую справку, и теперь гордо носил звание – доктор доисторических наук. Будучи препровожденным в персональную палату № 6 для продолжения успешной научной деятельности, получил бесплатное медицинское и иное государственное обеспечение, и сейчас готовился к преодолению очередного порога – признания в высоких академических кругах. – Звание академика у меня уже в кармане! – всякий раз восклицает он, похлопывая по штанине кальсон, карманы на которых не прдусмотрены.

И есть за что – будущий академик познакомил нас с подготовленной к изданию серии научных статей на общую тему: «Быт и труды доисторических колхозников». Полученное горячее одобрение члена политбюро Егора Кузмича убеждает его, что и Нобелевская премия очень возможна, тем более, что очередной труд: «Зачатки коллективного разума у пещерных троглодитов» – призван стать бриллиантом в послужном списке Изи Мошковича.

Георгий Георгиевич вывел исключительно плодотворную теорию развития нашего общества. Суть ее, коротко, в том, что к высшей элите должны быть причислены лица, которые сумели аккумулировать все плохо лежащее или не тем принадлежащее имущество. Это – высшая доблесть, дающая право на занятие любых государственных должностей. Тех же кто ворует малую толику – наказывать нещадно, долгими сроками принудительных работ на благо элиты. Ибо только способность украсть много говорит о блестящем уме и высшей полезности.

– Жизнь постоянно подтверждает мои выводы! – с апломбом и, как всегда, высокомерно, изрекает Георгий Георгиевич. – Укради двести миллионов баксов и в худшем случае получишь девять лет условно с правом занятия высших должностей! Но не моги украсть толику!

(Надо сказать, что Я нашел подтверждение сказанному в одной из СМИ – некий автор, наблюдая действительность, предложил: – Если у человека есть на счету пять миллионов долларов, то он должен автоматически становиться депутатом Государственной Думы!

Тогда же Я подумал, что предложение это даст казне громадную прибыль! Думу, помимо исключения выборов, можно было бы перевести на полную самоокупаемость!)

На ехидный вопрос Акакия Акакиевича: – А как быть простому человеку? – Георгий Георгиевич спокойно ответил: – Как завещал нам великий вождь, который живее всех живых, надо с детства учиться, учиться и учиться грабить награбленное!

Позже, предварительно взяв с нас клятву о неразглашении тайны, он рассказал удивительную историю.

«Есть в самом центре России место, отличающееся особой энергетикой, что позволяет каждому выходцу с тех мест претендовать, причем с детства, на вхождение в ряды нашей элиты. В этом месте расположены две деревни – Большие Дебилы и Малые Дебилы, возникшие на месте древнего губернского города Глупова. Гибель Глупова случилась почти сразу после того, как бывший при том губернатор Угрюм-Бурчеев приказал, для острастки, ввиду неподчинения, завалить проходящую мимо реку всяким навозом и рухлядью. Оскорбленная река нашла себе новое русло, Глупову же пришлось помереть, ибо причалы и пристани сгнили, склады разграбились и сгорели, жители, оставшись без работы и пропитания, чтобы не помереть с голоду, разбрелись кто куда.

Освободившаяся землица приглянулась некоему французишке по имени де Билл, который и купил ее у казны за копейки. Для обжития сих мест насобирал предприимчивых людишек, не гнушавшихся никакой работы, начиная с разбоя. Местоположение этому способствовало и, через некоторое время, селение расцвело – на вольную жизнь сюда стремились в очередь! Объединяло этот народец одно – отсутствие чести и совести. Сам де Билл, будучи мужчиной любвеобильным, немало поспособствовал увеличению народонаселения, причем безо всяких целевых программ, пользуясь правом первой ночи, как исстари велось на его родине.